Тайна французского порошка. Этюд о страхе - Эллери Куин

— Особая причина?

— Вот именно. Если у вас есть свободное время, мы наведаемся сегодня во второй половине дня к моему брату Майкрофту, в его клуб. Консультация с ним может быть нам полезна. Ведь в некоторых отношениях аналитические способности Майкрофта намного выше моих.

— Мне известно, как высоко вы его цените.

— Конечно, его способности, так сказать, сидячие, в том смысле, что он терпеть не может двигаться. Если бы кто-нибудь изобрел уличное кресло, которое доставляло бы человека из учреждения домой и обратно, Майкрофт первым бы приобрел его.

— Да, помнится, он не любит отклоняться от заведенного порядка.

— Поэтому он стремится свести все задачи, человеческие и прочие, к масштабам шахматной доски. На мой вкус, это — чрезмерное сужение, но в общем его методы часто помогают соображать.

Холмс потер руки.

— А теперь перечислим наших действующих лиц. Не обязательно в порядке значимости. Итак, первый — герцог Шайрский…

Холмс диктовал в течение часа. Потом он шагал по комнате, пока я пытался хоть немного систематизировать записи. Закончив, я протянул ему следующее резюме. В нем содержалась информация, которая до тех пор была мне неизвестна, — факты, собранные Холмсом после вчерашнего вечера.

ГЕРЦОГ ШАЙРСКИЙ (Кеннет Осборн).

Нынешний обладатель земель и титула, известного с 1420 года. Двадцатый потомок по прямой линии. Герцог ведет замкнутый образ жизни в своих имениях или в городском доме на Беркли-стрит, где занимается живописью. Имеет двух сыновей от жены, которая скончалась десять лет тому назад. Больше не женился.

ЛОРД КАРФАКС (Ричард Осборн).

Старший сын Кеннета. Прямой наследник герцогского титула. Имеет одну дочь — Дебору. Жена его трагически погибла при родах. Ребенок живет в девонширском имении на попечении гувернантки. Отец и дочь чрезвычайно привязаны друг к другу. Лорд Карфакс — филантроп. Он щедро жертвует свои деньги и время приюту на Монтегю-стрит в Лондоне, прибежищу обездоленных.

МАЙКЛ ОСБОРН.

Второй сын Кеннета. Источник позора и горестей для своего отца. По имеющимся данным, Майкл, досадуя на свое положение второго сына, не наследующего титул, пустился в разгул. Поставив перед собой цель втоптать в грязь титул отца, он, как сообщают, женился на уличной женщине, очевидно, для того чтобы еще больше преуспеть в выполнении этой неблаговидной цели. Сей достойный порицания поступок, вероятно, был совершен им в бытность студентом-медиком в Париже. Вскоре он был исключен из Сорбонны. Дальнейшая его судьба и нынешнее местопребывание неизвестны.

ДЖОЗЕФ БЕК.

Ростовщик, владелец ломбарда на Грейт Хиптон-стрит. Судя по всему, вряд ли представляет интерес.

ДОКТОР МЭРРЕЙ.

Медик не только по образованию, но и по призванию, заведует моргом на Монтегю-стрит. Посвятил свою жизнь созданному им по соседству с моргом приюту.

СЕЛЛИ ЯНГ.

Племянница доктора Мэррея. Отдает приюту все свое время. Медсестра, любящая свою профессию, занимается благотворительной деятельностью. Именно она заложила в ломбард Бека набор хирургических инструментов. Охотно отвечает на вопросы и, по-видимому, ничего не скрывает.

ПЬЕР.

Безобидный дурачок, которого взяли в приют, где он выполняет разного рода физическую работу. Набор хирургических инструментов был найден среди его вещей. Мисс Янг заложила его, чтобы выручить деньги для Пьера. Видимо, приехал из Франции.

ЖЕНЩИНА СО ШРАМОМ НА ЛИЦЕ.

Сведений нет.

Холмс пробежал резюме с недовольным видом.

— Все это показывает, сколь немногого мы достигли и какой долгий путь нам еще предстоит пройти. Известно, что совершено пять зверских убийств, и всякое промедление с нашей стороны, несомненно, приведет к увеличению их числа. Поэтому, если не возражаете, одевайтесь, Уотсон, мы остановим кеб и отправимся в клуб «Диоген».

Пока мы катили по булыжной мостовой, Холмс сидел, задумавшись, но я все же рискнул потревожить его, потому что мне неожиданно пришла в голову одна мысль.

— Холмс, — сказал я, — когда мы покидали имение герцога Шайрского, вы упомянули, что лорд Карфакс допустил два просчета. Мне кажется, об одном из них я догадался.

— В самом деле?

— Я вспомнил, что он не спросил, как к вам попал набор хирургических инструментов. Отсюда следует логический вывод, что он уже знал об этом.

— Превосходно, Уотсон!

— В свете этого промаха, есть ли у нас основания предположить, что именно он прислал вам набор?

— Мы, во всяком случае, имеем основание подозревать, что он знает, кто это сделал.

— Тогда возможно, что лорд Карфакс — ключ для выяснения личности женщины с изуродованным лицом.

— Вполне возможно, Уотсон. Однако найти ключ и повернуть его — это две совершенно разные вещи.

— Должен признаться, что не могу угадать, в чем состоит второй просчет его светлости.

— Помните, как в присутствии лорда Карфакса я уронил футляр с инструментами? И как он любезно собрал инструменты?

— Да, ну и что же?

— Вы, наверное, не обратили внимания на то, как уверенно он раскладывал их — каждый в соответствующее углубление.

— Действительно.

— А теперь, когда вы все вспомнили, какую дополнительную информацию это вам дает?

— Хотя лорд Карфакс уверяет, что не имеет познаний и опыта в хирургии, он хорошо знаком с хирургическими инструментами.

— Вот именно. Факт, который мы должны занести в наше мысленное досье для будущего использования. Мы приехали, Уотсон, Майкрофт нас ждет.

Клуб «Диоген»!.. Я хорошо его помнил, хотя побывал в его тихих гостиных всего один раз, когда Майкрофт переложил на плечи своего более активного брата дело греческого переводчика[7], о котором я имел честь поведать, к вящему удовольствию отнюдь не малочисленной армии почитателей Холмса.

Клуб «Диоген» был основан людьми, которые искали уединения в центре шумного города, причем исключительно для узкого круга своих членов. Это роскошный особняк с мягкими креслами, превосходной кухней и всеми другими атрибутами личного комфорта. Правила клуба определяются его основным назначением и строго соблюдаются. Они рассчитаны на то, чтобы не поощрять, вернее, запретить всякое общение. Разговоры в его помещениях не допускаются, за исключением комнаты для посторонних посетителей, куда нас бесшумно провели. По сути дела, членам клуба не дозволяется обращать друг на друга ни малейшего внимания. Рассказывают об одном случае — по-моему, он смахивает на анекдот: один из членов клуба скоропостижно скончался (как оказалось, в результате сердечного приступа), и об этом узнали лишь тогда, когда его коллега по клубу заметил, что в руках бедняги «Таймс» трехдневной давности.

Майкрофт Холмс ожидал нас в комнате для гостей, отлучившись ненадолго, как я позднее узнал, из правительственного ведомства, где он служил, расположенного за углом, на Уайтхолле. Надо заметить, что это было неслыханным нарушением его привычек.

Тем не менее ни один из братьев, казалось, не спешил приступить к делу, которое нас туда привело, Майкрофт — высокий, грузный человек с густыми седыми волосами и тяжелым лицом — мало походил на младшего брата. Он протянул руку и воскликнул:

— Шерлок! Ты отлично выглядишь! Должно быть, тебе на пользу колесить по всей Англии и континенту.

Протянув мне свою увесистую руку, Майкрофт сказал:

— Доктор Уотсон, я слышал, вы вырвались из цепких рук Шерлока и женились. Надеюсь, Шерлок не похитил вас снова?

— Я очень счастлив в браке, — заверил я его. — Просто в данный момент моя жена гостит у тетушки.

— И длинная рука Шерлока немедленно достала вас!

Майкрофт приветливо улыбнулся. Несмотря на свою замкнутость, он обладал удивительной способностью держать себя так, что его собеседник не испытывал никакой неловкости. Он встретил нас у двери, и теперь направился к эркеру, выходившему на одну из самых оживленных улиц Лондона. Мы последовали за ним, и братья, стоя рядом, смотрели в окно.

— Я не заходил в эту комнату с тех пор, как ты последний раз приходил ко мне, Шерлок, но улица не меняется, — сказал Майкрофт. — Она была такой же и вчера.

— И все же, — пробормотал Шерлок, — она изменилась. Старые интриги забыты, возникли новые.

Майкрофт указал рукой.

— Посмотрите на этих двух типов у обочины. Не замышляют ли они чего дурного?

— Ты имеешь в виду фонарщика и бухгалтера?

— Их самых.

— Не думаю. Фонарщик утешает бухгалтера, которого недавно уволили.

— Похоже, что так. Бухгалтер, несомненно, найдет другое место, но так же быстро его потеряет и снова окажется на улице.

Я не смог удержаться и прервал их разговор.

— Погодите, погодите, — сказал я, невольно повторяя свои обычные возражения, — это уж чересчур!