Терновая цепь - Кассандра Клэр

– Уилл! – с упреком произнесла Тесса. – О чем я тебя просила?

Уилл с пристыженным видом пробормотал:

– Не декламировать за столом «Атаку легкой кавалерии»[34].

Тесса похлопала его по руке.

– Правильно.

Джесс заговорил:

– В этом деле есть что-то особенно опасное?

Разумный вопрос. Джеймс заметил в Джессе эту черту: он обычно молчал и редко высказывал свои суждения, но, когда он говорил, его слова всегда касались сути дела.

– Если ты имеешь в виду возможное нападение Велиала, то нет, – ответил Джеймс. – Институт – самое безопасное место в Лондоне, он надежнее всего защищен от демонов; в случае угрозы все члены Анклава должны укрыться здесь.

– Дело в том, – прежним бесстрастным голосом продолжал Джесс, – что я думал о матери. Подобное празднество, собрание такого множества Сумеречных охотников в одном доме – это может привлечь ее внимание. Она может появиться здесь.

Уилл задумчиво смотрел на юношу.

– И что Татьяна, по-твоему, сделает, явившись в Институт?

Джесс покачал головой.

– Я не знаю. Она непредсказуема. Одно я могу сказать точно: она ненавидит вас всех, но особенное отвращение испытывает к этим рождественским балам. Мать часто говорила мне, что однажды на таком балу ее оскорбили, унизили, но никому из Анклава не было до этого дела.

Уилл прикусил губу.

– Это я ее унизил. Я прочитал вслух ее дневник на празднике, при гостях. Это было очень давно. Мне было двенадцать лет. Кстати, меня сурово наказали, так что Татьяна не права, Анклав был на ее стороне.

– Ах, вот как, – пробормотал Джесс. – Когда я был ребенком, я думал: как это отвратительно, ужасно, то, что ей так часто приходилось терпеть несправедливость. Позднее я понял, что моя мать во всем видела несправедливость и злой умысел по отношению к себе. Она коллекционировала обиды, как другие коллекционируют фарфоровые статуэтки. Ей нравилось извлекать их на свет Божий, говорить о них, изучать их без конца, открывать новые грани, новые подробности преступлений и предательств. Пожалуй, она думала о них больше, чем о собственных детях.

– В следующий раз, когда она нарушит Закон, Конклав уже не будет к ней милостив, – сухо произнес Уилл. – На этот раз ее лишат Меток.

– Отец, – воскликнула Люси и бросила многозначительный взгляд в сторону Джесса.

– Ничего страшного, – успокоил ее Джесс. – Поверь мне. А насчет того, что мать сделала со мной… – Он положил вилку и тряхнул головой. – Я не думаю о мести. Мне не доставит никакого удовольствия видеть ее в темнице, без Меток, но я понимаю, что это необходимо сделать. Она слишком много зла причинила мне, моей сестре. Ее надо обезвредить, раз и навсегда.

Грейс. Джеймс почувствовал, что не может говорить; горло сдавили спазмы. Думать о Грейс было все равно что падать в бездонную черную дыру, сидеть в глубокой яме с зеркальными стенами и в каждом зеркале видеть свое отражение – сжавшегося в комок глупого мальчишку, сгорающего от стыда.

Он случайно встретился взглядом с Люси; ее голубые глаза были широко раскрыты и выражали тревогу. Джеймс знал, что сестра не может прочесть его мысли, но было очевидно, что она чувствует его настроение. Люси бодро произнесла:

– Я тут подумала: если мы все-таки устраиваем бал, это будет идеальный момент для того, чтобы представить Джесса Анклаву. Под именем Джереми Блэкторна, естественно.

Цель была достигнута: ей удалось отвлечь внимание родителей от Джеймса. Уилл ложкой изобразил в воздухе круг.

– Хорошая мысль, cariad[35].

– Я уверена, его сразу полюбят, – продолжала Люси.

Джесс улыбнулся.

– Я буду доволен, если меня не приговорят к пожизненному заключению в Безмолвном городе.

– О, не надо так, – ласково произнесла Тесса. – Конклав принял меня, и тебя они тоже обязательно примут.

– Ему нужна новая одежда, – вмешалась Люси. – Он не может продолжать ходить в старых костюмах Джеймса; рукава и брюки слишком коротки. – Это была правда; Джесс был выше и худее Джеймса. – Половина его брюк и пиджаков обтрепалась, и у всех карманы набиты старыми лимонными леденцами.

– Я не против лимонных леденцов, – мягко произнес Джесс.

– Разумеется! – воскликнул Уилл. – Новый гардероб для нового человека. Мы должны отвезти тебя к мистеру Сайксу…

– Мистер Сайкс – оборотень, – подсказала Люси.

– Но мастер своего дела, – добавил Уилл. – Двадцать семь дней в месяц он превосходно выполняет свою работу. В остальные дни он выбирает несколько… экстремальные цвета и фасоны.

– Нам не обязательно обращаться к Сайксу, – театральным шепотом произнесла Люси, похлопывая Джесса по руке. – Мы свяжемся с Анной, и она все устроит.

– Если меня скоро представят Анклаву… – Джесс откашлялся. – Я бы хотел воспользоваться залом для тренировок. Я очень мало знаю об искусстве сражаться, но думаю, что могу стать физически сильнее, чем сейчас. Мне не нужно осваивать все приемы; я знаю, что мне уже поздно начинать учиться. Просто…

– Я буду тренироваться с тобой, – сказал Джеймс. Черное видение исчезло, он снова сидел за столом с родителями и сестрой. Облегчение и благодарность пробудили в нем сочувствие к другим. Ему захотелось помочь Джессу. Да, у него возникло желание тренироваться с малознакомым человеком, а не с Мэтью, но сейчас он предпочитал не задумываться об этом.

Джесс как будто был доволен. Уилл смотрел на них обоих с отрешенным видом, и Джеймс понял, что на горизонте маячит валлийская песня. К счастью для всех, в этот момент на пороге неожиданно возникла Бриджет. Ее глаза метали молнии. С силой захлопнув за собой дверь, она подошла к Уиллу и что-то прошептала ему на ухо.

Тот встрепенулся.

– Во имя Ангела! Нам звонят!

– Звонят? – удивленно повторила Тесса.

– Звонят! – подтвердил Уилл. – По телефону. Принеси его сюда, Бриджет.

Джеймс совсем забыл об этом нововведении. Несколько месяцев назад Уилл приказал установить в Институте один из этих новых телефонов, изобретенных простыми людьми. Джеймс знал, что Магнусу пришлось немало повозиться и поколдовать, чтобы заставить его работать, зато теперь телефоном можно было пользоваться для связи с другими Институтами. Джеймс хорошо помнил, что телефоны у простых людей обычно были присоединены к чему-то при помощи провода, а их аппарат был без провода, но ему не хотелось поднимать эту тему.

Вошла Бриджет с тяжелым деревянным ящиком. Она несла его в вытянутой руке, словно он мог в любую минуту взорваться, а изнутри доносился непрерывный звон, похожий на звук будильника.

– Он трезвонит и трезвонит, – пожаловалась Бриджет, с грохотом поставив телефон на стол. – Я не могу заставить его замолчать.

– В этом и заключается его функция, – сказал Уилл. –