Дороги судеб - Андрей Васильев

— И чего? — не понял меня Жека. — Чего нового ты от них узнать-то хочешь из того, что я тебе не рассказал?

— Все, — сплел я пальцы рук в замок. — И в первую очередь — что там за группировки, в этом Новом Вавилоне, что там за рынок и как на него попасть. Не походить и прицениться, а конкретно там присесть, с полным правом. Черта ли мне в том, что сюда будет скупка приезжать или даже мы раз в сто лет туда выбираться будем? Это все несерьезно, я не хочу там выглядеть бедным родственником. Джебе, ты еще здесь?

«Волчонок» кивнул и тенью скользнул в предутренние сумерки.

— Джентльмены, этот город с одинаковым успехом через год-другой может стать центром всей округи или выгореть дотла, — очень негромко и очень серьезно сказал я своим соратникам. — Но и в том и в другом случае у нас там должно быть свое представительство. Непременно. Большой город, в который уже народ ходит на торг, — это же Эльдорадо. Это даже больше, чем Эльдорадо! Это рынок сбыта, а нам есть что сбывать. Это место, где народ обменивается новостями, а новости нам интересны, причем крайне. И еще, там люди будут покупать и продавать услуги, а эта тема нам ой как может понадобиться. Своими, увы, нам там уже не быть, но вот теми, кто входит в категорию «они ребята непростые», стать реально.

— Слушай, а ты не форсируешь события? — мягко поинтересовался Жека. — Узнал об этом только-только, а уже прожекты строишь, да еще такие глобальные.

— Жека, друг мой сердечный. — Я обнял его за плечи. — Если ты еще не понял, мы туда уже опоздали, а еще с месяцок сопли на кулак покрутим и вовсе в пролете будем. Демократия закончится, сядет на трон этого Нового Вавилона князь какой-нибудь — и все, нет больше вольного города и льгот для людей со стороны.

— Все так, — уверенно сказал Голд. — Стало быть, лавка или даже прилавок, для начала. Рынок там наверняка еще дикий, с легализацией проблем быть не должно. Конкретно решим вечером, когда Барыга в клювике побольше информации принесет. И надо еще подумать, как нам этих коммивояжеров подмазать так, чтобы они нам сильно помочь захотели. Не здесь помочь, а там.

Я кивнул. Приблизительно так я и сам думал. И в первую очередь нужно узнать три вещи: почему такой спрос на Своды, кто контролирует рынок и какие на этот товар цены. В общем, у Барыги теперь новая работа, и я с него не слезу.

Со степняками тоже надо срочно повстречаться. Помнится, Полина говорила, что они не сильно магию жалуют, а значит, и магические листочки Свода им вовсе ни к чему. Через руки кочевников столько народу проходит… Это ж сколько у них Сводов должно уже скопиться? Мама, не горюй. Надо будет их оптом купить, причем успеть это сделать до того, как залетные орлы до них доберутся.

Хотя… Вот этот момент в Ковчеге паршиво реализован. После того как я получу чужой листок, у того, кто мне его отдал, он не пропадет, а значит, информация, которой я буду обладать, есть и у другого человека. Это плохо.

— Жек, а ты говорил, что эта новость первая, — вдруг вспомнил я. — Порази нас второй, пора уже.

— Не поверишь, — как-то немного смутился мой друг. — К нам еще культисты пожаловали.

— В смысле? — не понял я.

— В прямом, — шмыгнул носом Жека. — Культ у них, и поклоняются они Великому Речному Зверю. Они нас в свою веру приплыли обращать.

ГЛАВА 2

— Какому Зверю? — Голд насторожился. — Какому-какому?

— Великому, — кротко повторил Жека. — Речному.

— О как. — Консильери вздохнул так, будто на его плечи положили гранитную плиту, но при этом было видно, что он… Подобрался как-то, что ли? Словно хищник перед прыжком. — Только этого нам и не хватало. И откуда пожаловали эти слуги Господни? Тьфу ты. Великого Речного Зверя?

— Откуда-то с верховьев реки, — уже без иронии в голосе отозвался Жека. — Мы их дня три назад заметили, они по одному либо по двое мимо нас проплывали на маленьких плотах. Без остановки, даже руками не махали. Но точно — они.

— А почему ты решил, что те, кто к нам пожаловал, и те, кто проплывал по реке, — люди, принадлежащие к одному… мм… теософскому течению? — поинтересовался Голд.

— Они все одеты одинаково, — немедленно разъяснил мой друг. — Белые хламиды, на которых краской намалевана эмблема — здоровенная рыбья башка с открытой пастью, а над ней — сияние. Ну эмблему мы поначалу, понятное дело, не разглядели (в смысле, когда эти гаврики мимо проплывали), а вот хламиды ни с чем не спутаешь. Вчера эти культисты и к нам завернули, деловитые такие. Сразу давай на обрыв карабкаться и еще оттуда нас начали призывать смириться и прийти в лоно их веры.

— Однако, — проникся и я. — Агрессивная политика. А ты чего?

— Я? — Жека заухмылялся. — Дождался, пока вскарабкаются, программу их требований и наших действий выслушал очень внимательно, да и закрыл в соседнем с торговцами помещении. Чтобы умы не смущали. У нас тут тоже не все на голову крепкие пока, разный народ встречается.

— И что требовали? — поторопил его Голд. — Детально?

— Покаяться в грехах, сложить оружие в одно помещение, закрыть его на замок и отдать ключ им, поскольку оружие — это скверна. Еще отделить мужчин от женщин, а детей — от тех и от других. Ну а после ждать прибытия приспешника верховного жреца культа для решения нашей судьбы. Этот приспешник (или, как они его называли, правая рука верховного жреца) отделит тех, кому суждено жить, от тех, кто должен умереть во славу Великого Речного Зверя.

— Жека, ты все сделал правильно, только диагноз поставил неверный. — Голд снова вздохнул. — Это не культ, это тоталитарная секта.

— Да какая разница? — засмеялся Жека. — Это там, на Старой Земле, может, и была разница. А тут что совой об пень, что пнем об сову. Смысл един.

— Сват, эта дрянь — похуже кочевников, — озабоченно сказал мне Голд. — Она из тех, что надо изводить как можно скорее. Жека все верно сказал: народ в Ковчеге разный собрался, и в большинстве своем люди сейчас растеряны, не знают, куда идти, как жить. А тут все в комплекте дают, на блюдечке — вот вам дом, вот вам новая семья, вот вам плошка с похлебкой и вот вам вера. Поклоняйтесь и ни о чем не думайте, только выполняйте все, что вам скажут. Для многих это не просто выход, для них это обретение тверди земной под ногами. Понятное дело, люди вроде нас не поведутся, но сколько тут таких? Один к пяти? Один к десяти? Если мы сейчас этого мессию не прихлопнем, через три-четыре месяца у него будет армия фанатиков, которые не боятся ничего и готовы на все. Они дилетанты, но их будет много.

— И, заметим, у него есть какая-то материальная база, — выслушав Голда, добавил я. — У каждого проповедника — хламида из ткани, плоты они делают. Кто даст гарантию, что у них оружия нет? Согласен, этот клубок змей надо давить.