G.O.G.R. - Анна Белкина

Чеснок взял телефонную трубку и позвонил Кашалоту.

Кашалот в это время сидел на полу у той самой статуи Купидона и тихо ойкал. Горничная Эммочка принесла ему валерьянки. Георгий Никанорович осушил стакан залпом и застонал от горя.

— Я не хочу ни с кем разговаривать! — проныл он, когда Эммочка, подняв телефонную трубку, узнала, что его просят к телефону.

— Какой-то Родион Робертович звонит. Он сказал, чтобы я позвала вас «в любом случае», «обязательно», и так далее.

Кашалот оживился. Он заставил себя встать и подойти к телефону.

— Да? — булькнул он в трубку.

— Слушай, Кашалот, — затараторил Чеснок. — Тебя ведь, тоже в «Росси — Ойл» обули?

Муравьёв нашёл тот лаз, через который Жорик пролезал к кабинету Сумчатого и подслушивал его разговоры. Старший лейтенант тоже залез в этот лаз и слушал разговоры Чеснока, который обосновался теперь в кабинете своего бывшего партнёра.

— Тень работает на «Росси — Ойл», — говорил Чеснок. — Я это понял. Слушай, Кашалот. Я вот, что предлагаю тебе. Давай вызовем его на стрелку в «Ленинский комсомол», на Поляну Сказок. А в «Росси — Ойл» бомбу подложим.

Что отвечал Чесноку Кашалот, Муравьёв, естественно, не слышал, но судя по тому, что говорил Чеснок, Кашалот соглашался с ним.

— Там, на стрелке, — говорил Чеснок. — Мы грохнем его, а потом — взорвётся наша бомба. Тогда мы сможем потребовать у «Росси — Ойл» всё обратно…

Эммочка слушала разговор Кашалота и улыбалась, что называется, в усы. Да, такой заговор ей на руку. Теперь у неё появился хороший козырь против её врага. Только бы этот дурачок Филлипс не вмешался!

— Прекрасно! — радовался Кашалот. Да он прямо танцует! Да так, что пол дрожит: вес-то килограмм сто, не меньше!..

Когда Чеснок закончил свой разговор с Кашалотом, Муравьёв выбрался из лаза и сразу же позвонил Петру Ивановичу.

— Да, я предполагал, что Тень может работать на «Росси — Ойл». Я уже заметил, что заправки «Триест» — теперь «Росси — Ойл». Можно будет подкатить на эту самую «стрелку» и схватить всех троих. Ты, Муравьёв, слушай, нам очень важно знать, когда она состоится. И — осторожнее, чтобы не накрыли, как Жорика.

— Понял, — ответил Муравьёв. — Чеснок пока не разобрался, что я слежу. Он обязательно будет ещё разговаривать с Кашалотом. Я подслушаю и сообщу.

Глава 89. Аня

До Коли у Ани было ещё два парня. С первым, Димой, она училась в одном классе. Приглашая её на свидание, он сказал:

— Встречаемся на мосту через Кальмиус в три часа дня, о’кей?

Аня за свои деньги проехала в маршрутке до набережной. Потом ещё ждала его на том самом мосту. Гад Димка опоздал на целых полчаса! Отмазался так: искал цветы. Искал! Сунул ей букетик дешёвеньких астрочек, которые сейчас, осенью, бабули на каждом шагу продают за гривну!

Тот день был холодный и дождливый, улицы — грязные. Дул холодный ветер и даже начинался снег. Они проболтались у Кальмиуса до темноты. Поднялись на площадь. Там болтались ещё часа два. Димка даже в «Макдональдз» Аню не повёл, потому что у него не было денег. Он только семечки на площади купил. И сам же их и слопал все! А потом Дима вдруг сказал: «Пока», и удалился. А Ане пришлось одной, в темноте, по ухабам и лужам, добираться до дома. После этого «свидания» Аня рассталась со своим первым парнем.

Второго звали Павлом. Это был Анин сосед по этажу. Он пригласил её на дискотеку. За цветы тогда сошли три лежалые розочки. А у двух из них, как потом выяснилось, головки оказались приклеены скотчем.

На дискотеке было, как обычно, бывает: танцульки под какой-то жуткий вой и грохот, кажется, там даже «Слипнот» включали. Точно, это был он, «Слипнот». Потом — курево и выпивка. А Аня не курила и не пила. Она уговорила Павла уйти. Сначала он вызвался проводить её домой. Но потом вдруг вспомнил какое-то своё «важное дело» и — тоже упорхнул мотылёчком. Ане снова пришлось идти одной. После этого Аня даже здороваться с Павлом перестала! В университете за Аней пытался ухаживать какой-то пятикурсник Руслан Вяземцев. Но Аня даже и не собиралась знакомиться с этим носатым заморышем! Ну и что, что у него богатый папа?! Сам-то он и гроша ломаного не стоит! Уже сейчас в рюмку заглядывает. А потом — вообще, сопьётся, как Поливаев!..

Конечно же, Коля по сравнению с этими охламонами был настоящим принцем! Аня согласилась переехать к нему. Вопреки ожиданиям, бабушка не возражала против Аниного переезда. Она даже обрадовалась, что внучка нашла себе кого-то «путёвого», как она сказала.

Аня собирала свои вещи, укладывая их в сумку. С минуты на минуту приедет Коля и увезёт её «в сказку»…

А тем временем к дому подходил Пётр Иванович. Оставив Сидорова за старшего — слушать передачи Муравьёва, Серёгин приехал сюда, чтобы ещё раз опросить жильцов и узнать, не объявилась ли секретарша Сумчатого.

Переходя через двор, Пётр Иванович заметил припаркованный у подъезда джип. Чем-то он знаком Петру Ивановичу… И тут же из того самого подъезда вышел ни кто иной, как Николай Светленко с какой-то девушкой! Пётр Иванович притаился за углом. Девушку он раньше тоже видел. Она живёт тут же, в доме, кажется, на восьмом, или на девятом этаже…

Можно было бы подойти к ним прямо сейчас, но Серёгин не был уверен, что задержит Николая сам. А если упустит — то спугнёт. Нужно побольше узнать о девушке. Серёгин подождал, пока джип Светленко скроется за поворотом — чтобы не заметил — и заскочил в подъезд. Сначала Пётр Иванович поднялся на восьмой этаж. Позвонил в первую попавшуюся дверь. Портрет Коли Серёгин всегда имел при себе — на всякий случай. Женщина, которая открыла ему дверь, посмотрела на портрет и сказала:

— По-моему, он на девятый ходил… Да, да, когда у нас лифт сломался, он с девятого спускался, с девушкой из тридцать третьей. Это — её парень.

— Спасибо, — протараторил Серёгин и с прямо-таки, спринтерской скоростью взлетел на девятый этаж. Позвонил в ту самую тридцать третью квартиру.

— Сейчас, сейчас, — произнёс за дверью старческий голос.

Это — бабушка. Пётр Иванович уже заходил в эту квартиру. Там живёт бабушка.

Бабушка глянула в глазок. Она запомнила Серёгина и знала, что он — из милиции. Поэтому открыла сразу.

— Здравствуйте, — произнесла она с некоторой опаской, и удивлённо уставилась на гостя сквозь свои толстые очки.

Пётр Иванович поздоровался с ней и показал Колин портрет.

— Знаю, — кивнула бабушка. — Это — Анин жених. Колей звать. А что? — старушка немного побледнела.

— Он… не платит алименты бывшей жене, — выкрутился Серёгин. Не будет же он вываливать этой старой и, наверняка, больной женщине, что жених её внучки — вор и киллер?!

Бабушка покраснела и сжала кулаки.

— Ах он, негодник! — воскликнула она. — Я думала, что он — хороший такой… В гости к нам приходил. А он — вон, как! Сейчас же звоню Аньке…

— Не нужно, — перебил Пётр Иванович. — Спугнёте. Так мы его по-тихому накроем. А если вы позвоните — он снова сбежит.

— А, ага, ага, — закивала бабушка. — Вы проходите, не стойте тут, как истукан… Я, вот, эклеров наделала…

Старушка отодвинулась в сторону, пропуская Петра Ивановича в прихожую. Там было чисто убрано, пол вымыт. Пётр Иванович аккуратно снял свои ботинки и сунул ноги в предложенные тапочки. Только тогда он решился ступить на выметенную ковровую дорожку. Бабушка потащила Серёгина на кухню и усадила на мягкий стул с самодельной цветастой обивкой. Старушка принялась хлопотать у плиты, наливая чай, одновременно ворча что-то про неверных мужей. Она поставила перед Серёгиным чашку на блюдце и тарелку с эклерами. Она целых четыре штуки ему положила! А ведь эклеры были большие. Посмотрев на них, Пётр Иванович подумал, что сможет осилить максимум два.

— А когда я смогу поговорить с Анной? — поинтересовался Пётр Иванович, запивая чаем первый эклер.

— Ой, — вздохнула бабушка. — Она только что к этому супостату Николаю уехала жить. Может, появится ещё…

— А где он живёт? — осведомился Пётр Иванович.

— Ой, не знаю, — покачала головой бабушка и тоже взяла себе из жёлтой миски эклер. — Она говорила, что у него — свой коттедж, а где — не говорила. Только телефон её у меня остался. Сейчас. Подождите минутку.

Бабушка встала и, прямо с эклером в руке, убежала куда-то в прихожую, кусая на ходу.

Пётр Иванович разглядывал кухню. Обычная кухня, чистая, убранная как говорится, по бабушкиному. Вся посуда — на своих местах. Холодильник старый — «Донбасс». Печка — «Электа» газовая, тоже не новая уже. Ну, тарелки в сушке, миска эта, с эклерами, на кухонном столе. Пётр Иванович уже после первого почувствовал удавью сытость — ведь он позавтракал дома, а бабушка ещё и заполнила эклеры масляным кремом. Поэтому Пётр Иванович в тайне от бабушки отложил два пирожных обратно, в миску, и снова накрыл салфеткой, как было.