Трущобы империй - Василий Сергеевич Панфилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем более, план командующего строился не столько на изысках военной мысли, сколько на все вдруг разом навалимся и заградотрядах из наиболее отмороженных ветеранов, лояльных лично Шерману. Ну и трибуналах… и без того не отличавшийся милосердием, ныне Текумсе и вовсе озверел. Впрочем, ещё вопрос, как бы попаданец вёл себя на месте командующего.
– Воздушный шар, – ворвался с утра Алекс к Ле Труа.
– И тебе доброго утра, – с нескрываемой насмешкой отозвался командир, вставая с кровати, где спал в нижнем белье, – что такое, временный полковник?!
– Извини, – пробурчал смущённо Фокадан, – но тут срочно надо, с утра.
– Так… – Ле Труа быстро оделся, натянув мундир и без смущения используя горшок по маленькому, отвернувшись от Фокадана, – докладывай.
– Смотрел карты укреплений ночь, заметил массу явных неточностей, там некоторые места наобум нарисованы, методом гаданья – ручаться могу. Кто уж там составлял… в общем, самим в небо подниматься надо, так оно наглядней. На чертёж не всё нанести можно, лучше своими глазами. А с утра потому, что потом воздушный шар могут занять.
– Есть такое, – поморщился француз, у генералитета Союза имелась неприятная особенность забивать за собой что-то. Подойдёшь к шару, а он занят и плевать, что занявший его генерал подойдёт часика через три. Может быть.
А нарываться на скандал чревато – звание генерала у Ле Труа пока временное, многие смогут его построить, фигурально выражаясь. А не фигурально, так просто устроить неприятности по службе, начиная от снабжения, заканчивая правильной подачей данных Шерману.
Шар подняли в воздух через час. Оказалось, это достаточно длительная процедура. Всё это время старшим офицерам дивизии пришлось дежурить рядышком, дабы не перехватили. Не то чтобы воздушный шар мог действительно понадобиться кому-то из генералитета, но подойти к готовому, дабы выпить кофе на высоте… имелись в армии такие любители.
Корзину ощутимо болтало на высоте, отчего попаданец аж позеленел.
– В море нормально, даже в шторм, – пожаловался он генералу, – а тут такое.
Возмутительно довольный француз только хмыкнул и протянул флягу с бренди. Отхлебнув, Алекс прислушался к организму… отхлебнул ещё… полегчало.
– Вон там, – протянул он руку, показывая на укрепления, – ну явное же несоответствие с чертежами, – и вон!
Сверявшийся с чертежом Ле Труа от возмущения едва не подпрыгивал и постоянно дёргал рисовальщика, мешая тому работать.
Нанеся неточности, француз взял оба варианта чертежа и уехал к Хукеру, взвинчивая себя самой нецензурной бранью. Вернулся через два часа, мрачный и довольный одновременное.
– Сынки, – коротко бросил генерал полюбопытствовавшим офицерам, – понабирали этих… из хороших семей.
После этого Ле Труа не выдержал и разразился очередной непечатной тирадой, из которых следовало, что понятие хорошая семья в нормальной стране включает в себя прежде всего образование и репутацию, а уж потом – деньги и связи.
Наступление задержали, что одновременно плохо и хорошо. Войска Союза смогли за это время подготовиться получше, но и Конфедерация не дремала, поставив под ружьё порядка десяти тысяч негров, имеющих какой-то стрелковый опыт – чаще всего из личных слуг плантаторов, сопровождавших их на охоте.
Сынки из хороших семей неожиданно оказались целой шпионской сетью Конфедерации, причём на диво разветвлённой. Обстановка в штабах напоминала курятник после визита лисы. Контрразведка перетряхивала всех и вся, были результаты… Пусть местные особисты и щенки по мнению попаданца, но и шпионы из доморощенных.
– Повесят?! – Алекс нервно рассмеялся на наивный вопрос одного из лейтенантов по поводу шпионов, – они же из Хороших семей, таких не вешают и не расстреливают.
Его слова оказались пророческими, шпионов спешно увезли в Вашингтон. Для успокоения войск трибунал приговорил к смерти нескольких мелких сошек, развесив их на ветвях раскидистого пекана[186] в центре лагеря. Попаданцу пришлось ещё и присутствовать при казни, что не добавило ему доброты. Да и сны…
Не исправили настроение даже Медали похвальной службы, вручённые ему и Ле Труа.
А вот благодарность офицеров из других подразделений, которые не пошли в хорошо продуманную ловушку, оказалась значимой. С этого дня офицеров дивизии Кельтика в офицерской среде начали воспринимать как своих, несмотря на ирландское происхождение большинства из них.
Тридцать третья глава
Наступление на Атланту ожидаемо увязло в мощной обороне и Кельтика оказалась востребованной, как никогда. На сегодняшний только они продвинулись вперёд, а что закопавшись в землю… Так это, извините, специфика подразделения.
Оставив кобылу в конюшне, расположенной в классическом блиндаже с брёвнами в три наката, Алекс дошёл до штаба дивизии по широченным и очень глубоким траншеям, выкопанных зигзагом. Траншеи эти раза в два выше человеческого роста и вполне подходили под определение для стрельбы с лошади стоя. Да и ширина… две телеги могли свободно разъехаться. Но такие уж нормативы у оборонительных сооружений в этом времени, и своя правда в этом имелась. Проще подвести подкрепления и какие-то грузы, к примеру.
– Пушек на нашем участке у конфедератов добавилось, – доложил он Ле Труа, снимая промокший от холодного октябрьского дождя плащ и вешая его пред очагом. Генерал флегматично покивал, погружённый в свои мысли. В последнее время французу стали приходить письма, чего раньше не наблюдалось. В душу попаданец не лез, но по косвенным признаком можно понять, что родня и однокашники по Сен-Сиру наводят мосты с видным военачальником Союза.
Зачем и почему, гадать можно долго. Алекс сломал себе голову, но правдоподобных версий слишком много – от желания возобновить знакомство со старым другом, неожиданно ставшим из парии[187] популярным полководцем, до попыток использовать Ле Труа в качестве неофициального дипломатического канала.
Но француз сам нарушил молчанье…
– Переговоры начались, – излишне флегматично сказал он, – Франция хочет закрепиться в Мексике. С Англией пока всё непонятно, с Испанией.
– Опора на КША, – моментально понял бывший студент.
– Она самая, – француз меланхолично пошевелил кочергой угли в очаге, – большая политика. Мексика очень жирный кусок, а теперь, когда Россия демонстративно отстранилась от дел Северной Америки, этот кусок можно урвать себе.
Замолчали… Алекс переваривал поступившую информацию. Не то чтобы она свалилась вовсе уж неожиданно, но ранее сидевший в Мексике император Максимилиан Первый Иосиф фон Габсбург, воспринимался как нечто очень опереточное. Зря…
Очень неглупый, император сумел очаровать потенциальных подданных, и при плебисците[188] большая часть мексиканцев проголосовало за коронацию Максимилиана. Император, к вящему разочарованию консерваторов, стал проводить вполне здравые
