Кумир - Стив Сомер

— А это у тебя что? — спросил тот, кто обыскивал, указывая на банки в поднятых руках.

— А на что они, едрена вошь, по-твоему, похожи?

— Слушай, парень, пошел ты знаешь куда! А ну ложись! Руки за голову. Разведи пошире!

— Ты мне сперва пососи, понял! Так я тебе и лягу на землю в этом костюме,— не сдержался Манкузо.

— Кому говорят, жопа! — И стоящий перед ним ткнул дуло своего револьвера ему под ребро.

Манкузо согнулся от боли, ловя ртом воздух.

Из темноты в световой круг ступил третий из группы.

— А ну выпрямись, парень! — приказал он, и, когда Манкузо поднял голову, он поднес удостоверение к его лицу.— Ну как тебе, Фил?

Манкузо переводил взгляд с одного говорившего на другого. Оба напоминали ему каких-то киноперсонажей: все в черном, да еще в черных пуленепробиваемых жилетах, лица лоснятся от разводов черного жира.

— Говно! — выругался тот, кого звали Филом. Защелкнув бумажник с удостоверением, он протянул его Манкузо и бросил своему напарнику:— Верни ему его пушку.

Тот отдал Манкузо его револьвер и извинился.

Манкузо сунул бумажник в карман, вложил револьвер в кобуру.

— Мать вашу за ногу! — буркнул он, покончив с этой процедурой.

— А теперь мотай отсюда! — скомандовал первый. Из портативной рации, висевшей у него на груди, послышался треск.

— Стайлс? Робертс? Какого дьявола вы мешкаете?

— Да мы застукали тут одного типа из ФБР,— ответил он в микрофон.

— Откуда, откуда?

— Из ФБР.

— Брось валять дурака!

Манкузо схватил микрофон.

— Он не валяет! У меня ордер на арест этого типа из сто восьмого. Так что катитесь вы к едреной матери вместе со всей своей группой захвата.

— Кончай треп! Ордер и у нас есть! А ты, мистер,— проорал динамик,— дуй отсюда, пока жопа цела.

Манкузо бросил микрофон.

— Где сидит это дерьмо? Где?!

— Вон там, за деревьями! — ответил полицейский, показывая на затемненный угол автостоянки, где не было машин.

— Ничего пока не делайте! — крикнул Манкузо и, пригнувшись, побежал под прикрытием стоявших автомобилей к темной рощице.

Рольф Петерсен запер за собой дверь, убавил звук в телевизоре и, положив свой старый чемодан на кровать, открыл замки с цифровым секретом. Внутри, в поролоновых чехлах, лежали части разобранной снайперской винтовки "НК-91": ствол, ложе, телескопический прицел. Тут же были обойма на двадцать патронов и две запасные коробки — в них находились пули с тефлоновым покрытием. В трех круглых углублениях помещались черные блестящие осколочные гранаты со спиленными предохранителями — красное кольцо на каждой было заклеено "скотчем". Рольф собрал винтовку, вставил затвор, дослал патроны в патронник, потом прислонил винтовку к краю кровати, а сам сел на стул, лицом к двери, держа на коленях свою "пушку" — револьвер калибра 44. В тот момент, когда он сунул руку в карман, достал бланк и, развернув, приготовился перечитать, зазвонил телефон.

Командный пункт группы захвата размещался за стеной, отделявшей автостоянку от расположенного по соседству гриль-бара. Тесно прижавшись друг к другу, в темноте сидели четверо людей в пуленепробиваемых жилетах. У одного из сидевших были капитанские нашивки.

— Эй, кто тут у вас, мать вашу, командир, а? — негромко спросил Манкузо, добравшись до сидевших.

— Я, капитан Брауэр. А в чем дело?

— У меня ордер на арест этого парня. Его разыскивает ФБР.

— Но у нас тоже ордер. А преступник на нашей территории. Так что давай отчаливай отсюда подобру-поздорову.

В этот момент в рации что-то затрещало.

— Мы готовы, кэп! Когда начинать? Перехожу на прием.

— Черт! — просипел Манкузо.— Он мне нужен живьем.

— Сказано, не путайся под ногами! — повторил Брауэр.

— Ну что, кэп? — снова спросили по рации.

— Пока ничего. Вся команда готова?

— Подразделение два — готово. Три — готово.

— Хрен собачий,— ругнулся Манкузо.

Брауэр приподнял голову над стеной и посмотрел в сторону мотеля:

— О'кэй! Начинаем! Окружай! — скомандовал он.

Рольф Петерсен, сидя, слушал, как звонит телефон. Затем, нехотя поднявшись, медленно подошел к ночному столику и снял трубку.

— Алло? — произнес чей-то голос.— Алло?

Голос был ему незнаком, и он уже собирался положить трубку, когда тот же голос попросил его этого не делать.

Петерсен прижал трубку к уху и услышал:

— Он тебя продал. Твое убежище раскрыто. Ты…

В ту же секунду двое "копов" из группы захвата, высадив ногами дверь, ворвались в комнату с криком:

— Полиция! Не двигаться!

Обернувшись к двери, Петерсен увидел двоих людей в пуленепробиваемых жилетах. Пистолеты были направлены прямо на него. Не теряя времени, он первым же выстрелом уложил одного из них. Пуля Рольфа прошла через горло, разорвав сонную артерию и раздробив третий и четвертый шейные позвонки. Взрывной волной полицейского отбросило в дверной проем, при этом он задел державшую пистолет руку своего напарника — тот как раз готовился выстрелить. Пули продырявили потолок, в то время как Петерсен спокойно, вторым выстрелом, наповал уложил и второго "копа", прострелив ему грудь. Тефлоновый патрон пробил плексигласовую подкладку жилета. Пуля, наткнувшись на грудину, разлетелась на мелкие кусочки, по внешнему виду и весу напоминавшие шляпки гвоздей. Раскаленные осколки свинца и стали мгновенно разорвали сердце и легкие жертвы. Сила взрыва была такой же, как если бы полицейского сбила машина, шедшая со скоростью сорок пять миль в час.

Капитан Брауэр между тем продолжал орать в микрофон:

— Стайлс? Робертс? Ну, заразы! Всем подразделениям — открыть огонь!

Но еще до того как грянул первый залп, Петерсен был уже на полу, избежав перекрестного огня "М-16", изрешетившего деревянную обшивку и штукатурку стен его номера, словно они были сделаны из бумаги. Перекатившись на спину, Петерсен выстрелил сперва в люстру: осколки стекла, словно душ, залили пол, а затем в телевизор, вспыхнувший каскадом искр. После этого комната погрузилась во мрак. Подобравшись к кровати, он схватил свою снайперскую винтовку и осторожно прополз по заваленному стеклом и штукатуркой полу к дверному проему. Оттуда он несколько раз выстрелил по направлению к вспышкам огня. Они были ему видны на стоянке между припаркованными машинами.

Брауэр и его люди пригнулись сразу же, как только первая очередь Рольфа прошила стену над их головами.

— Мать вашу за ногу! — заорал Брауэр.— Газ!!!

Манкузо поднялся, в сердцах поддернул брюки и стряхнул пыль с колен. Он демонстративно повернулся к ним спиной и зашагал по асфальтовой дорожке к дверям гриль-бара. Сзади слышался громкий сердитый треск автоматических ружей и ворчливое шипенье газометов, изрыгавших струи слезоточивого газа.

Рывком открыв дверь, Манкузо вошел в бар и устроился у дальнего конца стойки. К нему подошла толстая барменша-блондинка:

— Что вам?

— "Бурбон". Двойная порция.

Толстуха подала ему виски и, кивнув в сторону доносившегося снаружи шума, спросила:

— Что там за пальба?

— Да так, фейерверк.— И Манкузо залпом осушил стопку.— Еще одну!…

Когда первая канистра со слезоточивым газом влетела в дверь, Петерсен подполз к ней и вышвырнул из комнаты. Но вторая упала на кровать — простыни тут же вспыхнули, как будто по ним провели паяльной лампой. Лежа на спине, Рольф проследил за тем, как черные клубы дыма метнулись к потолку. Еще секунда — дымовая завеса закроет дверной проем, и под ее покровом можно рискнуть и прорваться сквозь засаду. Рольф скользнул к кровати, стащил чемодан и выгреб оттуда коробки с патронами, поспешно рассовав их по карманам. Перекрестный огонь с обеих сторон автостоянки начал выдыхаться. Но пламя с кровати прыгнуло на ковер, и Петерсен забился в угол, дожидаясь, чтобы черная стена дыма полностью заволокла дверной проем. Он все хуже и хуже различал валявшиеся на мостовой трупы двух полицейских. Дым окутал его с ног до головы, и он решил: прорваться в ночь он сумеет только сейчас.

Но в этот момент пламя с кровати перекинулось на пропановый обогреватель: горячий газ разорвал медную трубку, подсоединенную к вертикальной цистерне с обратной стороны дома. Когда огонь добрался до цистерны с газом, то задняя стена от взрыва рухнула, открыв дорогу огненному шквалу: тотчас же синхронно взорвались все четыре гранаты Рольфа, разрушив и переднюю стену. Какое-то мгновение боковые стены еще оставались стоять, образуя своего рода туннель, по которому двигался перегретый газовый поток. Затем исчезли и они, и в небо взметнулись языки огня и пляшущие обломки.

— Едрит-твою бога душу мать! — заорал Брауэр, прикрывая, как и другие толпившиеся рядом с ним "коммандос", голову от сыпавшихся дождем раскаленных обломков.