Книга о русском еврействе. 1917-1967 - Яков Григорьевич Фрумкин

манере описывать героев, даже в самом языке чувствуется влияние Шолом-Алейхема. Хотя автор по­страдал за «мелкобуржуазность», но в дальнейших про­изведениях продолжал изображать того же героя и тех же местечковых евреев. Правда, он мало писал (или имел мало возможности печататься). По-своему звучали также его военные рассказы. В одном из них его герой высказы­вает пожелание, чтобы евреи, шагающие сейчас по ули­цам Берлина, среди своих военных орденов и медалей «носили на груди маленький Моген-Давид». За такое прег­решение автор был в 1947 году исключен из Союза Писа­телей.

Моисей Кульбак (1896-1940) прибыл в Минск в 1928 году уже сложившимся писателем, тяготеющим к мисти­цизму. Здесь он написал свое оригинальное прозаическое произведение «Зелмениане» (первая часть вышла в 1931 г. вторая — в 1935). Автор рассказывает, что происходило в усадьбе Зелмеле, простого и грубоватого еврея и его четырех сыновей с детьми. Оба поколения описаны доб­родушно и с юмором. В сущности, автор относится оди­наково, как к отцам, оказывающим сопротивление рево­люции (и электрификации), так и к детям — представи­телям нового. Произведения Моисея Кульбака, несомненно, останутся в литературе. Во время чистки 1937 г. Куль­бака сослали. Возможно, впрочем, что репрессии вызваны были не только писательскими превращениями Кульбака.

Но несомненно из-за своей литературной работы по­страдал другой писатель, Авраам Абчук (1897-1936 ?), педагог и автор книги о Менделе Мойхер Сфорим. В 1929 году он опубликовал повесть «Гершл Шамай» (за­кончена в 1934 г.). Его герой — пожилой рабочий — не­силен в политике и, подобно Тевье-молочнику в рассказе Шолом-Алейхема, любит «углубляться в проблемы» и ста­вить неуместные вопросы. В журнале «Пролетарское Зна­мя» (номер 12 за 1935 г.) писатели Ицик Фефер и А. Вевиорка назвали произведение Абчука «троцкистским паскви­лем» и предложили «выполоть его, как крапиву». С. Ни­гер порадовался повести Абчука, как признаку того, что на тринадцатом году своего существования, революция в состоянии переварить немного юмора. Но он ошибся: «вы­пололи» не только книгу, но и автора.

Другие писатели не позволяли себе никаких улыбок и усмешек. Советская беллетристика началась с описаний гражданской войны и закончилась рассказами военного времени. Между ними уместились темы об индустриали­зации, коллективизации и прочем, что требовалось пар­тийной линией. Произведения на все эти темы были насы­щены борьбой против «кулака», против пережитков ев­рейской религии, против уклонистов и саботажников. По­эзии было легче приспособляться к советской действи­тельности, но прозе это давалось с трудом. Нет ни од­ного крупного литературного произведения, которое от­разило бы эпоху гражданской войны и последовавшую за ней эпоху.

Упомянем мало удавшийся большой роман Переца Маркиша «Смена поколений» (первая часть вышла в 1929 году, вторая — в 1931), в которой передана атмосфера первой мировой войны, гражданской войны и начала рекон­струкции, и рассказы другого видного представителя еврей­ской поэзии Арона Кушнирева, также без особой удачи попробовавшего писать в прозе («Дети одного народа», 1928 г.).

Когда главной темой литературы стали социалисти­ческое строительство, пятилетки, прославление ударни­ков труда и победа над вредителями, еврейская совет­ская проза стала уже совсем искусственной и неискрен­ней. Много лучше, потому что правдивее, были, хотя так­же шедшие в упряжке официальной линии, — описания тяги к землевладельческому труду и попыток еврейской колонизации в Крыму и в Белоруссии, а потом в Биро­биджане. Эта апологетика земледелия в известном смыс­ле продолжала традицию Гаскалы. Чувствовалось искрен­нее увлечение скромными достижениями в этой области. Из этой серии произведений на первом месте стоит «Степь зовет» (первая часть 1932 г., вторая 1935) талантливого писателя Ноты Лурье (1906). Он выжил после ссылки. Характерны также «Люди от сохи» Аврама Кагана; «Гребли» Гирша Орланда (1896-1946); рассказы Эли Гор­дона, как и описания лесов Полесья Эли Шехтмана.

Сюда относится также группа произведений, посвя­щенных Биробиджану, где осела группа писателей. Поч­ти все известные писатели считали нужным посетить Би­робиджан, и даже Давид Бергельсон посвятил этой теме книгу (одно из самых слабых своих произведений «Биро­биджанцы»).

* * *

В поэтической форме легче отзываться на быстрые и бурные перемены, чем в рамках романа: любое настрое­ние может породить стихотворение. Поэты думали, что они нужны советскому обществу и что их энтузиазм — государственная необходимость в процессе социалистиче­ского строительства. Их воодушевляла каждая злоба дня: новое здание или мост и, разумеется, Днепрострой и Би­робиджан. Поэт к тому же мог позволить себе роскошь порой вспомнить с теплотой свое детство и старый быт и даже допустить в стихе библейскую ассоциацию.

В действительности, однако, положение советской по­эзии не всегда было простым. Самый старший из поэтов Давид Гофштейн (родился в 1889 году и сошел с ума в тюрьме) — основоположник новой поэзии, нового стиля, новых образов. Его первые стихи появились в 1917 году. Он обогатил еврейскую поэзию неологизмами и был соз­дателем новых форм и при этом глубоко сознавал свою связь с еврейской культурной традицией. В 1923 году он покинул Советский Союз, проживал в Берлине и затем в Палестине, но вернулся в СССР в 1925 году. В своем дальнейшем творчестве он стал сдержанней и писал не­много. На нем всегда тяготело подозрение в «национа­лизме». Гофштейн издал антологию еврейской литерату­ры на украинском языке.

Моложе Гофштейна, хотя начал писать почти одно­временно с ним, был Лейб Квитко (1893 — расстрелян 12-го августа 1952). Он также принадлежал к группе возвращенцев (1925). Квитко легко сжился с советской обстановкой и оказался очень плодовитым поэтом, а сре­ди поэтов для детей — самым выдающимся поэтом в еврейской литературе. Его стихи, в особенности стихи для детей, были переведены на 34 языка и разошлись в восьми миллионах экземпляров. Его имя широко известно, и он был награжден орденами. Поэзия Квитко развивалась по двум линиям: народно-примитивной и супер-модернистской. В своих стихах он то жизнерадостен, то рафини­рован и настроен мистически и мрачно. Отдавая неиз­бежную дань идеям мировой революции, он в то же вре­мя черпал много из фольклора других народов.

Наиболее популярным и плодовитым из еврейских по­этов в Советском Союзе был Перец Маркиш (родился в 1925 году, расстрелян 12 августа 1952 года). Это был един­ственный еврейский писатель, получивший высший ор­ден, — орден Ленина. Литературная карьера его разви­валась бурно. В 1921 году он появляется в Польше, разъ­езжает по Европе и остается некоторое время в Палести­не. Он бунтовал и восстанавливал молодых поэтов про­тив старых, создавал новое направление (сборник «Халястра»). В 1926 году он возвращается в Россию. Одна­ко, в советских условиях Маркиш мог чувствовать себя свободным только в отборе слов и формы. Его язык дей­ствительно богат и он большой мастер ассонансов. Но темпераментный поэт, Маркиш легко отдается официаль­ной тематике, откликаясь на требования партлинии. Его поэмы «Братья», «Смерть кулака», «Восход