Прекрасный подонок - Кристина Лорен

«Мистер Райан! Придержите лифт!» Обернувшись, я увидел быстро приближающуюся группу девушек, в центре которой была Хлои. Я вышел из лифта и придержал дверь, жестом пропуская их вперед.

«Дамы», - проговорил я вежливо, входя только после них. Я встретился с ее глазами на другом конце лифта на секунду, прежде чем она отвела взгляд.

«Хлои, а что ты с собой взяла?» - спросила симпатичная брюнетка. «После ужина мы собираемся пойти в этот потрясающий клуб в центре города, и я уверена, ты прихватила что-нибудь сексуальное».

«Эм, Мелисса, я что-то не настроена на клуб», - ответила она девушке, и от меня не ускользнул тот факт, что она избегает моего взгляда.

«Что?! Хлои, мы же всегда ходим! Это традиция…» - из группы раздались многочисленные протесты.

«Я знаю, я знаю. Но я действительно очень устала. Мне не хочется танцевать». Брюнетка как-то странно на нее посмотрела, и я заметил, что Белле стало неуютно под ее испытующим взглядом.

«Как ты можешь быть уставшей? Ты каждый вечер рано возвращалась в свой номер. За всю неделю я ни разу не видела тебя вне семинаров. Что же такого ты делала?» Я старался остаться неприметным, уставившись в пол, но не мог не взглянуть на нее.

Наши глаза встретились, и я знал, что она думает о том же, о чем и я. Я вспомнил каждый момент, когда мы не спали, когда я держал ее в своих объятьях, изучал каждый дюйм ее кожи. Даже с той невидимой стеной, что я возвел между нами, я все еще мог легко понять ее.

Прозвучал короткий сигнал, оповещающий об остановке лифта, и спас Хлои от ненужных объяснений. Девушки вышли одна за другой. Хлои больше не смотрела мне в глаза. Я наблюдал за тем, как они шли по коридору, а поток всевозможных женских бесед о предстоящей ночи окружал их со всех сторон. Я потер грудь, когда та незнакомая боль вернулась, и увидел, как Хлои скрылась за дверью.

Войдя в свой номер, я провел рукой по волосам и, оглядевшись, выругался – моя безупречно заправленная кровать словно высмеивала меня. Я ни разу не спал в ней, но я стягивал покрывала каждое утро, делая вид, будто ею пользовались. Просто еще одна ложь в списке.

Встряхнув головой, я бросил ключи и бумажник на комод и направился в душ. Ступив под теплые струи воды, я вдруг осознал, что даже своей ванной я пользуюсь впервые. Не в силах, да и не желая, противостоять, я вспомнил, как мы вместе принимали душ. Я не говорил по-французски ни с одной женщиной, кроме Рашель, и это никогда не вызывало такой реакции. Я говорил Белле разные вещи, зная, что она не понимает ни единого слова, мне просто нравилось, как она реагирует. Иногда это было что-то пошлое, иногда – нежное, в любом случае, от этих слов наши тела всегда трепетали.

Я быстро оделся и направился к двери, когда вспомнил об одном важном звонке. Хлои как-то упомянула, что наш отель был знаменит за изумительный бассейн на крыше, и она была очень расстроена, узнав, что он закрыт. У меня в голове тут же возникла картинка – только мы вдвоем в теплой воде – и я сразу предложил организовать для нас его посещение.

Я нахмурился, осознавая, что теперь этого не случится, но, по крайней мере, удостоверюсь, что она насладится бассейном. Все, что потребовалось, это короткий телефонный звонок и небольшое материальное убеждение, чтобы менеджер согласился предоставить ей неограниченный доступ. Несколько минут спустя все было улажено, и он пообещал послать ключи от ворот в ее номер.

Встреча у меня проходила в популярном суши-баре неподалеку от отеля, и как только я передал ключи от машины гарсону, я мысленно настроился на деловые переговоры. Если я намерен терпеть самонавязанную пытку разлуки с ней, лучше быть уверенным, что это того стоит.

Мне удалось нацепить правдоподобную улыбку на лицо, вступая в разговор, когда необходимо. Еще я поразил своих коллег предстоящими рискованными предприятиями, запланированными Райан Инкорпорейтид. Даже встретил бывшего одногруппника из Нью-Йорского Университета, который присутствовал на конференции и собирался переезжать в Чикаго. Но, несмотря на все, что происходило вокруг меня, я не мог выбросить ее из головы. Все, о чем я мог думать, это где она и что делает.

Входя в номер поздно вечером, я снял пиджак и зажег маленькую лампу рядом с кроватью, прежде чем присесть. Комната была пустой и безмолвной, что только усиливало эту боль в груди.

Я проверил телефон и заметил, что у меня было два пропущенных вызова от Эммета. Замечательно. Раньше, я бы уже пообщался с отцом и братом несколько раз за эту неделю, с воодушевлением рассказывая им о последних тенденциях и потенциальных клиентах, которых я встретил. Но до сих пор я ни разу не поговорил ни с одним из них. Я боялся, что они раскусят меня. Тяжело вздохнув, я подумал, что, возможно, я прав.

Было уже начало двенадцатого, и мне стало интересно, она все еще с подругами или уже нет. Может, она все-таки решила пойти в клуб. Может она танцует с кем-нибудь? Смеется и веселится? А может она в номере? Может она лежит там, думая обо мне, так же как я о ней.

Я встал, направляясь к чемодану, когда маленький конверт рядом с дверью приковал мое внимание. С любопытством я подошел и поднял его. Карта доступа. Похоже, они послали экземпляр и в мой номер тоже. В голове сразу вырисовалась картинка бассейна, который она так красочно мне описывала. Может быть, она все еще на верху, плавает? Прежде чем я успел передумать, я уже был за дверью и входил в лифт, нажимая на кнопку, которая доставит меня на крышу.

Двери открылись, и я прошел мимо большой таблички на подставке, гласящей, что бассейн закрыт. Я быстро направился по изысканному мраморному полу к кованным железным воротам, ведущим к открытой зоне, и вставил карту в слот.

В тот момент как ворота открылись, я был охвачен звуками и запахами ночного Сиэтла. Площадка передо мной была просто невероятной. Вся крыша была переделана в первоклассное патио. Полы отделаны теплым тиком. По всей площади в разноброс расставлены несколько деревьев, посаженных в громадные кашпо. Их ветки бесшумно раскачивались от легкого ветерка. Вдоль края крыши тянулись белые кабинки для переодевания, а единственным источником освещения были несколько рядов чаш с живым огнем, подвешенных по всему периметру, покрывая все теплым дрожащим светом.