Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии - Цуёси Хасэгава
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
22. Кантаро Судзуки. Последний премьер-министр Японии во время Тихоокеанской войны. Он примыкал то к партии мира, то к партии войны, но в итоге сыграл решающую роль в организации августовских императорских совещаний. Библиотека парламента Японии
Японцы начали получать передаваемые на коротких волнах из Сан-Франциско новости с текстом Потсдамской декларации с 6 утра 27 июля. Такаги сразу обратил внимание на отсутствие подписи Сталина под этим документом. Что касается требований, предъявленных в Потсдамской декларации, то, по мнению Такаги, они означали, что капитуляция будет не безоговорочной, а на каких-то условиях, и потому станет более приемлемой для Японии. Он считал, что правительство ни в коем случае не должно как-то реагировать на этот ультиматум до того момента, пока не будет решено, как вести переговоры – через Москву или непосредственно с Соединенными Штатами и Великобританией. В МИДе тоже обсуждалось, как отвечать на Потсдамскую декларацию. Заместитель министра иностранных дел Сюнъити Мацумото утверждал, что раз в декларации указаны условия безоговорочной капитуляции, то у Японии нет иного выбора, кроме как принять их. Синъити Сибусава, глава Отдела по международным соглашениям, заметил, что, хотя в декларации ничего не было сказано о сохранении императорского строя, там также не говорилось и о его упразднении или об установлении ограничений. Ёсиро Андо, глава Отдела по политическим вопросам, обратил внимание на тот пункт ультиматума, где японцам было обещано правительство в соответствии с волей народа, и заявил, что японский народ никогда не захочет упразднить императорский строй[280]. Мацумото, в свою очередь, высказал мнение, что власти не должны пытаться скрыть Потсдамскую декларацию от населения, и утверждал, что правительство ни в коем случае не должно предпринимать действий, которые могут быть расценены как отклонение от этого ультиматума. Он считал, что следует опубликовать текст документа целиком без каких-либо комментариев со стороны правительства. Далее он предложил, чтобы эта декларация легла в основу переговоров Коноэ с Советским Союзом. Он даже составил черновик телеграммы, в которой Сато давалось указание вступить в контакт с советским руководством.
Однако Того отклонил совет Мацумото, сказав, что необходимо дождаться ответа Молотова. По мнению Того, существовали определенные противоречия между этой прокламацией, с одной стороны, и Атлантической хартией с Каирской декларацией – с другой. В частности, в Каирской декларации речь шла о безоговорочной капитуляции Японии, а в Потсдамской – о «безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил». Также не было понятно, присоединится ли к совместному ультиматуму Советский Союз. Пока в эти вопросы не будет внесена ясность, Япония не могла принять условия Потсдамской декларации. Однако он считал, что в любом случае японское правительство не должно отвечать на этот ультиматум отказом. Того надеялся, что с помощью Москвы удастся получить разъяснения по всем пунктам, вызывающим вопросы[281].
В 11 утра Того доложил о декларации императору. Он высказал свое мнение: «Поскольку Потсдамская декларация являлась заявлением общего характера и оставляла широкое пространство для дальнейшего обсуждения конкретных условий, мы собираемся выяснить, в чем заключаются эти условия, через посредничество Советского Союза». Император согласился с этой точкой зрения. Хирохито уже успел получить копию декларации и тщательно ее изучить. Когда позже днем к нему пришел Кидо, он обратил внимание императора на то, что в документе есть много неясностей, главными из которых являются отсутствие подписи Сталина и неопределенность в отношении статуса императора. Это была необычайно долгая аудиенция. Несложно предположить, что Кидо и Хирохито обсуждали судьбу императора и императорского строя. В итоге они оба согласились с тем, что прежде, чем принять решение по поводу Потсдамской декларации, нужно дождаться исхода переговоров в Москве[282].
После аудиенции у императора Того поспешно отправился на утреннюю встречу «Большой шестерки». На этом совещании он настаивал на том, что Потсдамская декларация была предложением о капитуляции не безоговорочной, а на определенных условиях. Того утверждал, что, поскольку немедленный отказ повлечет за собой ужасные последствия, Япония не должна никак реагировать на ультиматум и должна продолжать вести переговоры с Советским Союзом. Анами, Умэдзу и Тоёда выступили резко против. Тоёда сказал, что необходимо опубликовать особый императорский указ, отвергающий требования Потсдамской декларации. Однако в конце концов премьер-министр Судзуки и Того убедили военных временно не предпринимать никаких действий[283].
Потсдамская декларация стала главной темой обсуждения на дневном заседании кабинета министров. Там Того озвучил мысль о том, что первостепенной задачей правительства Соединенных Штатов является завершение войны для предотвращения дальнейшего кровопролития. По его мнению, американская делегация подготовила текст ультиматума заранее и рассчитывала в Потсдаме получить под ним подпись Сталина. Однако Советский Союз отверг это предложение и предпочел не подписывать декларацию, поэтому у Японии еще есть шанс добиться успеха в переговорах с Москвой [Shimomura 1948: 88–89; Shimomura 1950: 67–68]. Того считал, что по тактическим соображениям кабинет министров не должен принимать решение по поводу Потсдамской декларации, поскольку в таком случае в правительстве неизбежно произошел бы раскол. В итоге на этом заседании обсуждение декларации свелось в основном к тому, каким образом донести ее содержание народу, а не к тому, как на нее реагировать. Поскольку благодаря американским радиопередачам известия об ультиматуме уже широко распространились, кабинет министров решил, что пресса должна подать эту информацию как малозначительные новости, кратко подытожив содержание ультиматума без каких-либо комментариев со стороны властей, чтобы не снижать боевой дух населения. 28 июля в японских газетах были опубликованы статьи о Потсдамской декларации. Передовица «Ёмиури Хоти» называлась «Смехотворное предложение о капитуляции Японии», но заголовок заметки в «Асахи синбун» звучал более сдержанно: «Правительство собирается “мокусацу” [проигнорировать это]». В обеих статьях содержалось только более-менее точное перечисление требований, содержавшихся в Потсдамской декларации, однако ни там ни там не было сказано о том, что японским солдатам будет позволено вернуться к мирной жизни [Shimomura 1948: 89; Shimomura 1950: 68][284].
Утром 28 июля состоялось совместное совещание Императорского Генерального штаба и правительства по обмену информацией. Поскольку это была рутинная встреча, Того решил не присутствовать на ней. Однако именно на этом совещании Анами, Умэдзу и Тоёда стали активно настаивать на том, что правительство должно ответить отказом на Потсдамскую декларацию. Ёнай возражал против этого, но оказался в меньшинстве. В итоге Ёнай предложил Судзуки заявить о том, что правительство игнорирует ультиматум союзников. Под сильным давлением со стороны партии войны
