Повседневная жизнь колдунов и знахарей в России XVIII-XIX веков - Наталия Будур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В случае необходимости бабка жгла над ребенком бумагу и при этом приговаривала: «Жив Господь на небесах, жива душа в теле», — добавляя каждый раз к приговору имена его отца и матери.
Можно обмершего ребенка было и «откричать». Для этого бабка, качая ребенка, выкрикивала имя его отца, которое хором повторяли за ней сам отец и все присутствующие.
Крестины
В большинстве случаев крестины совершались на дому, на второй, на третий день после рождения. Одновременно в последнем случае давалось имя новорожденному и читалась очистительная молитва родильницы.
В кумовья приглашали кого-нибудь из близких родных или хороших знакомых; но когда прежде рождавшиеся дети умирали и когда желали, чтобы новорожденный был жив, то приглашались первые встречные.
В народе считали, что таинство крещения не всегда бывает действенно. Для его действенности от лиц, принимающих участие в совершении крещения, то есть не только от священника, но и от дьячка, требуется полное сознание святости и важности совершающегося таинства.
После крестин поздравляли отца и мать — с сынком или дочкой, кумовьев — с крестником или крестницей, бабку-повитуху — с новым внуком или внучкой и т. д.
Кума с кумой сажали за стол и угощали приготовленной для них закуской и чаем, а самого виновника происходящего торжества свивали и клали к родильнице на расстеленную мехом вверх шубу, что выражало пожелание богатства.
Между тем хозяин дома шел приглашать, кого сочтет нужным, из родных и знакомых «к младенцу на хлеб на соль, кашу есть», и затем устраивался крестильный обед.
Сначала подавалось холодное: в постный день — обыкновенно сельди и квас с кислой капустой, а в скоромный — студень и квас с яйцами и мясом; затем следовали блюда: в постный день — приправленные конопляным маслом щи со снетками, картофельный суп с грибами и лапша; в скоромный же — щи с каким-нибудь мясом, ушник, то есть суп из потрохов, лапша с курятиной или свининой, лапша молочная, и, наконец, каков бы состав кушаний ни был, на крестильном обеде необходимой считалась гречневая каша, перед которой в большинстве случаев подавалась каша пшенная.
В заключение обеда знахарка-повитуха клала на стол пирог, ставила в шапке горшок с кашей и на тарелке штоф с водкой и говорила:
Шапка малахай,А ты, родильница,В год еще натряхай!
Или:
Бабушка подходит,Кашку подноситНа корысть, на радость,На Божью милость,На толстые одонья,На высокие скирды.Кашку на ложки,Мальчику на ножки!
Или:
Гости мои любящие,Гости мои дорогие!К вам бабушка идет,Вам кашку несет.Бабушка молоденька,Несет кашку сладеньку.Нам не барыши получать,А только народ приучать,Чтобы бабушку знали,Чаще в гости звали!
Бабка начинала угощать присутствующих, но те, по обычаю, первую рюмку предлагали угощающей.
«Попробуй-ка сама, бабушка! — шутят в ответ на ее угощения хозяин с гостями. — Бог знает, какую ты водку-то нам подаешь: может, она наговорная!»
Первым после бабки пил отец новорожденного. Для закуски ему она подавала в ложке пересоленную кашу, причем говорила:
«Ешь, отец-родитель, ешь, да будь пожеланней к своему сынку (или своей дочке)!»
«Как тебе сол(о)но, так и жене твоей было сол(о)но рожать!»
«Сол(о)на кашка, и сол (о)но было жене родить, а еще сол(о)ней отцу с матерью достанутся детки после».
Затем, бросая кверху оставшуюся в ложке кашу, произносила: «Дай только Бог, чтобы деткам нашим весело жилось и они так же прыгали бы».
За отцом младенца угощались кумовья.
«Выкушайте, куманьки дорогие! — говорила им бабка. — С крестницей (или крестником) вас! Как вы видели ее (или его) под крестом, так бы видеть вам ее (или его) и под венцом!»
После кумовьев пили подносимую водку и остальные, сидящие за столом. При этом каждый, не исключая и самого родителя, клал на тарелку деньги — в пользу бабки и на пирог — в пользу родильницы.
Уход за ребенком
После крестин бабка-повитуха оставалась в доме родильницы на одну-две недели. Обязанности ее в это время состояли в том, чтобы заботиться о ребенке, ежедневно обмывать и пеленать его, а также ходить за родильницей и, если последняя одинока, хлопотать вместо нее по хозяйству. Родильницу она парила в бане или печке, поила различными лекарственными травами и правила опустившийся после родов ее живот, растирая его при этом деревянным маслом.
Из лекарств, употребляемых родильницами, известны: настой водки на калгане, анис, богородская трава, ромашка и душица. Настой водки на калгане употребляли как средство, способствующее подъему живота; анис и богородскую траву пили для того, чтобы из грудей свободнее шло молоко; ромашку же и душицу — чтобы вызвать «краски» или от простуды.
Ничего кислого и соленого родильнице не давали.
Когда родильница достаточно оправится и когда бабка сочтет возможным уходить, происходило очищение всех присутствовавших и принимавших какое-нибудь участие при родах. Для этого пред иконами зажигали свечу, молились и потом водой, в которую клали хмель, яйцо и овес, умывались сами и мыли в ней младенца.
Во время умывания родильницы бабка говорила ей: «Как хмель легок да крепок, так и ты будь такая же; как яичко полное, так и ты полней; как овес бел, так и ты будь бела!»
А когда мыла ребенка, приговаривала: «Расти с брус вышины да с печь толщины!» Этот обряд известен под именем «размывания рук».
Бабка за свои хлопоты, кроме денег, собранных ею на крестильном обеде, получала еще один хлеб, фунт мыла, платок и деньгами от гривенника до рубля.
По уходе бабки все хлопоты и заботы о ребенке ложились главным образом на его мать.
Если ребенок заболевал, к нему вновь приглашали бабку-повитуху или другую знахарку, которая знала, как лечить детские болезни.
Лечение почти всех детских болезней основывалось главным образом на действии лекарственных трав и на вере в магическую силу заговоров, наговоров и разного рода действий, совершаемых при известных условиях.
Выкидыши
Но бабки-повитухи были нужны деревенским женщинам не только для принятия родов, но и для «производства» выкидышей.
Если выкидыш случался у замужней женщины, то это было для нее большим позором — а не бедой, как можно было бы подумать.
Кроме тяжелых подъемов и работы, падений и ушибов, побоев мужа, порчи, оговора, тех случаев, когда беременную ночью «домовой подавит» и т. п., выкидыши приписывались таким прегрешениям матери, как несоблюдение постов, нерадивость в молитве, неверность мужу, совокупление с ним под праздник.
По сведениям этнографов, почти всегда выкидыши, подобно совершенному бесплодию, вели к раздорам в семье. «Что это только за народ молодой пошел? — негодовал старик на выкидывающую сноху. — Глядеть на тебя — баба ты чистый кабан, а родить по-людски не можешь. Тебя, этакую лошадь, нарочно и выбрали, чтобы видна работа была от тебя да чтобы ты детей рожала хороших, здоровых, а ты что? Пихонуть тебя только». «И что это ты? — пилила в свою очередь сноху свекровь. — С чего вздумала скинуть? Работой тебя никто не загонял, и зашибаться тебе было негде. И что это такое, с чего скидывать зачала? Чудное дело!»
Самое удивительное, что даже незамужние крестьянки, вынужденные обратиться к знахарке для прерывания беременности, осуждались в народе. Их «обегали» замужеством, и гораздо более шансов выйти замуж было у девки, родившей ребенка, чем у той, о которой известно, что она «произвела» выкидыш.
К знахаркам же, которые в открытую занимались изгнанием плода, в деревне относились просто враждебно. Часто таких «бабок» считали самыми «последними» людьми, «подлыми», которых даже убить не будет греха, все равно что «из огорода вырвать дурную траву».
Тем не менее, судя по записям этнографов XIX века, плодоизгнание почти везде было распространено между деревенскими девушками, вдовами и солдатками, забеременевшими в отсутствие своих мужей, и лишь крайне редко замужними.
Для этого, по наущению «знатки», пили свое «временное», собирали вместе с мочой кровь месячных очищений с земли или со снега, мыли рубахи после месячного и воду лили в бане на полок или собирали ее в бутылку и зарывали в землю, непременно под печной столб. Считалось, что, пока бутылка в земле, как бы девка ни вешалась на шею парням, ни за что не «забрюхатеет». Если она выйдет замуж и захочет иметь детей, то надо бутылку эту вырыть и разбить: тогда пойдут и дети.
С той же целью в бане бросали в жар сорочку с первой ночи, вырезали из рубашки пятна от месячных очищений, сжигали их и пепел разводили в воде и пили.
