Друзья и враги Анатолия Русакова - Георгий Тушкан

Оказывается, после ссоры Боб неизвестно где провел ночь. Он не пришел и утром. Сегодня третий день, как его нет. Она обзвонила всех друзей Боба, побывала на даче, даже звонила в больницы. И вот сегодня Павел Авксентьевич вынужден был обратиться в милицию… Конечно, у Боба много недостатков, но он же честен! Да, у него дурные друзья — Пашка и компания. Поэтому приходится считаться с возможными недоразумениями, тем более что Пашка однажды напоил Боба водкой… Агния Львовна запнулась, а затем с необыкновенной горячностью принялась убеждать Анатолия никому не рассказывать об этом. В милиции о Бобе тоже ничего не известно. Обещали принять меры к розыску.

— И вдруг, как рассказывает няня, нас не было дома, минут двадцать назад раздается телефонный звонок. Трубку взяла Лика и страшно разволновалась. Няня спрашивает, в чем дело, а она даже рассказывать не хочет, а потом сказала: «Маму незачем волновать. Только что Эля встретила Боба возле кино, в плохой компании. Объявился! Я поеду с Анатолием». Няня так и поняла, что Лика отправилась к вам, чтобы вместе поехать за Бобом. А та, уже выбегая за дверь, крикнула няне: «Пусть мама ждет у телефона!»

— О каком кино шла речь? — взволнованно спросил Анатолий.

— Минуточку, спрошу у няни.

Анатолий старался сообразить, что же произошло. Мальчишку, пожалуй, успели «втянуть». Из трусов воры веревки вьют… Но почему же Лика не позвонила, не зашла? Все еще сердится?

— Мама, — крикнул Анатолий, — Лика звонила?

— Соседка сказала, приходила девушка и спрашивала тебя.

Троицкая долго не отвечала. Анатолий волновался и даже нетерпеливо дул в трубку. Наконец послышался голос Троицкой:

— Я Полю лекарство капала. У него с сердцем неладно… Кино на Пятницкой улице.

— Какое?

— Не знаю, на Пятницкой…

— Я немедленно поеду туда на вашей машине. Ключи и документы у вас или у шофера?

— У меня. Я вызову шофера.

— Не надо.

— Но уже слишком поздно, я нигде не смогу заверить на ваше имя доверенность на управление машиной, поэтому поеду с вами.

— Напишите доверенность на Русакова Анатолия Владимировича, укажите свой телефон. Если меня задержат, то вам позвонят по телефону. Какой номер машины?

— Восемьдесят три сорок три. Но почему вы не хотите, чтобы я поехала?

— А вдруг Лика позвонит по телефону, а вас не будет дома?

— Муж дома.

— Вы же сами сказали, что ему нездоровится.

— Хорошо, — согласилась Агния Львовна, — я буду дежурить у телефона. Но, ради бога, позвоните мне с Пятницкой, я так волнуюсь.

Через десять минут Анатолий, получив у Троицкой ключи от машины, выбежал в Ржевский переулок. У светлой «Победы» МИ 83–43 стоял Милич. Второй, чем-то знакомый Анатолию франтоватый молодой человек вылез из машины при его приближении, захлопнул дверцу и быстро пошел прочь.

— Ты что здесь делаешь, Милич? — спросил Анатолий.

— Сено кошу, — зло ответил Милич.

— Ну коси, коси… — Анатолий дернул переднюю дверцу. Она открылась. — А косу в машине не забыл?

— Понимаешь, я шел мимо, вижу — дверца у машины открыта и никого нет рядом.

Анатолий сел к рулю.

— Ты чего в чужую машину залез? — удивился Милич.

— Тебя не спросил, — ответил Анатолий и, отперев секретный замок, сковывавший руль, сунул ключ в замок зажигания. Но там уже торчал другой. Анатолий понял все. Он не стал расспрашивать, включил зажигание и нажал стартер.

— Куда ты? — растерянно крикнул Милич.

Анатолий резко захлопнул дверцу, чуть не прищемив пальцы Милича, и покатил по улице. «Откуда у них может быть ключ? — подумал он. — И не поздно ли я еду? Ведь со времени звонка Ликиной подруги прошло не менее получаса. Компания могла разойтись…»

Анатолий гнал машину. Теперь все зависело от быстроты. Повезет ли ему со светофорами? Лика, по-видимому, поехала на такси. Хорошо бы опередить ее, встретить или хотя бы застать на улице. Черт его знает, какая шайка заманила Боба… Если Лика потащит Боба домой, его «дружки» могут вступиться. Лике грозит опасность… Эта публика на все способна. Скорей, скорей!

Светофор у Никитских ворот зажегся желтым светом, а затем красным. Анатолий остановил машину. Он вынул чужой ключ из замка зажигания и сравнил с тем, что дала Троицкая. Точная копия! Где же Милич с приятелем взяли ключ-дубликат? Анатолий догадался, что отсюда-то и тянется ниточка к Бобу.

Зеленый свет. Анатолий дал газ. Машину рвануло. Часы на Спасской башне показывали половину двенадцатого. Светофор при выезде с Красной площади на мост Анатолий проскочил при желтом свете и на очень большой скорости выехал на Пятницкую улицу. На такой скорости опасно глазеть по сторонам, и все же Анатолий издалека старался увидеть среди прохожих знакомую фигурку Лики. Только ли знакомую? Нет, он любит ее, любит! Вот когда он вдруг осознал, что она для него дороже всего на свете.

Ему даже хотелось, чтобы ей грозила опасность… Пусть грозит, и он явится в самую последнюю минуту и подставит себя под удар, а Лику спасет!

Возле кино кто-то стоит. Лика или Боб? Анатолий убрал ногу с педали газа и, поравнявшись с кино, резко нажал на тормоз. Машина будто ударилась о препятствие, его швырнуло на руль. Да, у входа маячил кто-то, но не Лика, не Боб. Черт! Опоздал или есть другое кино? Что делать? Он машинально снял ногу с тормоза, и машина едва-едва потащилась вперед на малом газу. Она дергалась, будто захлебывалась. Чтобы мотор не заглох, Анатолий чуть «дал газу». «Победа» медленно двинулась вперед. Куда ехать? Анатолий оглянулся на кинотеатр.

Рекламные огни были уже потушены. Зрители еще не выходили с последнего сеанса. У двери кинотеатра торчал здоровый парень в кепчонке, надвинутой на глаза.

«Победа» отъехала метров на пятнадцать, когда раздался резкий свист. Анатолий снова оглянулся. Парень возле кино призывно махал ему рукой. Видно, захотел прокатиться. Может быть, спросить у него, не видел ли он здесь девушку с мальчишкой, не заметил ли, куда они пошли? Анатолий остановил машину. Дверца справа распахнулась, и парень, шумно дыша, обдавая его запахом водки, плюхнулся рядом.

— Ну и газовал! Вот, думаю, дает жизни!

— А ты долго стоял возле кинотеатра?

— Порядочно… Вдруг слышу, тормоза, как поросята, завизжали. Я, конечно, без внимания, потому что в машине ты один. Мне говорили, что машину пригонят двое. Потом гляжу на номер машины — тот самый! Ну, тогда я и свистнул.

— Какой номер? — осторожно спросил Анатолий.

— Да этот самый, МИ восемьдесят три сорок три. Ты что? — Парень внимательно смотрел на Анатолия.

— Проверочка, — уклончиво ответил тот и вспомнил Милича и его приятеля. «Неужели парень поджидал их на этой машине? Похоже…» — Напарник сильно выпивши, с копыт свалился, — сказал Анатолий, — так что я один приехал… А ты как?..

Этот неопределенный вопрос был задан, чтобы вызвать подвыпившего парня на разговор. Детина был мускулистый, его лицо лоснилось, будто смазанное маслом.

Парень осклабился — водитель не возбуждал в нем больше подозрений — и стал объяснять. Возле кино он стоял «на стреме», на перехвате. Накладочка получилась: придется в переулочек заехать, потому что здесь двое сыщиков крутились. Один невысокий без кепки, в старом синем костюме, второй на армянина похожий, черный, в сером костюме и серой кепке. Ох, и будет Цыгану от Чумы!

— Лени Чумы? — воскликнул Анатолий.

— А ты его знаешь?

— Авторитетный! Кореш. Сидел с ним.

— Вот так штука! А мне сказали, что двое «полуцветных» прикатят. А как твое прозвище?

— Лиса, — сказал Анатолий первое, что пришло в голову.

— Лиса, Лиса? — повторял парень. — Не слыхал.

— Я недавно залетел. А тебя как?

— Огурец.

— А что случилось?

— А то, что из-за парнишки-подсказчика, который должен был нас навести на квартиру, чуть не завалилось все дело. Хозяева квартиры, как сказал этот Вундербоб, должны были прийти в это кино на какой-то там просмотр, а потом идти в гости. А дома на хозяйстве должны были оставить только одну старуху. Ну, захватили мы паренька и бегом к кинотеатру: пусть собственными глазенапами засечет, что они зашли в кино. Стоим мы, тарыбары-растабары. И вдруг к этому Вундербобу подходит подходящая деваха и говорит: «Бобик, ты здесь? Позвони же скорей домой. Мама твоя с ног сбилась. Разве можно так?» Вундербоб начал молоть чепуху разную, ну и мы ее шуганули. И вовремя. «Спрячемся, говорит, паренек, вот они идут… эти самые…» Ну, потом мы ждем, значит, эту «Победу», а тут подкатывает на такси другая видная такая деваха, его, Вундербоба, сестра… И давай крыть: «Подлец, кричит, негодяй! У папы из-за тебя сердечный припадок! Мама все телефоны оборвала, а ты, бессердечный мальчишка, болтаешься возле кино! Сейчас же марш домой!» Цыган не растерялся и повел Вундербоба прочь. А сестренка оказалась бедовой, ухватилась за брательника и не пускает. Милицию зовет. Народ останавливается. Что тут делать? Того и гляди, засыплешься. Или надо пацана бросать и тогда квартиру не возьмем, или деваху увезти отсюда и запереть, пока мы работаем. Вот Цыган и придумал: «И что вам, граждане, — говорит он тем, кто останавливался, — надо? Это моя припадочная сестра, и к тому же выпивши. Семейное дело, не вмешивайтесь. Она обругает вас, мне же отвечать». А наши кричат: «Правильно, Сеня, давай уводи ее, припадочную. Как выпьет рюмку, так и шалеет, дура». Смехота! Давай жми в переулок направо. Слышишь шум? Они там. Поспешать надо. Все уедем. Того и гляди, милиция заявится…