Пираты Карибского моря. Проклятие капитана - Юрий Папоров

Когда де ла Крус приказал боцману свистать всех наверх, «Каталина» шла под парусами курсом бакштаг строго на север, к Багамским островам, где, предполагалось, мог находиться Гант. Размышляя о причине неожиданного приказа, команда собралась на палубе между бизань-мачтой и капитанским мостиком. Де ла Крус спустился по трапу вместе с Бартоло и без обиняков заявил:

— Пусть выйдут вперед те, кто выступал против того, что я отпустил на волю захваченных нами негров-рабов! Я передал их владельцу люгера безвозмездно. Он сделает их свободными людьми, такими, как мы с вами! Шагайте вперед!

Отделилось от команды всего человек десять, но кое-кто еще мялся на месте.

— Ну-ну, смелее! Или вы утратили веру в своего капитана?

К группе вышедших вперед моряков присоединилось еще четыре матроса.

— Отсохни мои ноги! Щенки паршивой суки, на берег захотели? — буквально взревел Добрая Душа. — Еще до берега я выдавлю из вас все соки! — Боцман, не забывайте, мы ходим не под флагом «Веселого Роджера» [74], — спокойно произнес де ла Крус. — Прошу вас, чтоб больше никто не слышал подобных слов. Ведь согласитесь, Добрая Душа, каждый по праву члена команды «Каталины» должен был получить свою долю. Она, насколько я понимаю, как подсчитал всеми нами уважаемый сеньор Фиксатор, — теперь так команда звала нотариуса, — равнялась стоимости половины раба, то есть пятидесяти песо. Вас тут я вижу пятнадцать человек. Плотник — две доли, мастер по вантам — две. Остальные по доле. Бартоло, — де ла Крус обратился к Черной Скале, тот уже держал в руках мешочки с деньгами. — Разложи на палубе пятнадцать положенных горок

Остальная часть команды раздраженно зароптала. Красный Корсар поднял руку, попросил тишины. Когда же Бартоло исполнил приказание капитана, первыми шагнули к деньгам мастер по вантам и плотник. Остальные не двинулись с места. Оба торопливо сгребли монеты и, не проронив ни слова, не сговариваясь, разом направились к Бартоло. Тот вмиг понял, что происходит, и раскрыл мешочек. Тут и остальные сорвались с места, каждый к своей кучке, и палуба «Каталины» огласилась восторженным воплем.

Де ла Крус снова поднял руку и, когда восстановилась тишина, громко произнес:

— Где наш Коко? Добрая Душа, распорядись, чтобы по случаю Нового года Коко не жадничал.

Вновь палуба откликнулась радостными криками и здравицами в адрес капитана, а Тетю, стоявший вместе с Девото, Медико и Фиксатором, еле слышно произнес себе под нос:

— Слава Всевышнему, что он свел меня с ним!

— Что вы сказали, Тетю? — спросил Девото.

— Исчадие рая, наш капитан! И пусть господа словесники на меня не сердятся. Могли бы мы с тобой, Андрес, придумать что-либо подобное?

— Я его верный друг! Люблю его как старшего брата, хотя он и моложе меня! Бог милостив, но…

— Не продолжай! Я знаю, что ты скажешь, — он милостив, но скуп, — Тетю перекрестился.

Когда де ла Крус поднялся на капитанский мостик, Девото первым крепко пожал ему руку, а Медико сказал:

— Мои микстуры к утру сменили цвет. Ты, Педро, поставил неправильный диагноз. Там, куда мы идем, Ганта нет. Я чувствую!

— Возможно, ты и прав, Хуан. Гант совсем недавно килевал корабль, но как раз поэтому он может быть снова у этих берегов. А впрочем…

— Вы гадаете, как дурнушки на кофейной гуще, — заметил Антонио Идальго. — Да разве ж можно узнать, где находится пес, оказавшийся в лесу без хозяина?

— Можно! Его нужно искать у лисьих нор или ждать у ворот дома, — заметил Девото. — Дома Ганта нет. Выходит… А Багамы — это не норы.

— Ты прав, милый Андрес. Однако не будем скоропалительно менять уже принятое решение, а затем… Затем пойдем и к норам.

— Это куда? — поинтересовался Фиксатор.

— К богатым испанским берегам материка! — ответил Педро и жестом пригласил всех пройти к нему в каюту.

Два месяца «Каталина» рыскала меж многочисленных островов и островков от Гранд-Терка до Уэст-Энда, вступала в сражение с пиратами, пустила ко дну бриг под черным флагом, сама с трудом ушла, наткнувшись на два английских фрегата, но пополнила кассу и сбережения членов команды, захватив на обратном пути и доставив в Сантьяго-де-Куба две английские шхуны, доверху груженные синим сандалом и бакаутом [75]. Однако на след Ганта выйти не удалось он словно растворился.

На совете друзьями было решено искать пирата у берегов материка. «Каталина» шла к устью реки Ориноко, вновь проверяя порты Виргинских, Наветренных и Подветренных островов, с тем чтобы потом идти по берегу до Веракруса.

Педро еще за завтраком — ломтики ананаса, оладьи с медом, черный кофе — заметил необычное настроение Тетю. Он сверх меры шутил, читал острые, двусмысленные стишки, был чрезмерно возбужден. Потом Тетю пошел по кораблю, заглядывал в каждый уголок, балагурил с матросами, насколько позволяло ему его собственное достоинство, отчитывал виновных, когда обнаруживал мусор, непорядок, расспрашивал о снах, предсказывал по ним будущее.

Добрая Душа тоже ощутил странность в настроении самого старшего члена экипажа «Каталины» и, отдавая необходимые распоряжения работавшим матросам, неотступно следовал за Тетю.

Ближе к обеду друг Ла Саля и учитель Сен-Симона Ровруа удивил появившегося на палубе Девото. Услышав отданную боцманом команду матросам, Тетю неожиданно сам полез по вантам на фок-рей, чтобы затянуть ослабевший шкот фор-марселя.

— Мосье Поль Эли, мне приятно быть свидетелем того, как вы ванты корабля принимаете за Елисейские Поля.

— А что мне еще остается делать? — спросил Тетю, в то время как матросы опередили его. — Может. быть, сыграем в карты?

Девото и Добрая Душа видели, как лицо пожилого француза выдает задуманную им некую проказу. Скорее всего, именно поэтому Девото, собравшийся было поупражняться в фехтовании с Антонио Идальго, извинился перед нотариусом и попросил юнгу вынести на палубу раскладной столик с колодой карт.

Педро, стоявший на капитанском мостике, отказался составить им компанию, Антонио Идальго ушел в каюту с нагрудниками, шлемами и шпагами — своей и Девото, Медико в карты никогда не играл.

Тетю, с озорной улыбкой на устах, тщательно стасовал колоду, дал снять и раздал карты. Девото поднял свои, задумался.

— Прекрасна истина; пусть будет мир с ней дружен: / Ведь даже вымысел без правды нам не нужен. / Ведь даже если ум и ясен и глубок, / Испорченность души всегда видна меж строк.

— Никола Буало в «Девятом послании». Надеюсь, это ко мне не относится, — произнес Девото, но решения не принимал.

— Прекрасно! Но я не слышу, милый друг, сколько вам карт?

— Одну! — решительно произнес Девото.