Цена заклятия (Обретение волшебства - 1) - Роберт Стоун

- Тебе не следовало бы покидать Тирсус, - предупредил Кланнох, Найджер погиб из-за вероломства Чалдиса...

- Он погиб на поединке чести, вызов был сделан по всем правилам и так же принят. Просто позор, что Найджер не смог победить и что не Крассуса похоронили в тот день...

- Земля слишком благородна, чтобы принять такую ужасную ношу! - рявкнул Кланнох в ответ. - Крассус, эта чалдианская болонка, должен быть казнен, а тело повешено на дереве, чтобы его сожрали стервятники.

Глаза старого монарха сузились.

- Я не ожидаю от тебя, чтобы ты разделял взгляды Крассуса, - загрохотал Маллиох. - Но роль правителя заключается в том, чтобы укреплять закон. Без закона мы потеряем все.

- Ты и есть закон, - горячо возразил Кланнох.

- Да, - согласился Маллиох, хитро улыбаясь. - Я и есть закон. И пока я и он представляем единое целое, мне будут повиноваться. Если бы Крассус обманом убил Наджера, его бы казнили во имя правосудия. Но дуэль, которая проходила честно, по всем правилам и при множестве свидетелей, не заслуживает наказания, иначе это станет насмешкой над нашими освященными веками традициями. И одной из таких традиций, мой дорогой сын, является помазание Императором новых парфов. Я без промедления отправлюсь в Агинат, чтобы совершить обряд помазания Гараджера и он мог стать полноправным хозяином своих земель, все произойдет так, как происходило веками.

- А я по-прежнему утверждаю, что тебе опасно сейчас покидать Тирсус. Чалдису ничто бы не доставило большего удовольствия, чем возможность лишить тебя жизни.

Киринфа резко втянула в себя воздух. Всего несколько минут назад она была уверена, что Кланнох ждет не дождется смерти отца. Откуда эта внезапная озабоченность? Может быть, он пожалел о своих словах, сказанных в пылу ссоры? Или, вероятней, рассуждала Киринфа, он маневрирует, двигаясь к какой-то таинственной цели.

Но Маллиох сделал небрежный жест, отметая замечание сына.

- Если я не могу покинуть столицу, значит, я уже не монарх и можно считать, что Чалдис без боя завоевал нашу страну. - Затем старик хитро улыбнулся и откинулся на спинку кресла. - Но чего бы от меня хотел ты, мой сын?

- Я бы хотел, чтобы ты оставался здесь, в безопасности.

- И Гараджер не стал парфом?

- Я могу поехать вместо тебя и совершить ритуал от твоего имени. А во время своего пребывания там я бы поговорил с народом Агината.

- Поговорил бы с ними о чем?..

Кланнох оперся кулаками о прочный деревянный стол и наклонился вперед.

- Я бы поговорил с ними о Чалдисе и о вероломстве, которое привело к смерти парфа Найджера. Я бы поговорил с ними о войне.

Изображение в зеркале бешено закружилось, когда Киринфа услышала слова брата. Ей потребовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы стабилизировать видение.

Маллиох выпрямился в кресле, и теперь она могла видеть очертания его все еще крепкого тела, которое обычно скрывалось в традиционно просторных бархатных одеяниях. Он резко ответил сыну:

- Для войны нет никакой причины.

Кланнох широко раскинул руки, словно нужно было только взглянуть хорошенько, чтобы увидеть множество причин.

- Они стягивают войска на границе вдоль Циррана...

- Но и мы мобилизуем свои войска, - резко отозвался Маллиох. - Я больше знаю о действиях Чалдиса, чем ты, мой сын, - войны не будет. Пока не будет. - Монарх снова откинулся на спинку кресла и вновь хитро улыбнулся. А ты, Сардос? Что скажешь ты об этих злых временах?

Киринфа с удивлением сообразила, что она до сих пор не распространила свой магический взгляд на все помещение. Изображение Кланноха и Маллиоха немного уменьшилось, и в зеркале стала видна вся комната. Там, в углу у камина, возвышаясь над всеми остальными мужчинами, стоял Сардос. Он слегка склонил голову в знак того, что высоко ценит милость монарха, позволившего ему высказать свое мнение.

- Ты мудр, как всегда, мой господин. Пока в войне нет никакой нужды, хотя это хорошо, что наши войска к ней готовы. Отправляйся в Агинат, дабы помазать Гараджера, но будь осторожен. Кланнох говорит правильно. В Индоре затевается смута, а жизнь нашего Императора бесценна, и нельзя просто так рисковать ею.

Хотя его слова звучали столь же почтительно, как слова любого из придворных Маллиоха, в низком голосе Сардоса чувствовалась странная бесстрастность, словно его ничуть не интересовала ни собственная речь, ни произведенное ею впечатление.

В ответ Маллиох лишь кивнул и улыбнулся своей непроницаемой улыбкой.

А Сардос, закончив говорить, начал медленно поворачивать голову, пока его глаза не встретились с глазами Киринфы. Конечно, это совершенно невозможно, но иллюзия была такой полной, что ее кожа покрылась мурашками. Она не могла выдержать мертвых глубин взора Сардоса.

Затем, помимо ее воли, изображение аудиенц-зала внезапно исчезло. Киринфа сидела на кровати, а в зеркале отражалось только ее собственное лицо, ставшее пепельно-серым от недавнего напряжения.

Глава 14

- Некоторых тайн лучше не знать, - сказал Бэрр Эстон, с тревогой вглядываясь в ореховые глаза Брента. Голос бывшего министра был полон усталости, той усталости, которую не объясняют даже годы, лежащие за плечами бывшего министра. - Я жил в мире самых важных государственных тайн Чалдиса большую часть века, господин Каррельян, так что я хорошо понимаю такого человека, как вы, ваше стремление узнать, разнюхать ответ на любую загадку, какой бы незначительной и темной она ни была. Вы еще молоды, и секреты, которыми вы владеете, еще не начали давить на ваши крепкие плечи. Но проживите еще десяток-другой лет, и вы начнете ощущать их груз.

Эстон замолчал, продолжая пристально смотреть Бренту в глаза, взгляд старика словно бы проникал внутрь, в надежде найти зерно сочувствия в этом человеке, который, как он думал, мог понять его слова. Но Брент усмехнулся в лицо старому министру. Эти благочестивые члены правительства с их бесценной ответственностью и холеным самодовольством... Конечно, Эстон прав: тайны действительно давят на сердце тяжким грузом. Брента передернуло от воспоминаний о клоаке секретных сведений, гниющих в его подвале, он был полностью согласен с теорией экс-министра. Но это вряд ли означало, что невежество предпочтительнее. Если Брент чему-нибудь и научился за прожитые годы, так это очень простому правилу - не существует информации, которой он больше доверял в руках правительства, чем в своих собственных. Некоторые знания жгут вас, думал Брент, но то, чего вы не знаете, может вас прикончить, и для подтверждения этой печальной истины ему достаточно было взглянуть на своего старого друга, лежащего искалеченным на полу. Карн, казалось, не прислушивался к их разговору. Прислонившись к стене, он полусидел, глядя на свои ноги и хмуря лоб, покрытый капельками пота, несмотря на прохладный воздух Атахр Вин. Медленно, чувствуя, как в нем поднимается волна ярости, Брент опять повернулся к старику.