Война солдата-зенитчика: от студенческой скамьи до Харьковского котла. 1941–1942 - Юрий Владимиров

Напарник убитого, видимо, не успел или не сумел взять с собой половинку «медальона смерти» своего товарища. Поэтому конечно же его наши бойцы похоронили потом с не снятым с шеи целым жетоном в безвестной могиле. Так что о смерти и месте захоронения этого немецкого солдата его родные и близкие никогда не узнают…

Солдатскую книжку Soldbuch убитого взял себе старший политрук, который вскоре заставил также отдать ему сапоги немца и приказал разойтись всем собравшимся.

Батарея проехала мимо упомянутой небольшой деревни и до обеда, свернув прямо на запад, прибыла к окраине другой такой же деревни, живописно расположенной на берегу реки Берека недалеко от находившегося впереди большого села Алексеевка. Здесь нашу колонну внезапно остановили и объявили, что командование 199-й отдельной танковой бригады устроит сейчас личному составу батареи… давно желанную баню со сменой нижнего белья и санитарную обработку – «про жар ку» всей остальной одежды на каждом из нас для уничтожения вшей, чему все очень обрадовались.

Мы сразу же отцепили от грузовиков обе пушки, отрыли для них позиции на расстоянии не менее 25 метров друг от друга и установили на этих позициях как обычно (то есть хорошо замаскировав) готовыми к бою оба орудия. Сняли также с автомашины ЗИС пулемет и тоже поставили его на позиции. Затем загнали все автомашины задним ходом на опушку имевшегося вблизи маленького лесного массива.

Внутри его и почти рядом с берегом реки стояли среди деревьев большая зеленая брезентовая палатка – походная баня (вернее, душевая для мытья горячей водой) и вагончик – полевая «жарилка» для разогрева одежды до необходимой высокой температуры.

По окончании помывки состоялся неплохой обед, который мы получили из полевой кухни, отдых до вечера с бритьем лица и писанием писем родным (я этими делами не занимался) и рытье индивидуальных окопчиков. Потом дали нам хороший ужин, при котором я отказался от своей порции водки в пользу шофера Журавлева.

Ночевал я на этот раз возле грузовика, положив рядом с собой винтовку и накрывшись шинелью, что, однако, не избавило меня от трясшего некоторое время малярийного озноба, хотя и принял накануне дозу хинина. Ночью на караул, к счастью, меня не поставили. В общем, 13 мая у нас прошло почти без стрельбы, больших мук и нервотрепок.

…Цифра 13 в моем жизненном пути всегда была знаменательной и неплохой. И в данном случае день 13 мая 1942 года оказался для меня приятным. Но в то же время этот день за весь период моего пребывания в Красной армии стал вообще последним, когда мне удалось помыть свое тело горячей водой и одеться в свежее нижнее белье.

Глава 13

На другой день, 14 мая, после раннего, ставшего для нас уже обычным завтрака сухим пайком с запиванием всего съеденного сырой водой из фляги, мы продолжили на автомашинах и прицепленных к ним орудиях движение на северо-запад. Однако сделали больший уклон на север. Погода была по-прежнему солнечной. Ехали по остаткам проселочной дороги вдоль левого берега реки Берека. Затем объехали правой стороной село Алексеевка и проследовали дальше прямо по полю к намеченной командиром батареи Сахаровым (очевидно, по топографической карте) цели.

Однако при езде по бездорожью наши не рассчитанные для такого движения английские грузовики «Бедфорд» часто застревали в пути, и их нам из-за этого много раз, отцепив пушки, приходилось мучительно выталкивать из тех ям, толкая сзади вручную. При этом брали также с боков большими лопатами землю и кидали ее под колеса, куда также сбрасывали ветки росших поблизости деревьев и остатки прошлогодней соломы с поля.

К счастью, эти тяжелые работы нам помогали выполнять шоферы обгонявших батарею отечественных автомашин и особенно – ехавшие на них военные, а пару раз подсобили пехотинцы и кучера различных повозок, которых, в свою очередь, обгоняли мы.

Не могу не сказать о том, что однажды был свидетелем очень неприятного случая, который запомнился мне на всю мою долгую жизнь. Он произошел, когда нашим автомашинам как-то пришлось поехать по небольшому лугу, представлявшему собой незаметное сразу болотистое место. Три наших грузовика более или менее благополучно преодолели это место, а четвертый – застрял, уйдя задними колесами глубоко в грунт. Во время выталкивания его руками младший лейтенант Алексеенко, громко ругаясь матом, стал безжалостно избивать измученных бойцов своего взвода прикладом винтовки и грозился лично расстрелять некоторых из них. В качестве причины для расстрела он усматривал скрытое нежелание работать. (К сожалению, такие бойцы у нас тоже бывали…)

Километров через шесть после начала пути мы наткнулись на отдельные разбитые автомашины и покинутые артиллеристами индивидуальные окопы, а также отрытые ими же позиции для полевых орудий, которых там уже не было. На их месте и вокруг валялось много желтых стреляных гильз. Потом попались места, где побывали минометчики, а затем промелькнули длинные ряды окопов и блиндажей, где раньше была пехота.

Стало ясно, что сейчас мы оказались на одном из участков бывшей передовой линии фронта, откуда части нашей 6-й армии двое суток назад после артиллерийской подготовки перешли в наступление на немцев. Войска отсюда прорвали оборону противника, двинулись на запад и продолжают дальнейшее движение туда же, преодолевая вражеское сопротивление. (Один из ехавших с нами пожилых товарищей, побывавший на фронте в прошлом году, заявил, что, судя по его опыту, в прошедшие два дня сопротивление немцев было, вероятно, слабым.)

Прибытие нашей зенитной батареи на бывшую передовую линию фронта ознаменовалось тем, что над нею сразу же и совсем неожиданно появилась тройка немецких штурмовиков, которая резко снизилась и атаковала нас и следовавших сзади и спереди пехотинцев, группы автомашин и гужевых обозов. Мы даже не успели развернуться к бою. Пока Виктор Левин и я, ехавшие на пушке, а также другие два наводчика на втором орудии стали на ходу наводить на цели стволы обоих орудий, самолеты уже лихо пролетели над нашей головой. Они дали по батарее очереди пуль и сбросили мелкие бомбы, в результате чего погиб подносчик снарядов из второго огневого взвода и получили ранения разной тяжести трое других бойцов из взвода управления и от нас. К счастью, пушки и пулемет не пострадали. Пробило осколком бомбы шину и камеру колеса на грузовике с закрытым кузовом. А какие были потери в других двигавшихся вместе с нами подразделениях, не знаю. Обратно на свой аэродром штурмовики пролетели на очень большой высоте, и мы даже не пытались открыть по ним огонь.

Шоферы Журавлев, Загуменнов и другие быстро сменили у грузовика с закрытым кузовом поврежденное колесо, и батарея, забрав с собой убитого и всех раненых, поехала дальше. Скоро доехали до юго-восточной окраины освобожденного от немцев, по-видимому, только пару дней назад населенного пункта, чем-то напоминавшего собой покинутую тогда нами Лозовеньку. Это было, вероятно, село Берека, расположенное почти в самом истоке реки того же названия. В селе еще дымились многие сгоревшие во время боя полностью или частично хаты и торчали кое-где одинокие печи с высокими дымовыми трубами. Валялись вздувшиеся и начинающие сильно разлагаться трупы коров, овец, лошадей и другого скота, павшего от пуль и осколков снарядов. Тянулся сладкий противный запах мертвечины. Наверное, совсем недавно тут были и людские трупы, но их успели убрать.