Мой бывший темный - Екатерина Лира, Екатерина Вострова

Здание театра показалось гораздо более величественным и зловещим, чем вчера. Буквально все в нем вызывало стойкое ощущение таящейся опасности. Стройные колонны вдоль белого фасада, высокие окна.

Атмосфера была напряжённо-торжественной. На парковке перед оперой стояло несколько больших автомобилей на высокой подвеске. Все белого цвета, но с наглухо затонированными стеклами. Неужели и правда кто-то приехал? Таинственные арбитры?

Несколько секунд просто сидела в машине, не в силах заставить себя выйти. Я с трудом представляла себе, что будет дальше. Мне нужно было найти Виктора и рассказать все свои подозрения. Может, меня туда не пустят. Может быть, я зря позвонила Максиму, и тот понял, что я догадалась.

Глубоко вздохнула, пытаясь отбросить лишние эмоции, и наконец вышла на улицу.

— Я припаркуюсь и подожду где-нибудь, — сказала Мария, крутя головой в поисках подходящего места для стоянки.

На входе в театр по-прежнему стоял уже знакомый старичок.

— Сегодня в театре проходит закрытое мероприятие. Прошу прощения, но сюда нельзя, – предельно вежливо ответил он. — До свидания.

Я постаралась не выдать своего волнения.

— Я как раз по поводу этого мероприятия… — робко начала, но меня тут же перебили.

— Девушка, если вы сейчас же не уйдете, я вызову полицию, — на этот раз он уже был не так вежлив.

Я должна была испугаться еще больше от такого тона, но неожиданно вместо этого разозлилась. Ну сколько можно пугать меня полицией!

— Я дочь Раиса Галавиц, а он, можно сказать, главное действующее лицо на этом вашем «мероприятии»! — если наглость и бахвальство – единственный способ попасть внутрь, то надо их использовать. И, судя по всему, способ сработал. Старичок замер и посмотрел куда-то назад. — Скажите, что я пришла, уверена, что меня прикажут пропустить.

— Я не могу отлучаться, — пожал он плечами. — А телефона у меня нет.

Вот сволочь! А ведь казался таким вежливым и приветливым.

— Если вы меня не пропустите, то…

Замешкалась всего на миг и тут же услышала подозрительное:

— То что?

— То это будет трагедия для меня. У меня на отца напали сегодня! — взвизгнула я, пытаясь сыграть понатуральнее. — Он был на волосок от гибели. А я, между прочим, беременна. Мне волноваться нельзя. Единственный в мире ребенок полувампир. Вы хоть представляете, какая это ценность для всего мира нелюдей? Мне противопоказано расстраиваться. Если я сейчас же не попаду на ваше «мероприятие», то накручу себя до такой степени… Готовы взять на себя ответственность, если что-то случится с ребёнком?

Брать ответственность старичок оказался не готов, по крайней мере, сразу отодвинулся в сторону, давая пройти. Ну а может, просто не захотел связываться с истеричкой.

Не давая ему опомниться или передумать, быстрым шагом прошла через вестибюль, поднявшись по широкой лестнице наверх, где были выходы к ложам и верхним рядам амфитеатра. Как раз у одного из таких выходов стояла смутно знакомая девушка.

Она стояла между двумя висящими на стене картинами и смотрела прямо между ними. Со стороны выглядело жутковато.

Темные длинные чуть вьющиеся локоны, невысокая, худенькая.

— С вами все в порядке? — на всякий случай спросила я. Просто пройти мимо мне бы не позволила совесть.

— А? Что? — она встрепенулась, словно бы я ее только что разбудила. — Вы кто?

Стоило ей повернуться, как я ее узнала. Ну конечно! Та самая балерина, что нравилась Герману.

— Меня зовут Вероника, я тут… просто мимо прохожу.

— А я Ирина Эльтова. Я тут работаю, — она замолчала, а затем словно забыла разом о моем существовании и снова отвернулась к стене.

Неужели это Виктор с ней сделал? Или еще кто-то? Ужас какой!

— Герман Игнатьевич пригласил меня сегодня на свидание, но у него сейчас встреча, он просил подождать, — неожиданно произнесла она безразличным тоном.

Когда все закончится, нужно будет обязательно уточнить насчет нее у Виктора. Учитывая, что Нагицкий попросил загипнотизировать девушку как раз в тот момент, когда я была рядом, то я невольно чувствовала себя виноватой во всей этой истории.

Открыв дверь в зал, чуть поколебавшись, зашла внутрь, ожидая увидеть там что угодно. Людей, нелюдей, волков или летающих монстров. Кого угодно. Вот только в зале никого не было. Совсем. Пустой амфитеатр. Пустая сцена.

Я прошла вниз. Куда все делись? Может быть, я ошиблась и Виктор не здесь. Или если здесь, то в другом помещении. Но ведь стоял же человек на входе, значит, что-то, да охранял.

«Охранял, как же. Даже не спросил, зачем иду…»

Поднялась на сцену по ступенькам по бокам, рядом висели огромные полотнища красного бархата.

Обернулась и замерла. Забыла на мгновение, кто я, зачем здесь.

Напротив начинался амфитеатр, множество полукруглых ложей по бокам венчали зал, и я сама себе начала казаться маленькой, ничтожной, потерянной. А как, должно быть, волнительно чувствуют себя артисты на сцене!

И, вместе с тем, в душе поднимался неясный трепет, что-то захватывающее. Ведь я тоже мечтала выступать. И если бы поступила в театральное, сейчас играла бы на сцене в спектаклях, репетировала.

Легко поклонилась, словно в зале уже сидели аплодирующие зрители.

Малыш внутри толкнулся, напоминая о себе. Момент рассеялся. Покрутила головой в поисках прохода к гримеркам. Может быть, там сейчас идет «высокое собрание»?

За сценой обнаружился проход, за которым тянулся длинный коридор. По одной стороне стояло несколько кресел, по другой шли двери с табличками. Сначала это были имена, чуть подальше – вывески «Общая гримерная», «Костюмерный цех», затем туалеты, душевые.

Мне показалось, что я слышу голоса, и, почувствовав себя увереннее, пошла в их сторону.

Вскоре вышла к большому квадратному помещению. Зеркала на стенах, станки. Должно быть, именно здесь проходили репетиции.

Посередине стояло три кресла. В центре сидел Нагицкий, с двух сторон от него – Раис и Виктор. Позади переминался с ноги на ногу Руслан. Вот уж кто явно предпочел бы оказаться подальше отсюда. Бледное лицо, закушенная губа, руки, сжатые в побелевшие кулаки.