Нейтронные звезды. Как понять зомби из космоса - Москвич Катя

Но редакция Nature отказалась напечатать статью. Лоример был расстроен, как и Бейлз, но Бейлз уже имел негативный опыт, когда шестнадцатью годами ранее ему и Эндрю Лайну пришлось отозвать статью, в которой говорилось об открытии первой планеты, обращающейся вокруг пульсара. Бейлз вспоминает, как он, чтобы подбодрить Лоримера, сказал ему: “Бог с этим Nature”. И они решили отправить статью в Science, где она и была опубликована в ноябре 2007 года, причем без единого замечания. Лоример почувствовал облегчение, хотя ему по-прежнему не давал покоя нерешенный вопрос о том, какой именно объект произвел эту гигантскую вспышку, которая вскоре будет носить его имя.

Ави Лоэб, который сейчас заведует кафедрой астрономии Гарвардского университета, вырос в Израиле, где, сколько он себя помнит, интересовался загадками возникновения жизни – как на Земле, так и в других частях Вселенной. И всегда его удивляло и раздражало, что большинство ученых вместо поисков разумной жизни в космосе все усилия направляют на то, чтобы обнаружить признаки существования простейших микробов, разыскивая их химические следы в атмосфере экзопланет. По его мнению, работы по проекту поисков внеземного разума SETI должны были бы стать мейнстримом, а вместо этого данное научное направление считается маргинальным. Во-первых, из-за того, что в научно-фантастической литературе инопланетяне всегда изображались отрицательными героями, а во-вторых, из-за разных вызывающих сомнения сообщений уфологов.

Дело не в том, что другие ученые никогда серьезно не рассматривали возможность существования разумной жизни за пределами Земли. В конце концов, еще в 1967 году, когда Джоселин Белл наткнулась на сигнал в виде гребенки при анализе данных с “Межпланетной сцинтилляционной матрицы”, сооруженной в сельской местности Кембриджшира, она также задалась вопросом, не приветствие ли это, посланное какими-нибудь инопланетянами. (Как я уже писала, именно поэтому, хотя сигнал все еще оставался загадкой, астрономы только отчасти в шутку назвали его источник LGM-1 – “маленькие зеленые человечки – 1”, – а три других пульсара, сигналы от которых обнаружила Белл, были названы, соответственно, LGM-2, LGM-3 и LGM-4.)

Раскрыть тайну “инопланетян” помогло Белл то, что вскоре она заметила второй пульсар, затем третий и четвертый, и все они находились в разных участках неба, что убедительно доказывало: это были естественные объекты, а не инопланетяне4.

Лоримеру повезло меньше.

Сразу после того, как они с Бейлзом в ноябре 2007 года опубликовали свою статью, вызвавшую реальный интерес, ученые стали выдвигать теории происхождения странных вспышек. Примерно в то же время Лоэб по случаю оказался в Мельбурне. Он прочитал статью Лоримера и Бейлза, слегка ею заинтересовался и захотел поговорить с Бейлзом. Лоэб считал вспышки проявлением загадочного эффекта, но, как и многие другие, полагал, что это мог быть и инструментальный артефакт.

А потом все застопорилось. В течение первых шести лет после открытия ни Лоример, ни кто-либо еще не обнаружили похожих всплесков. Превалировало мнение, что тот всплеск – “обман”. И зарегистрированные на телескопе Parkes шестнадцать похожих гигантских импульсов, вызванные, как позже выяснилось, случайным открыванием дверцы во время нагрева микроволновой печки, установленной в центре для посетителей обсерватории, не укрепили доверия к результатам Лоримера. Астрономы серьезно сомневались в реальности всплеска, впервые замеченного Наркевичем, и Маура Маклафлин даже написала статью, в которой делался вывод о том, что открытие ее мужа, вероятно, было основано на ошибке5.

А Лоэб примерно в то же время методично исследовал возможности существования разумных цивилизаций за пределами Земли и строил теории того, как мы могли бы их обнаружить. В одной своей статье он высказал предположение, что радиоантенны, используемые для обнаружения излучения атомов водорода в ранней Вселенной (каждый атом излучает на определенных длинах волн, и это их свойство помогает астрономам понять, атомы какого газа присутствовали в космосе в прошлом), также могли бы регистрировать радиосигналы от инопланетян с планет, удаленных от нас на расстояния порядка десяти световых лет. В другой статье содержалось предложение сканировать Солнечную систему с помощью космического телескопа “Хаббл”, чтобы найти сигналы искусственного происхождения от инопланетян. А еще в одной статье высказывалась идея о том, как мы можем обнаружить следы промышленного загрязнения в атмосферах экзопланет. Лоример, однако, не интересовался мирами инопланетян и не следил за работами Лоэба. Вместо этого он ждал и надеялся, что ученые заметят хотя бы еще один всплеск, такой же странный, как и тот, что в свое время увидел он6.

И наконец это событие произошло: в 2013 году международный коллектив опубликовал статью, в которой главным автором значился Дэн Торнтон, тогда докторант Манчестерского университета. Авторы сообщали, что обнаружили четыре ярких радиовсплеска в обзоре годовых наблюдений, проведенных на телескопе Parkes7. Ученые предположили, что всплески, скорее всего, появляются каждые десять секунд или около того, то есть примерно десять тысяч раз в день. После некоторой дискуссии всплески были названы FRB. Это название утвердилось после того, как ученые отказались от идеи называть их быстрыми радио-транзиентами, или сокращенно FaRT. К тому же, по словам Бейлза, уже были хорошо известны гамма-вспышки, называющиеся GRB, и, назвав свои вспышки радиоизлучения FRB, они сыграли на схожести аббревиатур. С течением времени все больше астрономов во всем мире стали считать эти короткие всплески радиоизлучения реальными, и постепенно загадочные FRB стали даже упоминаться в курсах физики, читаемых в университетах. Лоример прославился, хотя с теорией происхождения этих всплесков было не все ясно – подобных теорий в то время существовало больше, чем самих FRB8.

Лоэб следил за развитием событий, но до поры до времени не хотел вмешиваться. Однажды в феврале 2014 года на обеде в Бостоне он познакомился с неким харизматичным бизнесменом, и разговор зашел о внеземной жизни, Вселенной и обо всем остальном. Это был российско-израильский предприниматель и миллиардер, венчурный инвестор Юрий Мильнер. Мильнер – физик, он хорошо известен в Кремниевой долине своими крупными инвестициями в такие IT-гиганты, как Facebook, Twitter, WhatsApp и многие другие. Но всю жизнь Мильнера больше всего привлекали поиски жизни за пределами Земли.

Год спустя, в мае, Мильнер навестил Лоэба в Гарварде и задал ему вопрос: сколько времени может потребоваться человеку, чтобы добраться до Альфы Центавра – ближайшей к нам звездной системы. Лоэб ответил, что ему нужно полгода, чтобы найти ответ и придумать технологию, с помощью которой люди могли бы туда попасть уже в течение своей жизни. Мильнер попросил Лоэба возглавить один из проектов, которые он собирался финансировать, – Breakthrough Starshot (“Прорывные технологии полетов к звездам”). Этот проект был задуман как часть более крупного венчурного проекта стоимостью сто миллионов долларов под названием Breakthrough Initiatives (“Прорывные инициативы”) – крупнейшего вливания частного капитала в исследования, связанные с поисками инопланетной жизни. Пять проектов, входящих в этот большой проект, были анонсированы на роскошном приеме в лондонском отеле в июле 2015 года. Я сопровождала Лоэба на этом банкете и видела, как он весь светился от радости.

Один из пяти проектов – Breakthrough Listen — презентовали, в частности, известный, ныне покойный, физик Стивен Хокинг и британский королевский астроном Мартин Рис. В этом проекте для обнаружения сигналов, которые могли бы посылаться внеземными цивилизациями, предполагалось задействовать многие радиотелескопы на Земле. Деньги Мильнера быстро пошли в дело: их вкладывали в оснащение существующих радиообсерваторий, включая Parkes и GBT, новейшими достижениями передовых технологий, такими как увеличенная компьютерная память и новые детекторы. Астрономы рады были получить инвестиции независимо от того, верили они в инопланетян или нет9.