Серебряный воробей. Лгут тем, кого любят - Тайари Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как думаешь, смогу я растянуть эту штучку настолько, чтобы она налезла мне на большой палец ноги? – и засмеялась, но на лице в равных долях смешались злость и грусть. – До замужества у меня была тоненькая талия. Я была не красавицей, но все равно симпатичной.
Хотелось сказать «ты и сейчас симпатичная», но отражения в трельяже четко давали понять, что ни она, ни я не притягиваем восхищенных взглядов. Обе слишком толстые, лица круглые… Надо мной нависла угроза двойного подбородка, а в мамином случае угроза осуществилась. В отличие от меня, ей не приходилось бороться со шрамами от угрей, но, опять же в отличие от меня, она не успела воспользоваться преимуществами современной ортодонтии. Я положила голову ей на плечо, и волокна ее парика, похожие на прическу игрушечного пупса, защекотали нос.
Продавщица выскочила из загадочной задней комнаты, вся свежая и сияющая.
– Все-таки сегодня вам везет. У нас был спецзаказ, но покупательница его вернула. Нет ничего печальнее, чем возврат свадебного платья. Однако у этой истории может получиться счастливый финал. Хотите посмотреть? Оно для пышной фигуры.
Мы согласились, но без особого энтузиазма. Нас с мамой нельзя назвать везучими.
– Я думаю, вам понравится, – заверила девушка и расстегнула молнию на виниловом портпледе.
Платье было настолько идеальное, что в этот момент я была готова поверить, что Бог действительно приглядывает как за воробьями, так и за цветными женщинами с лишним весом. Не чисто-белое, но и не нарочито-бежевое – этот цвет невеста выбирает, когда хочет четко дать понять, что не пытается прикинуться девственницей. Платье больше в духе «Сна в летнюю ночь», чем «Унесенных ветром», роскошного кремового цвета, как бледная сердцевинка миндального ореха.
– Примерите?
Бледно-миндальное платье, возможно, и было для пышных дам, но маме все равно оказалось впритык. Позже, в «Розовой лисе», она рассказывала о примерке как о забавном случае и шутила: «Чтобы втиснуть меня в это платье, потребовались все силы Шорисс и продавщицы (которая весила не больше сорока пяти килограммов), да еще и лом в придачу, но они справились!» Она уперлась руками в стену примерочной, будто ее обыскивали полицейские. Я сводила края платья вместе, указательными пальцами запихивая внутрь выпирающие валики непокорной плоти, а продавщица командовала: «Выдохните весь воздух из легких. Дышите неглубоко! Неглубоко!»
План был такой: каждую неделю до суаре мама будет скидывать по семьсот граммов. Кроме того, на ней будет тугой длинный корсет и колготки с утяжкой. И последняя, но немаловажная деталь: ни папа, ни дядя Роли не должны видеть платье до особой вечеринки.
– Мама, – напомнила я, – оно же не свадебное.
– Не будь занудой, – отмахнулась мама.
Когда вечеринки закатывают подростки, основной интерес в том, кого приглашать, а кого нет, но для мамы все удовольствие было в том, чтобы позвать всех-всех знакомых. С того момента, как орлы в двойных конвертах разлетелись по гнездам, вечеринка стала единственной темой, обсуждаемой в «Розовой лисе». За ужином папа погладил себя по голове.
– Послушай-ка, Звездочка, я и забыл, что дамы, приглашенные на вечеринку, должны заплатить твоей маме, чтобы она им навела красоту для праздника! Вечеринка еще и окупится!
Это было счастливое время для нашей семьи, хотя Роли ходил с кислой миной, когда думал, что никто на него не смотрит. Они с папой недавно перестали работать по средам, так что мы вместе садились смотреть сериал «Блюз Хилл-стрит», передавая по кругу миску с попкорном, и хрустели (маслом не поливали из уважения к маминой диете). Роли к закуске не притрагивался.
Мама думала, что он тоскует, потому что все эти разговоры о вечеринке напоминают дяде, что у него нет ни жены, ни детей. У него не было даже пары для вечеринки: он сказал, что будет вести под руку меня. Я заявила, что, по-моему, он никак не мог оправиться от той сцены на заправке. Мама Даны наорала на него и выругалась прямо в лицо. Моя возразила:
– Это ты на взводе, потому что скучаешь по Дане. А у Роли своих проблем полно.
Через три недели мама похудела на 2,4 килограмма. Чтобы отметить достижение, она попросила меня взвесить в руке пакет с луком. «Вот сколько жира сошло с моего зада». Это далось нелегко. Два дня она не брала в рот ничего, кроме лимонада, подслащенного кленовым сиропом и приправленного кайенским перцем, от чего напиток становился еще более отвратительным. Одну неделю ела на обед кусочки индейки, завернутые в лист салата, но к ужину успевала убедить себя, что немножко пиццы из морозилки никому не повредит. Мама не просила женщин из «Розовой лисы» подержать пакет с луком, вместо этого запихивая палец (а потом два) за пояс брюк, чтобы показать, насколько продвинулась.
– Покажите платье, – попросила миссис Грант, мать Рут Николь Элизабет. Она пришла на коррекцию корней волос.
– Но я еще и половины не сбросила до нужной цифры, – возразила мама.
– Просто примерьте, – сказала миссис Грант. – Мы знаем, что у вас не все готово. Остальное дофантазируем. Правильно я говорю, дамы?
Она стала хлопать в ладоши и кивать клиенткам в креслах № 1 и № 2, ища поддержки. Те секунду поколебались, а потом тоже принялись хлопать. Мама посмотрела на меня.
– А ты как думаешь, Шорисс?
– Давай, – подбодрила я.
Пока она переодевалась, в «Розовой лисе» наступило затишье. Телевизор, повешенный на стену, как в больнице, был сломан, поэтому ничто не могло отвлечь присутствующих друг от друга. Женщина в кресле № 1 ждала, пока ей выпрямят волосы. Дама в кресле № 2 ждала укладки. Миссис Грант, сидевшая под сушилкой, обратилась ко мне:
– Ты, наверное, хочешь поскорее выпуститься из школы?
Рут Николь Элизабет за успехи в учебе присудили почетную стипендию в университете Эмори.
– Наверное, – ответила я, раскладывая по местам жесткие бигуди.
– Куда планируешь поступать?
– Скорее всего, в колледж штата Джорджия.
Миссис Грант говорила слишком громко, потому что у нее голова была в сушилке.
– Я знаю, Лаверн тобой очень гордится.
– Ага, – ответила я, – кажется, ей нужна моя помощь.
Я открыла заднюю дверь и начала подниматься по бетонным ступеням. Мама, конечно, была наверху. По мне, если платье стоит 750 долларов, оно не должно доставлять столько хлопот. Как говорила бабушка Банни: «Красивой быть непросто». Ну, быть непривлекательной и не иметь стимула измениться
