Маленький красный дом - Андерссон Лив

Цап, цап, цап.

Теперь этот гребаный звук, кажется, доносится из-под дома. Тяжелый, отталкивающий звук, похожий на скрежет гвоздей по дереву. Человеческие ногти. В тот момент я снова была ребенком, запертым в богом забытом подвале Евы, со стонами, криками и ужасным скрежетом, эхом доносящимися из другой комнаты. Гребаная Ева со своими гребаными играми! Все то время я до полусмерти боялась магнитофонной записи!

К черту Еву.

Я использовала стамеску, чтобы отодрать доску, которую только что прибила к створке, а затем со всей силой, на которую была способна, пихнула дверь. Темная подвальная бездна. И тишина склепа.

Стало быть, это была мышь. Или ветка. Или мое гиперактивное разгулявшееся воображение.

Я уже собиралась закрыть дверь, когда услышала безошибочно узнаваемый человеческий стон. Я схватила фонарик с кухонного стола и направила луч на лестницу. Просто пыль – и отпечаток мужского ботинка в этой пыли. Его оставил Джет, когда мы были здесь в прошлый раз?

Еще один стон, мужской, глубокий и полный боли. И голос будто бы похож на голос Джета…

Мне нужна была помощь, но кого я могла попросить? Не копов. Мануэлу? Уверена, она бы пришла, но я не хотела втягивать ее в этот бардак. Оливер и Рэймонд? Они скорее убьют меня, чем помогут. Выходит, у меня есть только я. Если Джет был там, внизу, и нуждался в спасении, я оставалась его единственным шансом… И мне может понадобиться что-нибудь получше стамески.

Я побежала в гостиную, чтобы забрать оттуда гвоздодер, и уже преодолела две трети пути через спальню, когда почувствовала, как чья-то рука схватила меня за лодыжку. Не удержавшись на ногах, я грохнулась на пол и со всего маху ударилась головой.

– Разве мама не учила тебя, что бугимен всегда прячется под кроватью?

Ужас и смятение охватили меня. Я знала этот голос! Я попыталась встать, чтобы разглядеть нападавшего. Кровь стекала по моему лбу и попадала в глаза. Я попыталась нащупать стамеску, но так и не нашла ее. Поползла на четвереньках в сторону гостиной и входной двери, но почувствовала, что меня тянут назад. Чья-то рука злобно дернула за волосы, рывком поднимая меня.

Ароматы вишневого трубочного табака и ментола. Знакомые запахи.

– Дэйв?

Нападавший приставил холодный металл к моему виску.

– На твоем месте я бы не доставлял хлопот.

Мое зрение достаточно прояснилось, чтобы наконец увидеть незваного гостя. Дэйв, водитель Евы. Голова шла кру`гом – следствие удара. Был ли Дэйв человеком, ответственным за все эти смерти? Был ли он тем могущественным гражданином Нихлы, которого все так боялись? Водитель Дейв, что жил в гостевом доме, приносил мне леденцы, когда я была ребенком, и проводил время, выполняя заказы от Евы!

В растерянности я выдавила из себя:

– Не понимаю… Почему?!

Он подтолкнул меня к кухонному закутку за фальшпанелью. Открыл дверь в подвал и втащил меня внутрь; теперь пистолет был направлен мне в затылок.

– Вниз, – скомандовал он и махнул пистолетом в сторону темных, узких ступеней лестницы.

– Нет.

Он толкнул меня. Я споткнулась и упала, ударившись бедром о стену и коленом о ступеньку. Дейв поднял меня, его рука железной клешней обхватывала мою. Колено пульсировало. Меня шатало и подташнивало: все-таки, ударившись головой, я наверняка заработала сотрясение.

Он приказал:

– Спускайся.

Я послушно шла перед ним, выжидая удобного момента, ища возможность спасения. У подножия лестницы он включил свет. Моим глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть. Джет сидел на одном из трех стульев, поставленных у дальней стены подвала. «Сидел» было мягко сказано – он был привязан к стулу веревкой и клейкой лентой. Его голова свесилась набок; под губами и вокруг глаз скопилась засохшая кровь. Интересно, как долго он здесь пробыл? Сколько я тут пробуду?

– Сядь. – Дейв толкнул меня на второй стул и стянул мои запястья за спиной веревкой. Большим пальцем он провел линию на моем лбу, затем взглянул на кровь, теперь окрашивающую его подушечку.

– Дэйв, – сказала я, пытаясь говорить убедительно, – мы знаем друг друга много лет. Если тебе нужны деньги, мы можем что-нибудь придумать…

Дэйв подошел к тому месту, где мы с Джетом выкопали кости. Он бесстрастно смотрел вниз на мрачную могилу, его лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Это сделал ты? – выдавила я. – Ты убил этих женщин?

Он посмотрел в мою сторону, и в эту долю секунды я увидела неподдельное удивление, прежде чем у него появился шанс снова изменить выражение лица.

– Дэйв…

Он направился обратно к лестнице той нетвердой походкой, которую я так хорошо знала, выключил свет, затем двинулся обратно, наверх, оставив меня с бесчувственным Джетом в непроглядной темноте подвала этого адского дома.

– Дэйв! – закричала я. – Отпусти меня!

Низкий стон сорвался с губ Джета. Этот стон и вой ветра снаружи были единственными ответами на мою отчаянную мольбу о свободе.

Мрак поглотил меня. Стоны Джета теперь были более спорадическими и гораздо слабее, чем раньше. Что-то пробежало по земляному полу, тяжелая поступь этого придурка Дейва эхом отдавалась наверху. В горле у меня пересохло, в голове стучало. Мне нужно было пописать.

– Джет, – прошипела я. Затем громче: – Джет!

Он застонал. Что Дэйв сделал с ним? Я подумала о тех годах, что этот человек провел с нами. Простой, ванильный Дэйв. Надежный, спокойный. Противоядие от неустойчивых настроений Евы. Дэйв – серийный убийца?! Ничто из того, что он делал, никогда не указывало на его участие во всем этом. И если он пришел за мной сейчас, то это означало, что он прятался на виду у Евы последние пять лет. Пока она играла в секретного агента в подвале, он водил ее за нос, смеясь у нее за спиной. Что означало, что Ева его не узнала. Либо он был очень хорош в маскировке, либо она никогда не встречала человека, который убил ее дочь.

Но если Дейв был серийным убийцей Нихлы, почему он ничего не сделал раньше? У него было пять лет, чтобы прикончить Еву. Пять лет, чтобы убить меня и Лайзу. Пять лет, чтобы завершить то, что началось с семьи Фостер. Либо он был похож на кота, играющего со своей добычей, либо я упустила какую-то важную деталь истории.

В голове пульсировало. Мысли нахлынули на меня: бессистемные, несформированные, мечущиеся. Думать каким-либо организованным образом было все равно что плыть против течения. Я закрыла глаза, заставив себя сосредоточиться.

Течения. Волны. Голова Лайзы покачивается прямо над водой. Вспышка светлых волос. Красный цвет вокруг, поглощающий нас. Дым, так много дыма! Обрывки воспоминаний перемешались со всепроникающей, колотящей мозг тревогой. Я пыталась закрепиться здесь и сейчас, почувствовать дерево под бедрами и веревку на запястьях, но не могла сосредоточиться, не могла удержаться.

Течения. Волны. Красная дверь, красная крыша и красное солнце над невероятным аквамариновым Ионическим морем.

Красная кровь в пустом коридоре.

Красный разрез рта, открытый, кричащий.

Дым. Удушье. Ужас.

Я попыталась распахнуть глаза, защищаясь от нападения, но веки были тяжелыми, невыносимо тяжелыми, я слишком устала. Держись, Конни.

За самое короткое мгновение, похожее на яркую вспышку молнии над головой, я узнала все, что можно было знать о произошедшем. Выходит, все это было во мне, но похоронено, словно тела этих несчастных, глубоко под поверхностью моего сознания, моей души.

Правда, которая погребена под покрывалами и красными вуалями.

Глава сорок седьмая

Пистолет в руке Евы казался тяжелым.

«Это слишком просто», – подумала она, сидя рядом с Флорой в машине, пропахшей прокисшим молоком и детской присыпкой. У нее болела голова от напряжения, волнения и осознания того, что она наконец-то найдет свою неблагодарную дочь. Что, черт возьми, она будет делать с Келси, когда найдет ее? Запрет в подвале, пока ей не исполнится двадцать один год? Ева не имела над ней никакой власти, и это ни черта бы не изменило в ее поведении.