Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая. - Геннадий Борисович Марченко

Туалет тоже во дворе. По каким-то санитарным нормам нельзя его устроить в помещении трактира. Так что, если приспичит – придётся бежать на улицу. Ещё рядом стояла телега, почему-то без одного колеса и только с одной оглоблей. На башенке трактира - фигурка Золотого петушка. А при входе висела доска, из надписи на которой следовало, что это здание срубили и украсили народные умельцы из села Русский Камешкир три брата Сорокиных (указаны инициалы) и их двоюродный брат Строкин (тоже с инициалами).

— Кстати, мы сейчас проектируем похожее заведение под названием «Засека», — комментирует на ходу Мясников. — Оно будет располагаться на западной окраине города, где когда-то была та самая засека, защищавшая город от набегов степняков. Будут у нас два действующих памятника деревянного зодчества.

— А вы помните, мы обговаривали постройку на улице Бекешкой ресторана венгерской кухни «Чарда»? — напоминает ему Ласло.

— Как же, конечно, помню. Проектировщики уже над этим работают.

И я тоже помнил, что этот ресторан откроется в 1980-ми году, но под названием «Кёреш», в народе получивший прозвище «Кореш». Будет он назван в честь реки, на которой стоит Бекешчаба. Раза три, кажется, доводилось в нём бывать, включая день рождения первой жены.

Запомнились барельефы мужчины и женщины в национальных венгерских костюмах на фасаде здания. Лаконично, к месту были использованы элементы старой архитектуры – шатер над входом, чеканка по карнизу, а окна оформлены национальным орнаментом. Изящная, почти воздушная дверь, ведущая в зал, решетка с цветными стеклами и национальной венгерской вязью. Невольно обращали внимание на себя два красочных панно из тонированного гипса. Особенно оригинально смотрелось одно из них – полуовальное, со сценками из повседневной жизни венгров.

Интерьер был отделан искусственной кожей и ковровой тканью. Мягкий, ненавязчивый свет, приглушённо-коричневые тона стен удачно контрастировали с ярким, «сочным» потолком. На его алом фоне особенно выделялись люстры, украшенные бронзовыми монистами.

Кухня, как нетрудно догадаться, была тоже национальной венгерской. Ну или почти национальной, во всяком случае, преобладали острые блюда, овощи и пряности. Помню, как с каким удовольствием угощался овощным салатом «а ля карон», антрекотом по-венгерски, мясным рулетом с яйцами под названием «штефания», «паприкашом из цыплят»… И всё под живую скрипичную музыку[1].

Всё-таки иногда ловишь себя на мысли, что странно думать о будущих событиях в прошедшем времени. Такой вот парадокс.

— А может, назвать его лучше «Кёреш»? — подаю я голос. — В смысле, ресторан венгерской кухни? В честь реки, на которой стоит Бекешчаба.

— О, вы даже это знаете? — удивляется Ласло.

— Да просто вычитал где-то, — скромничаю я.

— А вообще идея неплохая, — не унимается венгр. — Мне этот вариант даже больше нравится, чем «Чарда». Георг Васильевич, нам этот момент нужно будет как-нибудь обсудить.

— Обсудим, — кивает Мясников, немного недовольно косясь в мою сторону. — В другой раз, сегодня никаких разговоров о делах, просто отдыхаем, отмечаем Дни венгерской культуры в Пензенской области.

Внутренний интерьер, мебель и костюмы обслуживающего персонала трактира «Золотой петушок» были изготовлены в русском национальном стиле, даже светильники оказались выполнены в виде свечей. Все напоминало старину, мы как будто, оказались в XIX веке. Впрочем, в той жизни доводилось мне тут пару раз бывать – в начале и в конце 1980-х. Собирались компаниями, так сказать, единомышленников.

Вот и этот старинный граммофон с трубой, на котором ставили старинные же пластинки, я тоже запомнил. Как и клетку с канарейкой в одной горнице (так здесь изначально назывались залы), и клетку с говорящим попугаем Гришей – в другой.

Оказывается, нас тут ждали. Но ни в первой, ни во второй горнице, а в отдельном кабинете с прямоугольным столом из дуба, с такими же дубовыми, покрытыми лаком стульями с высокими спинками в завитушках. Правда, Закир и Марат Викторович были усажены за столом как раз в горнице с попугаем. Их должны были просто покормить без спиртного, поскольку обоим ещё нас развозить.

На столе уже стояли холодные закуски и фирменная настойка «Золотой петушок» в квадратном штофе.

— Есть у нас в области город такой, Нижний Ломов, — пояснял венгерскому гостю Георг Васильевич. — А в городе этом имеется ликероводочный завод. Так вот этот завод специально для трактира настойку с таким же названием выпускает. Больше вы нигде её не найдёте, ни в одном магазине не то что страны, но и Пензы.

Капуста кочанная квашенная, огурцы соленые, похлебка в горшочках, мясо по-деревенски с грибами, цыпленок по-купечески, блины с топлёным маслом и сметаной… Ну и вышеуказанная настойка, которой даже Таня стопочку отведала за знакомство. Всё вроде относительно просто, но так вкусно… Ум отъешь, как говорила моя суженая из прошлой жизни.

Никто никуда не спешил, обсуждали прошедший концерт, который Мясников с Гришиным признали более чем удачным, отчего Ласло даже порозовел – а может, от «Золотого петушка», либо от того и другого вместе.

Ласло вообще не сдерживал себя в отношении спиртного, ни один тост не пропускал (начали за дружбу советского и венгерского народов), да и сам тостовал периодически. Если Мясников с Гришиным старались слегка пригубить, то мэр Бекешчабы лил в себя по полной. Я держался где-то посерединке, а Таня, выпив до дна первую стопку, в дальнейшем обходилась охлаждённым клюквенным морсом. Кстати, вкусным до одури, я его тоже распробовал.

Как следует захмелев, Ласло накинулся на меня с расспросами.

— Арсений, — говорил он слегка заплетающимся языком уже с небольшим акцентом. — Где учат тому, что вы сегодня со мной сделали? Это же какое-то чудо! Товарищи, согласитесь, что это чудо!

Он требовательно поглядел сначала на Мясникова, затем на Гришина.

— Чудо, чудо, — покивал Георг Васильевич. — Такой вот самородок у нас в Пензе есть… Вернее, пока в Сердобске – это город в области, но я думаю, что после окончания интернатуры Арсений останется работать в областном центре.

И так на меня глянул со значением, что я почему-то совершенно не усомнился в его словах.

— Сами-то хотите в Пензе работать? — всё же спросил он.

Я пожал плечами:

— Естественно, всё-таки родной город, к тому же полумиллионник, а не сорок тысяч, как в Сердобске. И не одна скромная больница, а несколько, включая областную, оборудованную по последнему слову техники.

— О, у нас в Бекешчаба, — Ласло, похоже, по пьяной лавочке решил не склонять название своего города, — у