Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона - Алексей Шишов

К тому времени в городе уже не было воинского гарнизона в лице 46-го запасного пехотного полка, переведенного сюда из Одессы. Солдаты разъехались по домам, но часть офицеров осталась в Бердянске. Вооружение полка тоже осталось в Бердянске, у местного ревсовета.

Самой сильной организацией в городе оказались не политические партии, а местное отделение всероссийского Союза увечных воинов, то есть вчерашних фронтовиков-инвалидов, людей сплоченных своими бедами и думами, умевших держать в руках оружие Увечные воины и стали зачинателями восстания в Бердянске.

Все началось с того, что в начале февраля 1918 года отряд в триста черноморских матросов занял город и начал аресты местных контрреволюционеров, прежде всего бывших офицеров любого звания, возраста и происхождения. Всего в считаные дни было арестовано около пятисот человек, которых собирались вывезти в Севастополь конечно же не для того, чтобы пополнить ими камеры местной тюрьмы.

Однако этому воспротивились члены Союза увечных воинов во главе со своим председателем старшим унтер-офицером Апанасенко, в руках которых оказалась часть оружия 46-го запасного полка. Севастопольскому отряду пришлось освободить арестованных контрреволюционеров, а самим вернуться в Севастополь, успев, однако, „пограбить Бердянск“.

Восстание началось после решения ревсовета вывезти из города морем „наличную пшеницу“, то есть запасы хлеба. Далее события развивались так, как говорит о них в своих воспоминаниях штабс-капитан 46-го запасного пехотного полка Абальянц:

„…Портовые грузчики, в своем большинстве члены Союза увечных воинов, категорически отказались грузить (пшеницу). Увещевания ревсовета не помогли. На грузовике был поставлен пулемет, и его послали в порт. Пулеметчик был снят первым выстрелом портового рабочего, а грузовиком овладели. Члены союза и многие другие появились с оружием в руках…“

Был организован Военный штаб, основу которого составили местные офицеры. Председателем штаба стал старший унтер-офицер Апанасенко, фактически же обороной города руководил штабс-капитан Абальянц. Тот предложил избрать начальником всех отрядов восставших проживавшего в городе генерала от кавалерии Поповича-Липоваца:

— Ну и что, если ему седьмой десяток годов идет. Он же полный кавалерийский генерал. Второго генерала в Бердянске и уезде нет. И к тому же георгиевский кавалер.

Члены Военного штаба эту кандидатуру на должность командующего военными силами Бердянска поддержали единодушно:

— Он наш, герой России, хоть и из Черногории. Воевал на Кавказе и в Маньчжурии. Геройски воевал…

— У него три Георгия. Два солдатских, один офицерский. Что еще нам в нем надо?..

— Он самый известный бердянский писатель и поэт. Кто не читал его поэмы „Знаменосец“ и „Сумасшедшая мать“?..

Черногорец Иван Юрьевич Попович-Липовац человеком был известным и для всей России. Семнадцатилетним оставил стены Московского университета, чтобы принять участие в восстании герцеговинцев против турок. Сформировав собственную чету (роту), сражался против османов в рядах родных ему черногорских юнаков. Был награжден высшей наградой княжества Черногория — золотой медалью Милота (Милоша) Обилича.

В Русско-турецкую войну 1877–1878 годов черногорец добровольцем поступил в ряды лейб-гренадерского Эриванского полка и воевал на Кавказе. Отличился в сражениях под Авлияром и у Деве-Бойну. В последнем случае портупей-юнкер во главе своих охотников ночной атакой захватил у османов восемь орудий (батарею) и тридцать два зарядных ящика. За храбрость при штурме крепости Эрзерум производится в прапорщики.

Участвовал в Ахал-Текинской экспедиции 1880 года генерала Ломакина. Затем поступил в Николаевское инженерное училище, но проучился в нем всего два года. Стал участников восстания в Боснии и Герцеговине, на этот раз против власти австрийцев. За это Веной был заочно приговорен к смертной казни. После этого был адъютантом черногорского князя Николая Негоша. В 1903 году вернулся в Россию и в чине полковника командовал батальоном лейб-гвардии Гренадерского полка.

Активный участник Японской войны, после Тюренченского боя командовал 22-м Восточно-Сибирским стрелковым полком. Орден Святого Георгия 4-й степени получил за „молодецкое дело“ у Кангуалина, когда, командуя двенадцатью батальонами пехоты, в штыковой атаке выбил японцев с занимаемой позиции. Затем получил Георгиевское оружие за оборону „горы с кумирней“, которую удержал в своих руках, хотя потери его отряда из 640 человек составили 472 человека убитыми и ранеными.

В Великую войну Попович-Липовац, по возрасту, состоял в резерве чинов при штабе Минского военного округа. После 1915 года вышел в полную отставку и поселился на азовских берегах, в городе Бердянске, став в нем едва ли не самым знаменитым жителем.

Однако генерал от кавалерии при всех своих регалиях и боевом опыте не принял предложения штабс-капитана Абальянца, который сделал ему предложение стать во главе городской обороны. Старый, заслуженный перед Россией генерал ответил:

— Не ты в моем распоряжении, а я в твоем, мой сын… Севастопольский матросский совет без бердянской пшеницы оставаться и не подумал. Абальянц писал в своих малоизвестных читателям мемуарных записках:

„…Часам к 9 вечера я получил телеграфное сообщение, что к вокзалу подходят два эшелона. Это оказался отряд Мокроусова, и это нас застало совершенно врасплох. Дело в том, что наше „войско“ разошлось по домам, празднуя победу. Мы срочно собирали наших „воинов“, но приказ был — в бой не вступать.

На совещании мы решили их (матросов) обезоружить, но обещать им выпустить их в море. В переговорах с Мокроусовым я просил Поповича-Липовца также принять участие, и мы, и матросы искали возможности избавиться друг от друга. Пароход, вместо хлеба, вывез через день матросов в море.

Мы организовали три батальона милиции, один полуэскадрон, но артиллерии у нас не было. Были дежурные роты, чтобы не застать нас снова врасплох.

Нами были отправлены разведчики в Мариуполь, Мелитополь и на север…“

Через три дня после окончания тех событий на рейде Бердянска и появились те две севастопольские лайбы. С них и стал обстреливаться из орудий город. Обстреливался прежде всего порт, где заняли позиции бердянские ополченцы. Они потеряли убитыми от снарядных разрывов человек пятнадцать. Среди убитых оказался старший унтер-офицер Апанасенко.

Вскоре одно из шестидюймовых орудий заклинило. Теперь пушечные выстрелы гремели с моря реже. На берег высаживаться севастопольские матросы не решились, хотя одну попытку такую и сделали: восставшие имели и организованную пехоту, и двадцать пулеметов, расчеты которых были составлены из увечных воинов-фронтовиков.