Запрещенная реальность. Одиночка. Смерш-2 - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако планы неожиданно пришлось менять.
Когда Тарас уже садился в машину, рядом вдруг возник какой-то высокий человек в сером плаще, открыл дверцу кабины с другой стороны и сел на переднее пассажирское сиденье, повернув голову к водителю. Тарас оторопело вскинул глаза на гостя и, встретив его спокойный, ясный взгляд, расслабился. Перед ним сидел пентарх Герард, Хранитель Круга, ответственный за «кадровую политику». Хотя, наверное, это было не единственное поприще пентарха, за которое он отвечал положением и жизнью.
– Здраво, воин, – произнес Герард звучным голосом. Выглядел он достаточно молодо, лет на сорок, на самом деле жил этот человек уже несколько сот лет.
– Здраво… – пробормотал Тарас.
– Прости, что без предупреждения. Есть тема для недолгой беседы.
– Слушаю вас.
– Поехали. – Тарас вопросительно приподнял брови, и пентарх добавил: – Знаешь, где располагается бывший Зачатьевский женский монастырь?
– Где-то на Остоженке, по-моему. Но ведь монастырь разрушен.
– От него действительно сохранилась лишь часть стен да фундамент, но надвратную церковь Спаса недавно восстановили, и в ней уже проводятся Богослужения. Нам туда.
Тарас завел двигатель и выехал на улицу.
Пока ехали по городу, молчали. Герард был задумчив и смотрел перед собой, решая какую-то из очередных задач. Лишь однажды он спросил, каковы успехи Горшина в изучении метаязыка. Тарас ответил, что некоторые Ключи смысла не только не поддаются расшифровке, но и не произносятся. На что собеседник усмехнулся и сказал:
– Если бы все вербальные Ключи метаязыка можно было произнести любому человеку, человечество уже прекратило бы существование. Современная цивилизация имеет переходный характер, ей нельзя доверять все тайны магического оперирования материей. Кое-кто уже дооперировался, что поставило земную реальность в разряд запрещенных. Кстати, Ключи на самом деле – только многомерные голографические коды метаязыка, их знание еще не дает человеку права считать себя выше закона. Если к ним подходить только как к символам и звуковым пакетам, сущности метаязыка не понять. Подходить к их осмыслению надо системно.
– Мне это говорили, – сухо сказал Тарас.
– Я знаю, – кивнул пентарх. – Просто еще раз расставляю акценты. На наш взгляд, твой учитель слишком рано посвятил тебя в тайны этой проблемы. Хотя, с другой стороны, это – основной путь Посвященного.
– Вы хоть знаете, что с ним случилось? – не выдержал Тарас.
– Знаю, – спокойно ответил Герард. – Он заложник Конкере.
– И вы ничего не делаете, чтобы его освободить?!
– Именно по этой причине я и встретился с тобой. Мы не хотим, чтобы ты шел Путем потерь. Это дорога в никуда.
– Объяснитесь!
– Потерпи, сейчас мы приедем в одно место и побеседуем.
С Остоженки свернули к набережной Москвы-реки, остановились возле небольшой церквушки из красного кирпича с белыми фронтонами. Это и была надвратная церковь Спаса, построенная еще в конце семнадцатого века и восстановленная три столетия спустя. Однако Герард повел Тараса не в саму церковь, а обошел ее и во дворе свернул к низкой пристройке, напоминающей склеп, с небольшой железной дверью, запертой на амбарный замок. Пентарх коснулся его пальцем, и на глазах заинтересованного Тараса замок открылся.
Дверь, толстая, казавшаяся монолитной чугунной плитой, также отворилась сама, без визга петель. По двору прошел монах в рясе, перебирая четки, но на гостей даже не взглянул. Скорее всего, он их не видел. Дверь тихо закрылась за шагнувшими внутрь посетителями, отрезав все звуки и свет. Фигура Герарда оделась в мягкое серебристое сияние, стали видны стены и пол строения. По узкой деревянной лесенке они спустились в подвал, открыли еще одну металлическую дверь и долго считали каменные ступеньки другой лестницы, с пролетами высотой около полусотни метров каждый. Когда Герард остановился, Тарас прикинул, что находятся они примерно на двухсотметровой глубине под Москвой, гораздо ниже любого колодца метро.
Пентарх подвинулся, чтобы его спутник мог разглядеть очередную дверь, имевшую странный вид. Впечатление было такое, будто она была покрыта отливающими шелковой малахитовой зеленью крыльями гигантских жуков. Во всяком случае, это был не металл и не пластик, Тарас мог в этом поклясться.
– Проходи, – покосился на него Герард.
Тарас воспринял команду как тест, коснулся рукой выпуклого ромба «крыла жука» и не удивился, когда рука не встретила сопротивления, одевшись в ореол зеленоватого свечения. Тогда он шагнул вперед, пронизал неощутимую, хотя и отчетливо видимую преграду и оказался на балюстраде, опоясывающей колоссальный квадратный зал с бугристым каменным потолком и такими же стенами. Глубина зала достигала ста метров, каждая сторона квадрата – около шестидесяти, и весь объем зала занимала гигантская, светящаяся изнутри как единый кусок янтаря постройка, форму которой описать было невозможно. Больше всего она походила на чудовищный термитник, но термитник геометрически совершенный, созданный по всем канонам строительной науки с учетом «золотого сечения» и «вурфа» и принципов фрактала.
Тарас замер, вцепившись руками в каменный поручень балюстрады, пораженный красотой и более всего – необычностью и чужеродностью «термитника», созданного явно не человеческими руками и производящего на созерцателей потрясающий эстетический эффект.
– Не может быть! – очнулся Тарас, слепо оглянувшись на терпеливо ожидавшего Герарда. – Это же… замок изоптеров!
– Термитов разумных, – кивнул проводник, также разглядывающий строение древних Инсектов. – Под Москвой сохранилось около сотни таких подземных храмов, созданных десятком видов Инсектов – от пчел и термитов до клещей и комаров.
– Да! – кивнул Тарас, с трудом сбрасывая оцепенение, вызванное созерцанием термитника. – Они должны были где-то храниться… теперь я понял… – Он посмотрел на пентарха: – Зачем вы мне его показали?
– Ты мне симпатичен, воин, – без тени улыбки проговорил Герард. – Обычно я не контактирую с Посвященными твоего уровня, но есть нечто, заставляющее меня сомневаться в правильности выбора твоего учителя.
Тарас стиснул зубы:
– Слушаю.
– Нет-нет, поучений и наставлений не будет, – покачал головой пентарх. – Я хотел показать тебе то, ради чего когда-то был создан Внутренний Круг. – Он кивнул на сооружение в центре зала. – Круг – лишь хранящая организация, не творящая и не стремящаяся переделать мир даже с самыми благими намерениями. Мы – Хранители древних культур, и только. Восстановлением порядка и справедливости занимаются другие структуры.
– Но седьмой план Круга – это воины, кшатрии, и я тоже воин…
– С одной лишь добавочкой – воин духа. А это уже качественно иная форма мировоззрения. Мы не возражаем, когда в наши ряды приходят люди боя, профессиональные
