Корабль судьбы (Том II) - Робин Хобб

Сдавленная ярость, которой дышал ее голос, поистине не укладывалась в рамки человеческого чувства: к ней примешивалась еще и холодная неумолимость змеи. Месть? Расплата? Ха, какой вздор! Нет, она не будет размениваться на подобные пустяки; виновный подлежал полному уничтожению. У Кеннита пробежал по спине колючий мороз, он даже ухватился за поручни, чтобы не пошатнуться. Все же его голос не дрогнул:

— Уверяю тебя, я не питаю и не питал никаких преступных намерений в отношении Альтии Вестрит. Видишь ли, я возлагаю на эту женщину большие надежды, с которыми скверно сочетаются обиды как духовные, так и телесные. — Кеннит украдкой перевел дух и поделился с Проказницей сокровенным: — Правду сказать, за те несколько дней, что она провела здесь, на борту, я успел проникнуться к ней необыкновенным расположением. До такой степени, что сам не могу разобраться в своих чувствах, кораблик! Прямо не знаю, как и поступать.

По крайней мере эти последние слова он произнес совершенно искренне.

Носовая фигура долго молчала. Затем негромко спросила:

— А Этта как же?

Пришлось Кенниту срочно соображать, кто же пересиливал в новой личности корабля: Молния или Проказница. Молнии, кажется, нравилась Этта; Проказница ее отчаянно ревновала и даже не пыталась этого скрыть.

— Вот я на части и разрываюсь, — сознался Кеннит со вздохом. — Этта долгое время была моей спутницей, я к ней привык. На моих глазах она перестала быть обычной портовой шлюхой, которую я однажды спас из веселого дома Беттель. В ней обнаружилось немало способностей, которые она принялась усердно развивать. И все же с Альтией она не идет ни в какое сравнение! — Он помолчал и громко вздохнул. — О, Альтия — существо совершенно иного порядка. В каждом ее движении так и сквозит благородство происхождения и воспитания. Но что особенно меня к ней влечет, так это ее неукротимый характер! Она… да, она удивительно похожа на тебя. Думаю даже, меня так к ней тянет именно потому, что она в большой степени частица тебя. А как иначе? Ее ведь произвела на свет та же семья, что и тебя когда-то задумала. Быть с ней в некотором роде то же, что быть с тобой.

Он страстно надеялся, что лесть возымеет должное действие. Он ждал, затаив дух.

Сумерки между тем сгущались. Змей уже нельзя было рассмотреть, лишь призрачное свечение воды кругом корабля отмечало их путь, да слышались производимые ими неясные звуки: странное, но уже более-менее привычное пение и время от времени — плеск хвостов.

— Ты убил Совершенного, — тихо проговорила Проказница. — Я знаю. Молния видела это, а я помню все, что помнила она.

— Не убил, — покачал головой Кеннит. — Я всего лишь помог ему умереть. Он сам этого пожелал. Он и раньше неоднократно пытался достичь смерти, но неизменно что-то мешало. А я помог ему исполнить мечту.

— Брэшен был дорог мне… — голос корабля сорвался.

— Мне жаль, — вздохнул Кеннит. — Я же не мог этого знать. Быть может, тебя хоть как-то утешит, если я скажу, что он до конца остался истинным капитаном. Он отказался покинуть корабль. — В его голосе прозвучало сожаление, смешанное с восхищением. Выждав немного, он продолжал: — Если ты хранишь память Молнии, значит, тебе известно, что она желала Альтии смерти. А я в этом ей отказал. Ну а что известно Молнии о ее так называемом изнасиловании?

Это слово Кеннит выговорил так, будто даже звук его был противен ему.

— Ничего, — сознался корабль. — Молния не желала соприкасаться с Альтией. Но я-то знаю все, что запомнилось самой Альтии!

Кеннит испытал непередаваемое облегчение. Самое страшное миновало; дальше все пойдет как по маслу.

— А бедная Альтия, — вдохновенно проговорил он, прямо-таки лучась заботой и добротой, — не может избавиться от воспоминаний о каком-то кошмарном сне, навеянном маковым соком. Такие сны, знаешь ли, бывают до того яркими, что их недолго спутать с реальностью. Поэтому я далек от того, чтобы в чем-то винить бедняжку. Скорее уж вина тут моя. Не надо было, наверное, мне этот мак ей давать. Вот так всегда. Хотел как лучше, хотел, чтобы она отдохнула и мало-помалу свыклась с трагедией, изменившей ее жизнь. А получилось…

— Кеннит, Кеннит, — с мукой вырвалось у Проказницы. — Ты сам не представляешь, насколько ты стал мне дорог! Мне больно даже думать, что на твою честь может быть брошена тень! Ибо само предположение, что ты в самом деле совершил столь ужасное злодеяние, означало бы, что я с самого начала совершенно заблуждалась на твой счет. Это означало бы, что между нами не было ни крупицы правды, одна только ложь! — И ее голос превратился в шепот: — Ну пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что Альтия ошибается. Скажи мне, что ты ни в коем случае не способен на такое страшное зло!

Кеннит знал: то, во что страстно хочется уверовать, имеет свойство становиться реальным. Он сказал:

— Я предъявлю тебе доказательство моей невиновности. Я распоряжусь, чтобы сюда доставили Альтию и Йек. Тогда ты сможешь самолично убедиться, что, находясь в моей власти, они не испытали никаких утеснений. Ну, может, Альтия получила несколько синяков. — И добавил со смешком: — Хотя, наверное, и не столько, сколько я — от ее рук. Крупной женщиной ее не назовешь, зато норов!..

Носовое изваяние впервые улыбнулось.

— Да, — сказала Проказница, — Альтия, она такая… И всегда такой была. Так ты ее сюда приведешь?

— Причем немедленно, — пообещал Кеннит. И оглянулся посмотреть на Уинтроу, только что взобравшегося на бак. Кенниту хотелось увидеть выражение его лица, когда парень разглядит преображенную носовую фигуру. И он не ошибся в своих ожиданиях. Темные глаза мгновенно утратили несчастное выражение. Лицо Уинтроу ожило — точно так как, наверное, оживало лицо самой Проказницы в миг пробуждения. Юноша устремился вперед. Кеннит сделал шаг и встал между ними. Нет уж. Это был его корабль. Уинтроу Проказницу своей больше не назовет.

Быстрым движением он извлек из кармана камзола связку ключей.

— Держи-ка, малыш, — сказал он и бросил ключи Уинтроу.

Они сверкнули в лучах фонаря и оказались у юноши в руке. Кеннит перехватил его взгляд и увидел, как поблекла радость, вызванная возвращением Проказницы. Уинтроу как-то странновато, оценивающе поглядел на своего капитана. Кеннит без труда понял, в чем дело. Уинтроу пытался сообразить, кому верить. Ну и пусть его дальше соображает. Сомневаться — еще не значит знать. Главное — Госпожа Удача была по-прежнему с ним. Кеннит задумчиво смотрел на юношу. Сможет ли он расстаться с Уинтроу, если возникнет такая необходимость? Эта мысль повергала Кеннита в отчаяние. Впрочем, если Уинтроу его к тому вынудит… Надо будет подумать, как в случае чего поступить с ним, в то же время не отвратив от себя Госпожу Удачу и не лишившись сторонников. Допустим, Уинтроу героически отдаст за него, Кеннита, жизнь. Да, пожалуй, это можно будет устроить. Причем так, что команда еще и вдохновится столь беззаветным служением.

Кеннит поймал себя на том, что готов заранее оплакать мальчишку. Нет, лучше отложить траур до тех пор, пока суровый час действительно не придет.

— Уинтроу! — Пиратский капитан был сама доброжелательность. — Как видишь, наша Проказница опять с нами. И она изъявила желание повидать твою тетю Альтию. Будь так добр, проводи их с Йек прямо сюда. А я пока распоряжусь, чтобы каюту Альтии приспособили для их совместного обитания. — И он вновь повернулся к Проказнице, но его последующие слова предназначались также и Уинтроу. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы им было во всех отношениях хорошо и удобно. Тогда, по прошествии времени, всякий сможет убедиться, что они здесь не пленницы, а почетные гостьи!

Уинтроу крепко подозревал, что им двигала трусость, но все же для начала отправился к Йек.

— Проказница хочет видеть вас с Альтией у себя на баке, — начал он, собираясь снять с нее кандалы, но светловолосая воительница, не дожидаясь никаких объяснений, просто выхватила связку ключей у него из руки и мигом расправилась с замком. Стряхнув цепи, она вскочила на ноги и смерила его ледяным взглядом синих глаз. Змеиный яд кое-где проел ее одежду насквозь, так что видна была обожженная кожа. Тем не менее Йек выглядела смертоносной в своей мощи.

— Где Альтия? — коротко осведомилась она. Потом она проследовала за ним через весь корабль, а у двери каюты грубо отпихнула в сторону. Сама, своими руками отперла замок. И Альтия вылетела наружу, всадив ей выставленное плечо прямо в солнечное сплетение. Впрочем, могучая воительница от этого тычка даже не покачнулась.

— Альтия! — закричала она и сгребла подругу в охапку. — Это я, я, Йек! Успокойся!

Некоторое время Альтия продолжала бешено отбиваться. Потом до нее дошло. Она вскинула голову и посмотрела на Йек. Волосы у нее были в полнейшем беспорядке, глаза превратились в две непроглядные дыры, изо рта разило блевотиной.