Поэмы Оссиана - Джеймс Макферсон

"Не затем ли ты о ней вспоминаешь, - молвил Фолдат, - что я не оставлю сына, не оставлю юного воина, который погнал бы брань пред собой и отомстил за меня? Малтос, я отомщен. Не с миром вступал я на поле брани. Воздвигни ж могилы мною убитых вокруг моего жилища тесного. Часто, покинув ветер, я тешиться буду, глядя на камни могильные, рассеянные вокруг в длинной свистящей траве".

Его душа понеслась к долинам Момы и в сновиденье явилась к Дарду-лене, что почивала у струй Далруто, воротясь с охоты на ланей. Спущенный лук лежит возле девы, ветерок разметал по груди ее длинные волосы. Юной красою облечена, лежала любовь героев. Отец ее раненый, мрачно согбенный вышел из чащи лесной. То появлялся он перед нею, то, казалось, скрывался в тумане. Рыдая, она поднялась; теперь она знала, что вождь погиб. К ней являлся луч души его, в бурях сокрытой. Ты последняя отрасль рода его, синеокая Дарду-лена!

Широко простершись вдоль гулкозвучного Лубара, племя Болги бежало. Филлан преследовал их по пятам, устилая мертвыми вереск. Фингал веселился, глядя на сына. Поднялся лазоревощитный Кахмор. Сын Альпина, возьми свою арфу, поведай ветрам хвалу Филлану; * громче воспой ему хвалу в чертоге моем, покуда еще он блистает в сражении.

* Такие внезапные переходы от одного предмета к другому не редки в сочинениях Оссиана. Данный переход особенно красив и уместен. Тревожное ожидание, не покидающее читателя, больше говорит об опасности, нависшей над Филланом, чем любое описание, какое поэт мог бы ввести. Уместное умолчание по-своему красноречиво. Между тем подробное описание обстоятельств в важном эпизоде бывает обычно холодно и скучно. Человеческий ум, свободный и склонный к самостоятельной мысли, испытывает отвращение, обнаружив, что все уже сказано поэтом. А потому задача последнего - лишь наметить основные черты и предоставить воображению читателей самому довершить картину.

Заключающее эту книгу обращение к Клато, матери Филлана, в оригинале по своему стихосложению является одним из самых красивых мест поэмы. Дикая простота и гармония размера неподражаемо прекрасны. Многие на севере до сих пор поют этот отрывок, известный под названием Laoi chaon Chlatho, т. е. _Благозвучный гимн Клато_. - Книга заканчивается в полдень третьего дня с начала поэмы.

Оставь, синеокая Клато, оставь свой чертог. Взгляни на ранний сей луч, тобою рожденный. Он испепеляет войска на своем пути. Но не смотри больше виденье померкло. Легкий трепещущий звук извлеките из арфы, о девы. Уже не идет он с ловитвы, с росистых пастбищ серн быстроногих. Не напрягает он тетивы, не посылает окрест серых стрел оперенных.

Погруженный в кровавую сечу, он ее прибой отражает. Или, ступая по гребням сражения, на тысячи насылает он смерть. Фийан подобен небесному духу, что нисходит с порывов ветра. Океан смятенный дрожит под его шагами, когда он ступает с волны на волну. За ним его стезя пламенеет. Острова сотрясают главы свои посреди пучины морской.

КНИГА ШЕСТАЯ

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ ШЕСТОЙ

Книга открывается речью Фингала, который видит, как Кахмор сходит с холма, чтобы помочь своему бегущему войску. Король посылает Оссиана поддержать Филлана. Сам же он удаляется за утес Кормула, не желая видеть сражения своего сына с Кахмором. Оссиан отправляется. Описывается спуск Кахмора с холма. Он собирает войско, возобновляет битву и, прежде чем Оссиан успевает подойти, завязывает бой с Филланом. Когда Оссиан подходит, единоборство двух героев прекращается. Оссиан и Кахмор готовятся к поединку, но наступает ночь, и они расходятся. Оссиан возвращается к месту, где бились Кахмор с Филланом. Он находит Филлана; смертельно раненный, тот стоит, склонившись на утес. Их разговор. Филлан умирает; Оссиан относит его тело в соседнюю пещеру. Каледонское войско возвращается к Фингалу. Он спрашивает у них о сыне и, узнав, что Филлан убит, молча удаляется на утес Кормула. После отхода Фингалова войска фирболги переходят в наступление. Кахмор видит Брана, одного из Фингаловых псов, лежащего на щите Филлана перед входом в пещеру, где покоится тело героя. Его размышления по этому поводу. Печален и задумчив, он возвращается к своему войску. Малтос пытается утешить Кахмора, ставя в пример его отца Борбар-дутула. Кахмор удаляется на отдых. Песнь Суль-малы заключает книгу, которая кончается посреди третьей ночи с начала поэмы.

"Кахмор восстал на своем гулкозвучном холме.* Не поднять ли Фингалу меч Луно? Но что же станет с твоею славой, сын белогрудой Клато? Не отвращай очей от Фингала, дочь Инис-тора. Не угашу я раннего луча твоего, он сияет в моей душе. Но восстань, осененная лесом Мора, восстань между бранью и мною. Для чего смотреть Фингалу на битву, да не узрит он, как падет его темно-русый воин! Соедини свою песнь, о Карил, со звуками трепетной арфы; здесь разносятся скал голоса и сверкают, спадая, воды. Отец Оскара, подъемли копье, защити ратоборца юного. Сокрой от очей Филлана свое приближение. Да не ведает он. что я усомнился в силе его булата. Не омрачу я, мой сын, этой тучей пламя твоей души!"

* В предыдущем примечании я указывал, что отрывистый способ изложения у Оссиана имеет много общего с драмой. Начало этой книги подтверждает справедливость моего указания. Вместо того, чтобы самому длинно и подробно излагать, как спускается Кахмор с холма, где он сидел, наблюдая за битвой, поэт вкладывает рассказ в уста Фингала. При этом образ говорящего придает особую значительность повествованию. Тревога, проявляемая Фингалом, когда он наблюдает, как _восстает Кахмор_, необычайно возвышает наши представления о доблести этого_ героя. Громоздящиеся друг на друга обращения выражают смятение Фингаловой души и его страх за сына, который уступал в силе королю Ирландии. Поэт весьма предусмотрительно уводит Фингала с места, откуда видна схватка, ибо в противном случае король, обнаружив, что силы Филлана и Кахмора в поединке не равны, мог бы сам вступить в бой, а это вызвало бы преждевременную развязку поэмы. Устранение Фингала дает поэту возможность сразу же ввести последующие трогательные сцены, которые принадлежат к прекраснейшим в поэме. Те, кто стал бы отрицать искусство, с каким Оссиан вводит развязку в "Теморе", несомненно более предубеждены против века, в котором он жил, чем это сообразно со здравым смыслом. Не могу закончить это примечание, не отметив тонкости чувства, столь уместно проявленного Фингалом в обращении к Оссиану. Называя его отцом Оскара, он сразу же открывает ему всю свою озабоченность опасностью, грозящей Филлану, столь сходную с той, какую испытывал сам Оссиан, когда его собственный сын вступил в последнюю роковую схватку.

Сокрылся он позади скалы под звуки песни Карила. Просияв и воспрянув душой, я схватил копье Теморы.* Я увидал на Мой-лене смятение дикое битвы, побоище смерти в сверкавших рядах, расторгнутых и разбитых. Филлан огненный луч; от крыла до крыла сраженья простерся его истребительный бег. Военные строи тают пред ним. В дыму исчезают они с полей.

* _Копье Теморы_ - то самое, которое Оскар получил в дар от ирландского короля Кормака, сына Арто. Оно и послужило Карбару предлогом для ссоры с Оскаром на пиру, о чем рассказано в первой книге. После смерти Оскара мы псе время видим это копье в руках Оссиана. В одной поэме говорится, что со времен первого ирландского короля Конара, сына Тренмора, оно всегда хранилось как реликвия в Теморе.

Но вот выходит Кахмор в королевских доспехах,** Темное крыло орла развевается на огненном шлеме. Беззаботно шествует он, как на охоту в Ате. Иногда возвышал он ужасный свой голос. Смущенные копны Эрина сгрудились вокруг него. Сила духа потоком к ним возвращалась; дивились они прошедшему страху, ибо король им явился, словно рассветный луч на равнину, где тени витают; озирается путник испуганным оком на поле призраков жутких.

** Появление Кахмора великолепно. Его беззаботная походка и то действие, какое один его голос оказывает на бегущее войско, суть обстоятельства, рассчитанные на то, чтобы вызвать у нас представление о его высоких достоинствах и доблести. Оссиан весьма беспристрастен по отношению к своим врагам, чего, однако, нельзя сказать о других великих и несомненно достойных поэтах. Мильтон, первоклассный поэт, бесспорно наиболее безупречен в этом отношения, потому что мы всегда жалеем дьявола, восхищаемся им и редко клянем его, хоть он и вековечный враг нашего рода. Люди всегда принимают сторону несчастного и бесстрашного. Именно поэтому многие читатели, во всех прочих отношениях добрые христиане, почти всегда желали успеха Сатане в его отчаянном и дерзком странствии из ада через владения хаоса и ночи.

Вдруг со скалы Мой-лены сходит неверным шагом Суль-мала. Дуб вырвал копье из ее руки; споткнувшись, она отпустила древко. Но очи ее из-под вьющихся кудрей смотрели только на короля. Пред тобою не дружеский спор, не состязание мирных луков, как тогда, когда юноши Клубы *** сходились пред взорами Конмора.