Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные - Анна Томченко

Очаровательная ведьма.

Элис вздохнула. Приподняла подол и шагнула в двери зала откуда играла музыка. Лакей, вынырнувший из неоткуда, постарался ее представить, но девушка вовремя качнула головой и, наткнувшись на недоумевающий взгляд, лишь приложила палец к губам.

А люди танцевали. И чародейка отчаянно пыталась найти взглядом его. В чей подарок она не верила, но внутри все равно пищала предсмертным хрипом надежда. На то, что он хочет ее видеть здесь. На то, что пойти на этот бал он собирался с ней, поэтому и платье было готово. На то, что сейчас он подойдёт со спины и скажет, чтобы она опять что-нибудь сделала с лицом, а то все вокруг подумают, что она как в сказке сбежала не от злобной мачехи, но от вредного чернокнижника. Но никто не подходил. И Алисия неспешно, по стеночке, старалась затеряться в толпе. Не получалось. На неё смотрели, если не с любопытством, то с затаённым, глубоко внутри, интересом, как папенька смотрел на очередного доносчика: будет что-то любопытное или опять пустышка. И Элис приходилось тоже смотреть. Как плывут в танце милые леди, как в отдалении сидят на маленьких диванчиках умудрённые годами тётушки, как дискутируют мужественные господа. Смотрела и искала.

И нашла.

Грегори стоял в окружении нескольких девиц неопределённого возраста и веселился. Он рассказывал что-то, отчего дамы смеялись и куртуазно размахивали веерами. И вот одна кладёт ладонь на его руку, и он поглаживает холёные пальчики. Другая противно надувает губки, привлекая его внимание, и он привлекается, целует затянутую в шёлк перчатки кисть, при этом смотря из-под полуопущенная век. А навстречу ему плывет Хлоя, в нежных вуалях цвета шампань. И взгляд мужчины замирает, останавливается и не видит никого кроме блондинки.

Элис резко отвела глаза, чтобы не видеть этих расшаркиваний. Вот смотреть на танцы это любопытно. Настолько, что можно забыть о том какой глупой себя чувствует она, стоя здесь, в непонятно чьём платье, с непонятно какими надеждами. И вдруг стоять вот так кажется до того нелепым, что хочется схватить ближайшего проходящего господина и начать танцевать.

***

Больше вина и женщин Эрик Бернар любил деньги. Сказывалась папенькина кровь с жаждой к сокровищам, пусть и в высшем свете эти сокровища шуршат и имеют вид непритязательный, обычных банковских чеков. А ещё он испытывал страсть к тайнам, и когда некромант стал подозрительно сговорчив, даже вчера заявился к дражайшему родителю на коньяк и сигары, блондин словно ощутил привкус надвигающейся интриги. И стал наблюдать.

Что за Стенли, который с дня охоты ужом вился возле сестрицы. Что за папенькой, который все больше погрязал в долговых расписках. Что за Хлоей, в раз сделавшейся какой-то неправильно тихой. И покорной. И если раньше она ножками топала, кричала, то сейчас речи отца, что настаивал на том, чтобы дочь проявила больше внимания к Грегори, она сносила с равнодушием и обречённостью.

Эрику казалось, что теперь Хлоя и сама не рада, что как-то раз обмолвилась будто бы Стенли будет подходящей партией. Судя по ее безразличию, сейчас ей хоть обычного писаря предложи, он тоже станет неплохим вариантом. Может она устала играть роль недалёкой куклы, может надоело быть хорошим козырем в отцовском рукаве, а может просто захотела жить для себя, хотя бы с младшим писарем.

А отец словно с цепи сорвался. Закладывал имущество и драгоценности матери, которые должны перейти в приданое сестре. И все для того, чтобы вложиться в железную дорогу. Такая маниакальность наводила на мысли, что Эрик не все знает о планах родителя.

Когда к этим трём загадкам присоединилась ведьма в лиловом, блондин понял, что ничего не понял. А девушка стояла, прячась в тени колонн, красивая, чувственная и безбожно печальная. А ещё она стеснялась своего положения. Прийти на бал инкогнито и наблюдать… А за кем?

Бернар младший проследил за ее взглядом и наткнулся на Стенли, что охаживал его родственницу, та хихикала как-то особенно по-идиотски, чем вызывала оторопь даже у своих товарок. Вновь вернулся к ведьме…

Что ж ты девочка так переживаешь? Ну, танцует, ну, флиртует. Давай и ты тоже не отставай.

Он пристально всматривался в хрупкую фигуру, что подчеркивалась пурпуром платья. На тонкую шею с завитками прядей. На серебряную диадему из веток яблони. И дождался когда девушка от его настырного внимания столкнётся с ним взглядом. Он отсалютовал ей бокалом, чародейка учтиво, по этикету, качнула головой в знак приветствия. И блондин направился навстречу к ней.

— Потанцуем? — в легким поклоне, согласно правилам высшего света, предложил он, протягивая руку. Ведьма медлила.

— Я плохо танцую… — она переступила с ноги на ногу, но все же вложила свою ладонь в его.

— А вот об этом не переживай, — притянул к себе, пристроив вторую руку на талии, чтобы довольно признать: притягательная ведьма, — главное, что я хорошо.

И повести ее в менуэт. Чтобы ловить неосторожные взгляды присутствующих. И легкие шепотки. Однозначно, для репутации чародейки это не самый хороший вариант.

— Невероятно выглядишь, — счёл нужным заметить блондин. Почему-то девицам невероятно льстят такие слова. Ведьма же просто приняла это как данность. Однако, всегда интересно с девушкой, что и без всех остальных знает, что красива, но не обращает на это внимание. — Чудесное платье…

— Не ты подарил? — девица смотрела на него из-под приподнятой брови. Без лукавства и жеманства.

Ах вот оно что… Платье, что ей подарили. В котором она здесь. И подарить мог только один человек, вот почему столько печали во взгляде.

— Я бы подарил белье, — мужчина белозубо улыбнулся, игриво проводя пальцами по спине девушки. — Не люблю, когда красоту прячут под многослойными тряпками.

Девушка посмотрела в упор и опустила глаза. Танцевала она более чем сносно. Даже ни разу не оступилась.

— Ты мне нравишься, — решил заполнить паузу в разговоре Эрик, наклонившись к ведьме. Та подняла на него свои изумрудные глаза и губ коснулась игривая улыбка.

— Ты мне тоже… — она не оставила незамеченным, что его ладонь спустилась немного ниже талии, — поэтому давай не будем портить нашу взаимную симпатию банальной постелью.

— А не банально было бы предложить сразу поход в храм?

— Тогда мое реноме точно не пострадает, — Элис все равно возвращалась взглядом к Стенли и мрачнела.

— Пострадает, тогда у людей создастся впечатление, что я его просто спасаю от чужого бесчестия.

Она хмыкнула и, отстранившись, крутанулась на носочках в лучших танцевальных традициях, чтобы тут же оступиться. Столкнуться