Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба» - Василий Звягинцев

Со слов Михаила Фёдоровича, нынешнее устройство Югороссии подходящих аналогов в европейской истории, пожалуй, не имело. Не демократия, поскольку во главе военный диктатор, а правительство одновременно является его штабом, в котором, применительно к требованиям момента, увеличено, против обычного, число управлений и отделов. В государстве действует крайне мощная и высококвалифицированная контрразведка, выполняющая функции и жандармерии, и других близких по функциям ведомств. Судебная система крайне упрощена, до уровня введённых ещё Столыпиным военно-полевых судов, а пенитенциарная фактически отсутствует. В Уголовном «уложении о наказаниях» таковых всего два: смертная казнь и высылка за пределы государства с конфискацией имущества. Менее тяжкие проступки подпадают под действие Административного кодекса, весьма, кстати, проработанного и детализированного.

Тиранией этот строй тоже не назовёшь, личные права и свободы граждан здесь значительно превосходят таковые в любой «цивилизованной» державе. С деятельностью управляющих структур благонамеренный обыватель фактически и не пересекается. Вроде как было в САСШ девятнадцатого века. Не нарушай некоторое количества законов, плати налоги, а в остальном — делай, что хочешь. Всего за пять послевоенных лет жизненный уровень поднялся несравнимо с истерзанной Мировой войной и занятой вдобавок грандиозной политико-географической перепланировкой Европой. Шутка ли — вместо привычных с времён Вестфальского мира[117] держав внезапно появилось полтора десятка якобы «национальных» государств, вполне волюнтаристски разграниченных и немедленно вступивших в непрерывные территориальные споры, иногда — на грани вооружённых конфликтов.

В Югороссии о таком международном положении знали все и очень дорожили своим буквально с неба свалившимся благополучием. Отчего, как выразился Басманов, «контрразведка иногда скучает», поскольку большую часть «асоциальных элементов» за пять лет выловили, а новым, в общем-то, неоткуда браться.

— Что значит — неоткуда? — удивился Уваров. — Они, так сказать, сами плодятся, по законам природы. И воры бывают врожденные, и маньяки, и убийцы. Полиция и другие структуры могут поддерживать уголовную преступность на терпимом уровне, как у нас, например, но чтобы совсем?

— Я и не говорю, что «совсем». Вот, к примеру, в средневековом Новгороде сколь-нибудь значимая преступность была? Я что-то и не помню. Эксцессы всякие, мордобои по пьянке, а так? Вот и у нас в этом роде. Году в двадцать первом — двадцать втором — тогда да, весело у нас было. Как в любой «нормальной» стране после Мировой и Гражданской войны. А тут вдобавок своя специфика — мало что и Одесса-мама и Ростов-папа нам достались, так за все годы войны в «тёплые края» шпана со всей России стекалась. Дезертиры всякие, махновцы, «зелёные» и «жёлто-блакитные». Не приведи бог, одним словом. Почти всю армию к наведению порядка привлекли, операции дивизионного и корпусного масштаба проводили. Военно-полевые суды сотнями в день уголовников расстреливали, целыми «малинами», семьями… На пограничные пункты высылаемых колоннами подгоняли, как военнопленных…

— И что? — внезапно заинтересовался Уваров. — Красные соседи подобный контингент принимали? С распростёртыми объятиями? Или вы их в Персию и Румынию переправляли?

Басманов посмотрел на него с интересом.

— Уловил суть? Братьев по классу, «узников кровавых застенков» — коммунисты принимали. Поначалу. Пока не сообразили, что бандиты наловчились под «политических» косить. А у нас поначалу с Троцким был договор о беспрепятственном обмене… Потом «совдеповцы» разобрались, вздумали прикрыть лавочку. Мы этап пригоняем, а они его к себе не пускают. Вот и коллизия — мы ж, в отличие от красных, гуманисты, нам невыносимо смотреть, как люди, какие б там ни были, на нейтральной полосе с голоду помирают…

— Ну и? — Интересная сторона жизни приоткрылась Валерию. Вроде бы нормальная мера — «высылка за границу», так её же всегда трактовали как способ избавления от политических противников, к уголовникам применять никому в голову не приходило. А здесь — пришло.

— Не поверишь, нашли выход. Тогда остроумием полковник Кирсанов особенно отличился. Собирает несколько месяцев где-нибудь в отдалённом лагере осуждённых, работу с ними проводит по собственной методике. — В голосе Басманова Валерию послышалось восхищение, смешанное с какой-то другой эмоцией. — Находит подходящий участок границы, плохо охраняемый, подходящий момент — и организует прорыв. На нашей стороне — пулемёты, обратно не повернёшь, ну и бегут. А предводители, особо подготовленные, материально простимулированные, вооружённые, если нужно, ведут толпу, как те козлы — баранов. Кого-то пограничники пристрелят, конечно, не без того, кого-то поймают, а тысячи затеряются на бескрайних просторах «страны социализма». Сначала дипломаты такие скандалы друг другу устраивали, чуть не до разрыва дипотношений. Ну, у нас позиции всегда выигрышнее были. А потом само собой на нет сошло. Осознал народ, что лучше честно жить и трудиться, чем у стенки помирать…

У нас-то и тюрем нет, только ДОПРы[118]. Пересидеть недельку-другую от ареста до приговора.

— А как же… Ну, расстрел, высылка — это мне теперь понятно. Но есть же масса преступлений, так сказать, промежуточного характера. Кражи, пусть только клептоманами, насилия, убийства по неосторожности, по халатности, телесные повреждения… Да мало ли! В Уголовном кодексе статей много.

— В теории много, на практике и десятка не наберётся, по общеопределяющим признакам. И большинство санкций не карательные, а воспитательные. Несовершеннолетних в кадетские корпуса и ремесленные училища направляем. Ещё одно остроумное изобретение — в казачьи станицы на перевоспитание. Сначала в качестве батраков, под присмотр и ответственность «общества». А там не забалуешь. Решит «круг», что исправился такой-то, — в самостоятельные хозяева перечислят. Живи, работай, службу на границах неси, как все…

— А неисправимые всё же попадаются?

— Как везде, — пожал плечами Басманов, но развивать тему не стал. Информации о постоянно действующих по-столыпински военно-полевых судах было достаточно.

Рассказ Басманова Валерию понравился — как нравились ему вообще всякие остроумные и нестандартные решения неразрешимых вопросов. Хотелось продолжения.

— Так, с преступностью, допустим, вы покончили. Но про «жизненный уровень» мне пока не ясно. Завоеванная вами территория, безусловно, потенциально богаче любой другой в РСФСР, не считая Сибири, но ведь всё равно! Последствия войны, не слишком дружественное международное окружение…

— Верно мыслишь. А о том Израиле, что у вас существует, да и том, что в параллели, — знаешь?

Странный вопрос. Впрочем, Уваров быстро сообразил, что собеседник имеет в виду. Государства, умеющие воевать, с образованным и трудоспособным населением, зарабатывающие экспортом сложных, в том числе и военных технологий, но в то же время весь срок своего существования получающие дотации, превышающие их ВВП.

— Там совсем другие условия…

— Не продолжай. Я тоже знаю. Так вот у нас условия намного лучше. Территория, природные ресурсы, численность населения. А образовательный уровень ничуть не ниже — в Югороссии, по известным причинам, собралось семьдесят процентов людей с высшим и средним образованием (среднее образование в царской России ненамного высшему уступало, что в гимназиях, что в реальных училищах). Плюс — наиболее мотивированное и способное к труду крестьянство, казачество, рабочий класс. Те, кто ещё до двадцатого года сюда перебрался. Многие — после, узнав, что здесь, а не где-то ещё, «истинная свобода труда и капитала». «Пролетариат», — он интонацией выразил пренебрежение к этому термину, — тот у большевиков остался. Вот у них до сих пор и карточная система, и продналог с продразвёрсткой…

Валерию было чрезвычайно интересно узнать и об этом. Невероятным казалось, что могут существовать рядом две страны с одним и тем же разделённым народом и столь противоположным общественным устройством, но он понимал, что лекция и так недопустимо затягивается. А главного он так и не выяснил.

— Самое же главное, — Басманов тоже решил закругляться, — благодаря постоянной помощи «Братства» Югороссия располагает техническими разработками и производственной базой, на целую историческую эпоху опережающей Запад. Пусть пока в нескольких отраслях, но этого достаточно. У нас есть чем торговать, причём на условиях абсолютной монополии. И имеется достаточно золота, чтобы рубль, даже бумажный, в любой точке мира признавался самой надёжной и устойчивой валютой. Каждый трудящийся может на своё жалованье провести отпуск хоть в Ницце, хоть в Аргентине, если ему этого захочется. В Аргентине, между прочим, самый высокий курс русского рубля, если интересно.