Магда Нахман. Художник в изгнании - Лина Бернштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На стенах картины, постоянно меняющиеся от выставки к выставке; по одной стене – книги, привносящие дух интеллектуальности и красочности; гобелены, которые создают ощущение интимности и серьезности. Когда у нас играет музыка, представлены танцы или проходят дискуссии, ресторан отходит на второй план, предоставляя дружелюбное пространство для этих занятий[476].
В Бомбее не наблюдалось недостатка в художниках. При этом выставочное пространство было чрезвычайно ограничено. «Четана» предоставила место для показа современного индийского искусства. Первым там выставлялся в 1946 году друг и ученик Магды, замечательный художник К. X. Ара. Выставка Магды открылась в конце этого сезона, 20 февраля 1947 года. Она выставила пятьдесят картин, среди которых были одиночные и групповые портреты, натюрморты и пейзажи маслом, гуашью и акварелью. На плакате выставки был изображен один из нескольких выполненных Магдой портретов знаменитой танцовщицы Шримати Шанта Рао, исполняющей классический танец Бхаратанатьям – подходящая тема для «Четаны».
Открывая выставку «перед изысканным обществом», судья Чагла высоко оценил искусство Магды Нахман, сказав: «Образы современной Индии, переданные в ее картинах, будут иметь очень большое значение для художников нашей страны. Художнику выпала важная роль в нынешний период трансформации, через который проходит Индия»[477]. Какая ирония! Чагла, в отличие от членов лондонской выставочной комиссии, которые отвергли Магду, основывал свою оценку ее работ исключительно на том, что он видел перед собой на стенах «Четаны», а не на происхождении художника.
По словам бомбейского законодателя художественного вкуса критика Рудольфа фон Лейдена, который писал для «Times of India»,
Видеть работы Магды Нахман всегда приятно, потому что рисунок у нее чистый, точный и выразительный. Ее линия прекрасно передает контур и подчеркивает изображаемую пластическую форму. Портреты Нахман очаровательны в своей идеализированной отрешенности. Ее портреты индийцев и индианок, одиноких и в группах, несут в себе эту мечтательную отрешенность, которая оттенена неестественно большими темными глазами. «Крестьяне» <рис. 40> – это крупная композиция маслом, которая привлекает своим достоинством и глубиной сочувствия[478].
В этой же рецензии фон Лейден обращает внимание на портреты «известной индийской танцовщицы» работы Магды.
Рудольф фон Лейден был не единственным критиком в Бомбее, высоко оценившим работы Магды. Другим был Р. Чаттерджи, который писал в газете «Bharat Jyoti» о Магде – «известной личности в художественных кругах Бомбея»:
После долгих странствий она выбрала своим домом Индию. Она уже некоторое время живет в этой стране и, следовательно, смогла получить истинное представление об индийском характере. Образы бедных и обездоленных, появляющиеся во многих ее произведениях, отражают ее подлинные социальные симпатии – и это помимо ее внутреннего интереса к ним как к достойным предметам художественного изображения [479].
Высоко оценивал творчество Магды и Герман Гетц:
Рис. 40. Магда Нахман. Крестьяне (Каталог Бомбейского художественного общества, 1946)
Как и Амрита Шер-Гил, она <Нахман> не художник снов, а портретист, интерпретатор вещей и людей, которых видит. Как и Шер-Гил, она пытается проникнуть в сердце и душу своих моделей. И все же ее искусство совсем другое. В нем нет высокого напряжения, трагедии под маской высокомерия, которые характерны для жизни и творчества Шер-Гил. Она тихая, скромная, чуткая. У нее нет ни утонченных великолепных красок, ни напыщенного самолюбования Шер-Гил. Подобно Леону Баксту (который, однако, был также колористом-новатором), она прежде всего рисовальщица, превосходная рисовальщица.
Ее изображения сельских жителей, ремесленников, нищих, танцовщиц и т. д., как и у Шер-Гил, создают целый мир определенного социального круга, жизненного опыта, жизни души – и все это посредством незначительного, но тонко уловленного жеста, почти незаметной линии на лице, изгиба шеи или руки, еще какого-то необычного жеста или выражения, взгляда, брошенного совершенно неосознанно, но чрезвычайно глубоко уловленного, не низведенного до уровня социальной условности, до преувеличенной «живописности», но способного очень многое сказать о скрытом за ним кипении жизни[480].
«Мальчик, сидящий на корточках» – превосходный пример мастерства Магды в области рисунка (рис. 41). Кажется, что рука художника, не отрываясь от бумаги, провела непрерывную изогнутую линию от макушки до стопы. Мы видим ту же технику в контуре фигуры танцующей Хильды Хольгер (рис. 42), только здесь линия не передает покой, а движется в пространстве. Как говорил своим ученикам учитель Магды Бакст:
Смотрите, как у японцев. Делайте все время так, чтобы проходить углем по всей линии сразу, а не склеивать ее из кусочков. Чтобы линия лилась, проводите ее всю одним сильным движением[481].
Именно это и делает Магда на своих рисунках.
Рис. 41. Магда Нахман. Мальчик, сидящий на корточках, 1949 (любезно предоставлено John Burns)
Рис. 42. Магда Нахман. Хильда Хольгер в костюме синего ангела (Hilde Holger Archive © 2001 Primavera Boman-Behram, London, UK)
Рецензии на выставки Магды регулярно появлялись в бомбейских газетах. После посещения выставки Магды в 1947 году художественный критик X. Кон писала в газете «Jewish Advocate»:
При посещении выставки работ Магды Нахман можно свободно бродить по ней и наслаждаться красотой увиденного, не переживая о том, относятся ли картины к «модернизму», «импрессионизму» или к чему-то еще, оканчивающемуся на «изм». Магда Нахман, когда ее спрашивают о ее склонностях или задачах ее искусства, прямо отвечает, что у нее нет ни того, ни другого. Она просто изображает то, что видит, и продолжает писать. При взгляде на портрет, написанный Магдой, мы чувствуем, что она видит изображаемого человека насквозь и раскрывает его душу[482].
Тот же критик писал, что искусство Магды возвышает душу. Этому вторит и лама Анагарика Говинда:
Картины Магды Нахман никогда не бывают сенсационными: она не пытается навязать себя зрителю с помощью экстравагантности сюжета или композиции, но ее работы всегда убедительны. В ее картинах присутствуют спокойная объективность и точность выражения, которые четко отражают, что именно художник видел и чувствовал. Она не пытается навязать другим собственное мнение или чувства по отношению к окружающему миру; скорее она дает своим моделям – будь то люди, животные или неодушевленные предметы – возможность говорить с ней и раскрываться через их естественные формы[483].
«Спокойная объективность», внимание и уважение к
