Очерки по истории географических открытий Т. 3. Географические открытия и исследования нового времени (середина XVII-XVIII в.) - Иосиф Магидович

После путешествий Фолкнера и братьев Вьедма к началу XIX в. только бассейн р. Чубут (Центральная Патагония) оставался сплошным «белым пятном».

Изучение Магеллании во второй половине XVII века

В 1669 г. английский капитан Джон Нарборо направился к берегам Испанской Америки для каперской операции и в конце октября 1670 г. вступил в Магелланов пролив. Он значительно улучшил карту пролива, особенно его западного участка длиной около 300 км. Таким безотрадным и пустынным казался этот край, что Нарборо назвал его «Южным Запустением»[139]. Выйдя в океан, английский капер[140] прошел на север вдоль Южного Чили, довольно верно определив общее направление и очертания берегов страны. По словам Л. Бугенвиля, Д. Нарборо обследовал «все небольшие бухты и извилины побережья вплоть до реки Вальдивии (у 40° ю.ш.), в которую он и вошел»[141].

Впрочем, Л. Бугенвиль чрезмерно преувеличил детальность описи, произведенной капером: для сколько-нибудь подробного исследования всего Чилийского архипелага и противолежащего материкового берега, одного из самых расчлененных в мире, требуются годы, а Д. Нарборо находился там считанные месяцы. Не выполнив задания но причинам, которые один из его спутников назвал «позорными», он вернулся в Англию в 1671 г. Да и не было у Л. Бугенвиля материалов для такого суждения, на что он сам указывает, резко осуждая авторов, обработавших отчеты Д. Нарборо и Жака Гуэна де Бошена, о котором речь будет ниже: «Мы много раз сожалели, что в нашем распоряжении нет [их] полных путевых журналов и что мы должны довольствоваться лишь искаженными выдержками…» Л. Бугенвиль не совсем прав: все-таки эти авторы написали книги, оказавшиеся полезными и для него, и для позднейших исследований. А описание первой встречи Д. Нарборо с пингвинами («можно подумать, что маршируют ребята в белых передниках») стало классическим.

В 1689 г. из Лондонского порта в Южную Атлантику по заданию казначея британского флота лорда Люциуса Кейри Фолкленда направился капитан Джон Стронг. В начале 1690 г. он оказался у северного берега «Земли Девы», в те времена иногда все еще рассматривавшейся как выступ Южного материка. Обходя «Землю Девы», Д. Стронг обнаружил усеянный островками пролив, простирающийся в юго-западном направлении и делящий «землю» на два крупных острова. Д. Стронг прошел его весь и назвал Фолклендским проливом, а в XVIII в. англичане перенесли это имя и на разделяемые им большие острова: Восточный Фолкленд и Западный Фолкленд.

Исследование Магеллании в XVIII веке

На рубеже XVII — XVIII вв. в водах Магеллании появились и французские мореходы-малуины, т. е. выходцы из портового города Сен-Мало, «родины французских корсаров»[142]. Первым к берегам Перу 17 декабря 1698 г. отправился капитан Жак Гуэн де Бошен, командовавший флотилией из четырех кораблей; вскоре она сократилась до двух судов, достигших Магелланова пролива в июне 1699 г., в середине зимы южного полушария. Лишь 21 января 1700 г., проведя полгода в проливе и очень страдая от холода, французы выбрались в Тихий океан и быстро проследовали в Кальяо. Участник плавания инженер Дюплесси составил несколько довольно точных карт малоизвестных частей пролива. Несмотря на запрет испанских властей, они провели здесь успешные торговые операции и перешли на север, в Гуаякиль, где повторили свой успех.

Возвращаясь во Францию через пролив Дрейка в январе 1701 г., Ж. Гуэн установил, что из-за ошибочных определений голландских мореходов мыс Горн помещался на картах гораздо южнее своего действительного положения. Не найдя затем пролива Ле-Мер, также неверно нанесенного на карты, Ж. Гуэн продвинулся к востоку примерно до 60° з.д. и, повернув на север, открыл у 53° с.ш. небольшой остров (о. Бошен). Продолжая идти в том же направлении, он бросил якорь у самого восточного из «Себалдовых о-вов» (Восточный Фолкленд). Моряки произвели высадку и вскоре попали в безлесную местность с пресноводными озерами, изобилующими дичью. После Ж. Гуэна архипелаг многократно посещали малуинские моряки, и поэтому французы стали называть его Малуинскими о-вами — в русской географической литературе часто употреблялась, а ныне общепринята форма Мальвинские о-ва, а точнее, двойное название Фолклендские (Мальвинские) о-ва.

Изучение Магеллании продолжил в 1713 г. французский капитан Маркан, командир корабля «Барбара». Он проследовал на запад через Магелланов пролив и углубился в «бухту» к югу от п-ова Брансуик, но она оказалась устьем усеянного островками пролива-«канала» Барбары, который вывел французов в открытый океан к юго-западному побережью архипелага Огненная Земля. Испанцы позднее назвали островом Санта-Инес длинный участок суши, отделенный «каналом» от другого, восточного участка, который тогда весь считался полуостровом Огненной Земли. Географическое открытие Маркана было важно в навигационном отношении: «канал» Барбары давал капитанам судов возможность выбора пути в непогоду и значительно сокращал время прохода через Магелланов пролив.

В 1763 г. французское правительство разрешило полковнику Луи Антуану Бугенвилю основать на его личные средства колонию на Мальвинских о-вах. В феврале 1764 г. он прошел на восток вдоль всего северного побережья двух больших островов и избрал для поселения берег открытой им на северо-востоке бухты, названной им Франсуаз (теперь залив Беркли). Там он высадил 27 человек франко-канадцев, оставивших родину после завоевания ее англичанами. В 1765–1766 гг. из Сен-Мало прибыли еще две группы поселенцев и общая численность колонистов достигла приблизительно 150 человек. Живший некоторое время в колонии Антуан-Жозеф Пернети составил первое описание природы архипелага. Спутники Л. Бугенвиля нанесли Мальвинские о-ва на карту, которую он самокритично считал не очень точной («над ней следовало бы еще много поработать») — на о. Восточном французы разведали все берега, на о. Западном — только северное и восточное побережья.

Завершить опись архипелага французам помешали англичане. В январе 1765 г. Джон Байрон, дед великого английского поэта, высадился на о. Восточном[143], объявил весь архипелаг английским владением и отправился дальше через Магелланов пролив в кругосветное плавание. В 1766 г. на о. Восточном англичане построили форт[144]. Так как и Испания претендовала на архипелаг, французы уступили ей, по выражению Л. Бугенвиля, «наше право на распоряжение островами, которое нам бесспорно давало первое их заселение». 1 апреля 1767 г. Л. Бугенвиль формально передал колонию испанцам. Немногие колонисты согласились остаться, остальных испанцы доставили на родину. Испанская колония просуществовала недолго — и острова вновь стали необитаемыми. Рассматривая архипелаг в качестве своего владения, англичане произвели опись о Западного и «отчленили» от него ряд небольших островов.

Французы в Южной Атлантике

На многих картах начала XVIII в. в Южной Атлантике показывалась часть огромного мифического Южного материка. Капитан французского судна «Св. Луи», направлявшийся в Индию после довольно удачно проведенных в испанских владениях торговых операций, в январе 1708 г. обогнул мыс Горн и двинулся к Южной Африке в востоко-северо-восточном направлении, держась в полосе 35–40° ю.ш., т. е. несколько севернее той части Атлантики, которая позднее получила суровое название «Ревущие сороковые»[145].

19 марта корабль прибыл к мысу Доброй Надежды, пройдя в неизвестных водах более 10 тыс. км и не обнаружив ни клочка суши. Благодаря этому плаванию картографы вынуждены были отодвинуть Южный материк в атлантическом секторе далеко к югу.

«Земля Буве»

Французская Ост-Индская компания, монополизировавшая с 1719 г. торговлю Франции с заокеанскими странами, отправила в 1738 г. два корабля под начальством Жана Батиста Буве де Лозье на поиски Южного материка. Вечером 1 января 1739 г. он открыл в Атлантическом океане за 54° ю.ш. и, по его определению, на 11°30' в.д. высокий мыс какой то земли и назвал его «мысом Обрезания» (1 января — христианский праздник, день «обрезания господня»). Буве не мог подойти близко к берегу из-за тяжелых льдов, не решился также следовать дальше к югу и пытаться обойти кромку льда. В отчете он жаловался, что его люди невыносимо страдали от холода, так как привыкли к теплому климату и недостаточно были снабжены теплой одеждой. И Буве повернул к мысу Доброй Надежды, куда прибыл в конце февраля. Во Франции он объяснил явную неудачу экспедиции, кроме непривычки к холоду и плохого снабжения, дурной погодой: «70 дней почти беспрерывно стояли туманы, почти ежедневно шел град или снег…»