Вкус к жизни. Воспоминания о любви, Сицилии и поисках дома - Темби Лок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот, стоя в сыроварне, далеко от дома, я осознала, что жизнь готовит меня заново и это изменит меня, так же как молоко, сворачивающееся в котелке, которое помешивала моя дочь, станет чем-то другим. Я просто пока не знала, чем окажется это мое «что-то». Я знала лишь, что очередное лето в Средиземноморье и это приготовление сыра в горном городке Сицилии были одним из путей, по которому я могла туда добраться. Я знала, что времяпровождение с Нонной также являлось частью этого. Признавалась я себе в этом открыто или нет, но она была ключевой причиной, по которой я туда вернулась.
Священник
На Сицилии каждый день, когда наступало время убирать со стола остатки пасты, домашнего сыра, свежего хлеба и вяленых оливок собственного приготовления, у Нонны была одна цель: сменить телевизионный канал с любимой передачи Зоэлы, «Дон Маттео», на ее собственное любимое шоу, «Шторм любви», мыльную оперу немецкого производства, дублированную на итальянском. Когда дело касалось мыльных опер, Нонна предпочитала добрую порцию любви, семейные предательства, внебрачную беременность, периодические похищения детей и, конечно, молодых влюбленных, которые не были уверены в том, доводить ли свои отношения до свадьбы или нет. Добавить немного лжи, шикарных особняков, европейского побережья, снятого с воздуха, – и она была полностью удовлетворена.
Зоэла, однако, предпочитала один-единственный сериал: «Дон Маттео», морализаторскую теленовеллу, главным героем которой был священник с пронзительным взглядом голубых глаз и контрастирующей с ним черной рясой, раскрывающий преступления. В каждом эпизоде священник Дон Маттео вытирает свой мобильный телефон об то, что Зоэла называла его «платьем», всякий раз, когда открываются важные сюжетные обстоятельства. Сериал был итальянским гибридом олдскульного «Коломбо» и «Менталиста». В частности, Зоэлу притягивали сцены в кабинке для исповеданий. Она особенно любила моменты, когда Дон Маттео работал под прикрытием и был одет в джинсы и поло.
– Он выглядит как отец Джастина Бибера, – сказала однажды Зоэла, глядя в телевизор, когда мы заканчивали обедать.
Нонна подняла глаза от раковины, куда она складывала посуду после обеда, а затем посмотрела на экран. Она поцокала языком и сказала:
– Только на севере священники разгуливают по округе, выглядя таким образом.
Ей не нравился сериал, который смотрела Зоэла, и мне было понятно, что она уже готова переключить канал, чтобы не пропустить свою любимую мыльную оперу, как раз в тот момент, когда Дон Маттео почти пришел к заключению.
– Зоэла, почему бы нам не позволить Нонне посмотреть ее сериал, а ты можешь посмотреть фильм наверху на айпаде, – сказала я на английском. Я превратилась в посредника по телевизионным программам между поколениями.
– Но, мамочка, я хочу посмотреть, чем все закончится.
– Да, я знаю. Но Нонна только что приготовила нам ланч, и она любит смотреть свой сериал, пока убирает на кухне. Я могу тебе рассказать, чем все закончится… – Я видела много подобных сериалов и читала достаточно сценариев, чтобы знать их вполне предсказуемые итоги.
– Нет, не говори мне! – закричала она, испугавшись, что я могу раскрыть всю интригу. – Я хочу посмотреть его.
– Сегодня ты не можешь, милая. Может быть, завтра ты досмотришь эту серию в доме напротив, у Эмануэлы, пока Нонна будет мыть посуду. Но сегодня посмотри фильм наверху.
Эмануэла была первой кузиной Нонны, тоже вдовой, и жила от нас через улицу. Она восстанавливалась после недавней операции на бедре и была бы рада компании. Зоэла казалась сконфуженной моим предложением. Она оттолкнула стул, вручила мне свою тарелку, взглянув на меня косо, и отправилась наверх.
– Что случилось? Почему она идет наверх? – спросила меня Нонна на сицилийском.
– Потому что хочет посмотреть фильм, – соврала я.
Нонна пожала плечами, выключила бегущую воду в раковине, вытерла руки и взяла пульт от телевизора. Она включила «Шторм любви» как раз в тот момент, когда едва закончились вступительные титры.
Я помогла ей убрать – вышла наружу под жаркое солнце полудня вытряхнуть скатерть на середину улицы, подальше от входной двери, чтобы муравьи, привлеченные крошками, не проделали себе дорожку к дому.
Когда я вошла обратно в дом, чтбы сложить и убрать в сторону скатерть, Нонна уменьшила громкость телевизора в момент рекламной паузы. Она хотела мне что-то сказать.
– C’ e un prete di colore, – начала она. Временно исполняющий обязанности священника в городе был «цветным» человеком.
Все мое внимание теперь было в ее распоряжении. За исключением иммигрантов, которые дважды в год проезжали мимо, продавая всякое барахло на манер того, что продается в магазинах «Все по 99 центов», я не слышала ни о каком другом «цветном» человеке в Алиминусе, не говоря уж про священника.
Нонна не была уверена в том, откуда именно он прибыл, но, ориентируясь на ее описание, «africano», я подозревала, что он, скорее всего, был молодым священником из развивающейся страны, пребывание которого в городе было частью требований его семинарии. Внезапно мне срочно понадобилось его увидеть. Сама идея в целом о том, что у прихожан Алиминусы – африканский священник, даже на несколько недель, была одним из тех моментов пересечения культур, мимо которого я не могла пройти.
Нонна упоминала его раньше, когда мы решали, на какое время назначить поминальную службу по Саро. Он провел целую неделю в городе на Пасху, а сейчас вернулся на время летнего сезона, тогда как местный священник, падре Франческо, уехал на север на несколько месяцев в отпуск. Нового священника встретили с энтузиазмом. То, что у него было «доброе сердце», решили единогласно. Однако его итальянский был не очень хорош. Один раз он перепутал слова, предназначенные для умерших, после молитвы и выразил понесшим утрату сердечные поздравления вместо соболезнований.
– Теперь нам нужна свадьба, чтобы он мог выразить соболезнования, – сострила Нонна. Она любила хорошие шутки. Но ее смех быстро стих. У нее были на то серьезные причины: новые вентиляторы, которые появились в церкви.
В отличие от некоторых церквей в Италии во время летних месяцев маленькая церковь в Алиминусе не охлаждалась мраморными стенами и сводчатыми потолками. Она была узкой, с каменными стенами и без окон. Летом полуденная служба проводилась словно в
