Коварный заговор - Роберта Джеллис

Иэн на мгновение онемел. Он очень привязался к Джеффри за последние несколько недель и, хотя у него хватило соображения ни о чем предварительно не договариваться с Солсбери, напомнив им обоим в последний момент, что Джоан-на все-таки дочь Элинор и не его дело тут распоряжаться, он сам считал эту идею привлекательной. Минутный шок очень помог Иэну, дав время подавить в себе вспышку гнева и спросить достаточно спокойно:

— Почему нет? У тебя есть возражения против незаконнорожденности мальчика? Солсбери без ума от него и мог бы как-то легализовать его положение. Во всяком случае, он не бедняк. И дед мальчика, и сам Солсбери отписали на его имя достаточно собственности, и я уверен, что Солсбери нашел бы еще что-нибудь для него…

— Не говори глупостей. Почему это меня должна беспокоить незаконнорожденность мальчика?! Его мать никто не назовет неизвестной или презренной. Мы знаем его кровь, и эта кровь чиста с обеих сторон. И тебе следовало бы знать, что меня не интересует и то, сколько земель он принесет. Джоанна будет достаточно богата, чтобы выйти замуж за кого пожелает, — и именно это она и сделает.

— Выйдет замуж за кого пожелает?!

Иэн даже меньше удивился бы, наверное, если бы Элинор сказала, что у Джоанны вырастут крылья и она станет жить на дереве. Девочки просто не могли сами выбирать себе мужей. Добрые и отзывчивые родители старались учесть темперамент и возраст, чтобы их дочери были счастливы. Чаще же родители использовали своих дочерей как пешек в достижении планов дальнейшего обогащения или усиления влияния, не задумываясь о судьбе дочерей.

Девочки, в конце концов, для того и рождались, чтобы выходить замуж, цементировать границы земель и рожать детей, чтобы перемешивать линии родства. Их чувства в отношении мужа, разделявшего схожие обязанности, не имели большого значения. Зрелые женщины иногда имели свободный выбор, как Элинор, — или почти свободный, — но только не молоденькие девушки.

Несдержанные слова готовы были сорваться с губ Элинор, но она поняла, что в такой день будет очень нехорошо напоминать Иэну, что в первый раз она вышла замуж по любви — она проехала за Саймоном полмира только для того, чтобы быть поближе к нему. Сказать это значило бы утверждать, что за Иэна она вышла только по необходимости — что было неправдой. Эта мысль и воспоминание о недавнем удовольствии погасили ее гнев в зародыше.

— Ты ведь не хочешь, чтобы Джоанна была несчастлива, правда? — мягко спросила она.

— Хочу, чтобы она была несчастной?! Ты же знаешь, как я люблю ее. Именно поэтому я так обрадовался, когда Солсбери намекнул насчет Джеффри. Подумай, как подходят они друг другу по возрасту и положению. Ты не знаешь этого мальчика так хорошо, как я, но он добрый и милый, с очень отзывчивым сердцем — и он увлечен ею. Это и подсказало Солсбери идею. Он мог бы подыскать ему жену безусловно более высокого звания, даже невзирая на его незаконнорожденность, да ты сама это понимаешь. Но все дело в том, что Солсбери очень беспокоится о счастье Джеффри. Он чувствует, что причинил мальчику зло, и пойдет на все, чтобы расплатиться за свой грех.

Элинор благодарила себя за то, что сумела придержать язык. Ясно, что Иэн беспокоился о счастье Джоанны. И все же она не хотела заключать брачный контракт, пока не разберется в желаниях самой Джоанны.

— К сожалению, — вздохнула она, — сердце женщины не всегда поддается доводам рассудка. Я нисколько не сомневаюсь в том, что ты сказал насчет Джеффри, но если сердце Джоанны («И ее тело», — чуть недобавила Элинор) не тянется к юноше, он может быть святым и прекрасным, как утро, и все-таки сделать Джоанну несчастной.

Лицо Иэна застыло.

— Понимаю, — сказал он бесстрастно.

— Боже ты мой! — воскликнула Элинор, попавшись все-таки в западню, которой, как она думала, ей удалось избежать. — Иэн, ты же не думаешь, что я имела в виду и себя тоже! — Она сладко улыбнулась. — Разве ты нашел меня слишком холодной в минувшую ночь?

Ему ничего не оставалось как рассмеяться, хотя червячок сомнения продолжал точить его душу. Одно он знал наверняка — Элинор не была несчастной в своем первом браке. Что же она может знать на этот предмет, если, конечно… Да, он знал заранее, что она не слишком хотела выходить замуж во второй раз. Возможно, она была несчастна, но потом примирилась со своей судьбой. Но в таком случае она тем более должна понять, что Джоанна привыкнет. Женщины привыкают. Так-то оно так, но Иэн прекрасно знал, что далеко не все Женщины привыкают, а некоторые начинают смотреть на сторону и изменять своим мужьям — что не делает счастливыми ни мужа, ни жену. Очень может быть, что Элинор права.

— Что же мне сказать Солсбери? Ты не хотела бы поговорить с ним или мне самому отказать ему напрямую?

— Не отказывай ему.

Элинор поразмыслила над этим вопросом и начала склоняться к точке зрения Иэна. Мальчик действительно славный. Связи его отца широки и могущественны. Трудно было бы придумать более чудесную партию, если Джоанне самой он нравится.

— Ты говоришь, что Солсбери хотел бы осчастливить Джеффри, — продолжала Элинор, — и что он просит руки Джоанны именно потому, что она нравится его сыну. Что ж, передай ему, что я желаю того же и для моей — нашей — дочери. — Она взяла Иэна за руку. — Я успела немного подумать над этим и понимаю, что именно стремление получше устроить жизнь Джоанны движет твоим желанием связать ее с Джеффри. И Джоанна, хотя она и довольно своенравная, все же не такая бедовая, какой была я. Если она положила глаз на него, я буду только рада их браку. Нет, ни в коем случае не отказывай Солсбери. Скажи ему только, что нет большего несчастья, чем когда муж любит свою жену, а она не отвечает ему взаимностью.

Челюсти Иэна сжались, словно она неосторожно коснулась его самого уязвимого места, но Элинор не заметила этого. Она смотрела мимо него, размышляя о Джоанне и Джеффри и их поведении по отношению другу к другу в тот день, когда они оставались вместе в замке. Элинор не хватило времени повнимательнее приглядеться к детям прежде, чем Иэн увез Джеффри с собой, но и того, что она успела заметить, было достаточно, чтобы признать правоту Солсбери, когда он сказал, что их что-то связывает.

Но Элинор была не из тех, кто удовлетворился бы только «чем-то». Она бросила взгляд на Иэна, его взъерошенные волосы, длинные ресницы, чувственный рот, красиво выделяющийся на покрытом черной щетиной лице. Точно физический удар смеси вожделения и привязанности, страсти и благодарности, всего того, что женщины зовут любовью, заставил всколыхнуться ее сердце.

Под внешне мирной оболочкой Джоанны скрывалась душа, такая же страстная и яркая, как ее рыжие волосы. Да и как могло быть иначе, если девочка унаследовала темперамент обоих родителей. Элинор не посмела бы лишить свою дочь ни радости, ни боли, которыми богата только истинная любовь. Но Джоанна такая податливая. Если бы ее чувства можно было направить на человека, который отвечал бы ей взаимностью и стал хорошим мужем, было бы намного лучше.