Мудрецы. Цари. Поэты - Тимур Касимович Зульфикаров

Аллах! Помилуй!.. Прости меня!..

И Тимур пошел пошел пошел в одичалых деревьях… И вышел к реке Сиеме… И вышел к висячему мосту…

…Айя!.. Уран!.. Прощай, Ходжа-Ильгар!..

И на том берегу уже горели костры… Тысяча костров!..

И это был сторожевой охранный слепой свирепый амирский Тюмень — отряд Главного Военачальника Мусы Рекмаля…

…Айя!.. Я знал!.. Мои чагатаи! мои барласы! мои нукеры! мои псы, которым я заплатил золотом и серебром за семь лет вперед, мои волки, мои шакалы нашли меня!.. И пришли приползли пронеслись по моим следам!..

Ягы качты!.. Ачча!.. Учча!.. Алла-яр!.. Уран!..

А ночь тянется…

А уходит туман!..

А выплывает Звездный Млечный Ковш…

А ночь стоит…

А ночь стоит у Звездного Ковша, как смоляная ледяная гробовая лошадь у овса…

Учч!.. Уффа!..

А!..

ЛЮБОВЬ

…Ааааа!.. Ханифа-Тюльпан!..

Ты гасишь задуваешь бухарский светильник и зажигаешь душистую рангунскую свечу… да…

…Ханифа-Тюльпан, откуда у тебя рангунская ароматная свеча?..

И дух душистых дальних смол обволакивает нас нас нас…

И ствол жемчужного пирамидального тополя-арара мерцает восходит за крышу как свеча…

— Насреддин-ака!.. Я буду плясать танцевать… Можно?.. Древний согдийский свадебный танец… И петь!.. Можно, Насреддин-ака?..

И она стоит в малиновой короткой согдийской рубахе с широкими круглыми парчовыми летучими рукавами… И она стоит в узорчатых зеленых шароварах-изорах бархатных… И она стоит в сапожках-ичигах из красной оленьей кожи…

…Насреддин-ака!.. можно?.. Ака, не поздно?..

…Священная Книга говорит; требуйте многого от прекрасных ликом! Требуйте!..

И я требую!.. И я повелеваю!..

— Ханифа-Тюльпан!.. Пой! Пляши! Кружись!.. Ночь как смерть слепа долга темна!.. Жизнь как свеча коротка!..

…Тогда она поет!..

Тогда она кружится гнется вьется бьется!..

Тогда летят кружатся мчатся как колеса ханской колесницы парчовые вольные раздувшиеся рукава!.. Тогда летят летают бьются по кибитке тесной низкой крылья бабочки вспыхивают упадают умирают восстают и вновь вновь вновь летят!.. Бабочка!.. Луговая вешняя летящая трепещущая ты куда среди зимы куда куда?..

И летит и летает и витает по кибитке Ханифа-Тюльпан!..

И горит медоточит дурманит оглушает удушает и туманит сладкая бредовая медовая рангунская свеча!..

И льются бирюзовые согдийские живые спелые глаза глаза глаза!..

…Айя! Да что я вспоминаю вспоминаю вспоминаю только пыльный скотный бухарский тот базар?..

Да что я вспоминаю только пыльный тот базар?..

И продавец тяжелой хлесткой палкой бьет бьет бьет вешнего невинного налитого осла?..

И так жизнь моя прошла…

И где мудрость моя?.. И где любовь моя?.. И где ласточка лазоревая моя?..

…Ханифа-Тюльпан!..

Ты!..

И в ледяной кибитке горькой низкой утлой Ты витаешь Ты летаешь Бабочка Парчовая Павлинья луговая первая вешняя моя!..

Ты витаешь в ледяной ночи бабочка пыльцовая жемчужная невинная последняя моя моя моя…

— Насреддин-ака, по древнему согдийскому обычаю должна я рубаху малиновую скинуть снять сорвать с себя…

Она дышит высоко легко и летят павлиньи крылья-рукава…

И глаза лазоревые глядят текут молят…

— А я дева… А я невеста… А поздно?.. А нельзя?.. А можно, Насреддин-ака?..

— Ханифа-Тюльпан, бабочка летучая заблудшая в ледовый одичалый сад!.. Снимай!.. Крылья-рукава певучие летучие слагай!.. Но пусть горит свеча!.. Пусть горит свеча!

И она снимает бросает рубаху… И у нее груди сметанные… И у нее груди сахарные… И у нее груди как фазаны алмазные…

…Ханифа, вынимай лебединые забытые одеяла простыни занданийские чистые нетронутые неизмятые неизведанные свадебные…

— Насреддин-ака, три жениха легли в землю а не в одеяла… Быть мне девой-вдовой навек запоздалой… Не носить младенца в руках влюбленных у грудей радостных источающих млекобогатых…

— Ханифа, бабочка среди зимы!.. Я не уйду в землю… Вынимай одеяла…

…И она из древнего обитого медью сундука вынимает простыни и одеяла… И вынимает… И шепчет что-то…

— Ханифа-Тюльпан, ты не заставишь меня расплетать твои косы?..

— Насреддин-ака, а они уже расплетены распущены развязаны и до пола до пят волнятся струятся…

— Ханифа-Тюльпан, ты не заставишь меня снимать твои кольца?..

— Насреддин-ака, пустынны бедны вольны мои пальцы…

— Ханифа-Тюльпан, а соколы с кровавыми глазами бьют белых цапель?..

— Насреддин-ака, глядите свеча кончается кончается кончается…

…Тьма!..

А ночь не кончается!.. А ночь тянется!.. А ночь — бахча дынь светящихся перезрелых медами соками сахарами земляными исходящих…

Ай ночь!.. Ай нощь!..

— Ханифа-Тюльпан, где ты?.. Где? где? где?.. Иди!.. Сюда!..

И она пришла… И она легла…

И ночь нощь пошла!.. Пошла!.. Как стрела!.. Айя!..

Нощь нощь в глазах в лазоревых согдийских маковых очах Ханифы!.. да…

Конь стоит?..

Нощь нощь в ноздрях в губах устах в зубах Ханифы!.. да…

Конь храпит?..

Нощь нощь в грудях в алмазных фазанах в снежных снежных холмах Ханифы!.. да…

Конь встает восстает на две ноги?..

Нощь нощь в нагих ногах в одичалых невинных тополиных стволах столпах Ханифы!.. да…

Конь дрожит!.. Конь течет! Конь бежит!.. Конь летит!.. О!..

Сон!.. Сон!.. сон! сон!.. Сон…

Ой!..

Ночь летит как от стрелы конь!..

Но!..

Но утро сизое туманное темное зыбкое еще не пришло… Но ледовое утро не пришло… Еще!.. Ночь!.. Сон…

— Насреддин-ака, от вас пахнет ледяной чистой рекой!..

— Да, я омылся в реке… Перед кишлаком перед родиной… Перед тобой!.. Ханифа-Тюльпан, а от тебя пахнет свежей снежной далекой горною арчой!..

— Я тоже хочу омыться в снегу… Жарко мне… Горячо… Я пить хочу… Я хочу снегом тело разбуженное омыть!..

Сон… сон…

Ночь… ночь…

Ханифа выходит в ночь…

Ай!.. Как хорошо!.. Как вольно!.. чисто!.. Как снега сияют серебристые… волнистые… пречистые…

Ханифа нага Ханифа ест снег. Ханифа ест морозные сыпучие снега… Ханифа омывается в сыпучих ледяных чистых сухих снегах снегах снегах… Ханифа нага и лишь волны смоляных волос текут влачатся за ней по снегам… Ханифа нага и лишь волны волос — вся одежда ея…

…Насреддин-ака! Насреддин-ака!.. Иль носить мне дитя на влюбленных руках?.. Иль носить кормить мне дитя?.. А?..

…А на том берегу костры горят чадят… А на том берегу стоит сам Амир Тимур Гураган… А рядом с ним стоит Главный Военачальник Муса Рекмаль…

Стоят… В ночь глядят…

И стоит на конях тысяча чагатаев готовых скакать убивать угнетать разрушать…

А Тимур поднимает бессонную тяжкую левую руку.

— Там кишлак Ходжа-Ильгар… Там… Расстрелять., Живоогненными стрелами расстрелять!..

Уран!..

…Тимур, там дочь твоя?.. Айя?..

Уран! Расстрелять!..

И первые огненные стрелы летят уходят за реку во мрак на Ходжа-Ильгар на кишлак…

…А Ханифа-Тюльпан омывается в сухих переливчатых чистых снегах…

…А Насреддин-ака, а носить а кормить мне дитя во влюбленных руках!.. А Насреддин-ака! а ночь