Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов - А Спиридович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
10 февраля утром Хвостов был с докладом у Его Величества, но сделал он доклад не против Распутина, а против Белецкого. Хвостов обвинил Белецкого в интригах и против его, министра, и против Распутина. Хвостов просил Государя удалить почетно Белецкого из столицы, назначив его Иркутским генерал-губернатором. Государь, не знавший тогда еще всей правды и веривший еще Хвостову, немедленно же написал повеление Штюрмеру.
Вернувшись с аудиенции из Царского Села в отличнейшем настроении, Хвостов весело рассказал поджидавшему его с нетерпением Белецкому, что все устроилось отлично. Государь оставил доклад у себя. Он очень рассердился на Распутина и даже тотчас же имел крупный разговор с Царицей в соседней комнате. Хвостов картинно изображал, как именно сердился Государь, как Он барабанил по стеклу окна пальцами, что-де, у Государя всегда является признаком крайнего неудовольствия. Министр торопился и, извинившись, постарался освободиться от Белецкого. Они расстались.
Однако, полицейский нюх Белецкого уловил фальшь в рассказе и поведении министра. И после его ухода, Белецкий ловко поинтересовался содержимым министерского портфеля, с которым Хвостов ездил к Государю. Оказалось, что оба экземпляра доклада о Распутине привезены обратно и ни на одном нет ни резолюции, ни обычной пометки Государя о прочтении; Белецкий понял, что Хвостов его обманул, что он все лгал. В тот же день Андроников первый злорадно сообщил Белецкому новость о его назначении в Иркутск, а на следующий день он выслушал о своем назначении и от самого Хвостова. Обескураженный, со слезами на глазах, Белецкий только и мог произнести: - "За что?". Хвостов расхохотался, развел руками, а затем, делая легкий поклон, заметил насмешливо, что все поправимо, стоит лишь ликвидировать "Старца"...
13 февраля появился указ о назначении сенатора Белецкого Иркутским Генерал-Губернатором. Вместо него, Товарищем министра Внутренних Дел был назначен Могилевский губернатор Пильц. Потерю же опытного в полицейском деле Белецкого Хвостов, восполнил (как он думал), добившись у Государя назначения Директором Департамента Полиции Московского Градоначальника генерала Климовича. То был опытный и ловкий молодой генерал, порекомендованный Хвостову одним московским финансистом, которого Хвостов проводил на пост министра финансов. К тому же Климович был хорош с неким г. Решетниковым, другом Распутина, дарившим А. А. Вырубовой немало денег на ее госпиталь. Климович сразу понял обстановку около Хвостова и при первом же знакомстве предложил Вырубовой в дар "клочок" земли в Крыму, от чего А. А. Вырубова категорически, однако, отказалась. Климович Вырубовой не понравился. Не понравился он своею сладостью и Распутину. За то Алексей Хвостов был от него в восторге.
Свалив Белецкого, Хвостов торжествовал. Он всюду и везде хвастался, что разделался с самым главным покровителем Распутина. Что теперь он свалит и самого "Старца". Он арестует всех его друзей, вышлет его самого. Он не поцеремонится и с Вырубовой. Хвостов шумел, шумел и шумел. Среди друзей Распутина началась паника. Сам Распутин нервничал, кричал на "Аню". Анна Александровна чисто по-женски стала бояться Хвостова. А тот, пользуясь отсутствием Государя, отсутствием Дворцового Коменданта, бахвалился, позволяя себе даже скабрезные намеки на Царское Село. Отъезжающий Белецкий видел весь цинизм разошедшегося министра и решил бороться. Он бросился за помощью к Распутину, к Вырубовой, к митрополиту Питириму. Он, не стесняясь, рассказывал, как Хвостов уже очень давно подготовлял убийство Распутина. Но Белецкому уже не верили. Почему же он во время не предупредил про то. Почему во время не разоблачил Хвостова.
Белецкий обратился тогда за поддержкой к генералу Спиридовичу, однако я отказался быть ему полезным. Он приехал ко мне в Царское Село, заверял меня в его дружбе и обещал, что если он получит обратно пост Товарища министра, он возьмет меня Директором Департамента полиции. Рассмеявшись, я напомнил ему, что, почему же, когда незадолго перед тем Хвостов добивался моего назначения Директором, именно он, Степан Петрович, провалил проект, сказав, что тогда в Царскосельском дворце будут знать все, что делается у них в министерстве. Белецкий вскочил, отыскал глазами образ и перекрестившись широким крестом повторил свое обещание. Я обратил все в дружескую шутку и пожелал ему счастливого пути и хорошо устроиться в Иркутске.
Между тем скандал разрастался. О министре, который подготовлял убийство, говорили всюду и везде. Особенно же в редакциях газет и кулуарах Государственной Думы. Царица знала все эти слухи. Таково было настроение в Петрограде к 18 февраля, когда в Царское Село вернулся из Ставки Государь. Я сделал доклад генералу Воейкову, но он слушал рассеянно, очень торопился и почти немедленно уехал в свою деревню. Там у него производилась большая операция по финансированию его предприятия "Кувака". В его отсутствие Государь просил Штюрмера произвести расследование дела. Им занялись друг Штюрмера и его семьи видный чиновник Гурлянд и состоявший при Штюрмере - Мануйлов. Гурлянд опытный и пожилой чиновник, старался выгородить Хвостова и, если не замять дело, то окончить его без нового скандала для правительства. Мануйлов старался потопить Хвостова. В нем говорил больше журналист.
Ржевский на первом же допросе дал вполне искреннее убийственное для Хвостова показание. Гурлянд стал влиять на него и после нескольких допросов в неофициальной обстановке Ржевский отказался от самых важных против министра показаний. Хвостов объяснил Штюрмеру, что он посылал Ржевского к Илиодору, чтобы купить у того рукопись его книги: "Святой чорт".
Вообще же в Петрограде Хвостов рассказывал, где считал то нужным и полезным, что он боролся с Распутиным и его влиянием за это его и преследуют. Хвостов первый пустил тогда клевету, что Распутин немецкий шпион. Министр-авантюрист не постеснялся лично передать эту сплетню представителям прессы, заявив, что Распутин принадлежит к группе "интернационального шпионажа" Хвостов всюду говорил, что с ним согласен, его поддерживает Дворцовый Комендант и это придавало вес его словам и окрыляло его. А Воейков, как нарочно, отсутствовал. Его отсутствие чувствовалось тогда очень. Было ли оно обусловлено необходимостью по его личным делам, или было ловким дипломатическим маневром, в тот щекотливый момент, сказать трудно. Царица думала, что он уехал нарочно и не одобряла его поведения. Она говорила, что он держит нос по ветру, когда это в его интересах.
25-го февраля генерал Воейков вернулся. Хвостов выслал ему навстречу по железной дороге Андроникова, который и проехал с генералом в поезде часа полтора, и уже до Петрограда успел информировать его так, как это нужно было Хвостову. Я встретил генерала на вокзале. Мой первый по его возвращении доклад видимо мало заинтересовал его. В Петрограде он повидался с Хвостовым и вернувшись в Царское передал мне, чтобы 26-го утром я был бы у Министра Внутренних Дел. Что он мне сделает какое-то предложение, чтобы я одел парадную форму. Никакого настроения против Хвостова у генерала я не заметил.
26-го, в назначенный час, со всеми орденами и в ленте я был в роскошной приемной министра. Мне пришлось подождать, так как Хвостов принимал редактора "Нового Времени" Суворина и редактора "Речи" - Гессена.
Хвостов встретил меня как хорошего, давнишнего знакомого. Усадил в удобное кресло. Он начал с извинения, что не может предложить мне ни поста Петроградского градоначальника, ни поста Московского. Первый еще занят, а в Москву по желанию Царицы Александры Федоровны назначается генерал Шебеко. При этих словах Хвостов нехорошо улыбнулся и развел неопределенно руками. Он предложил мне пост Одесского градоначальника, сказав, что переведет оттуда Сосновского губернатором в Тверь на место Бюнтинга, которого устроит в Государственный Совет. Я поблагодарил и спросил, как скоро может состояться мое назначение. Министр ответил, что в самом ближайшем времени, как только ему удастся провести в Совет Бюнтинга. Затем быстро переменив разговор, откинувшись поудобнее в кресло и приняв какой то особенно весело-игривый тон, Хвостов предложил поговорить о Распутине или как он выразился - "о Гришке". Бросив мне: -"Вы все равно все знаете", Хвостов довольно цинично рассказал мне как он дружил с "Гришкой", как бывал с ним в веселых домах и, как решил избавиться от него. Он рассказал мне, как еще в прошлом году он пытался отправить Распутина в поездку по монастырям с тем, чтобы на одном из переездов игумен Мартемиан столкнул бы пьяного Распутина с площадки вагона под поезд. Но все расстроил хитрый Степан (Белецкий).
- Я ведь, - говорил Хвостов, - человек без задерживающих центров. Мне ведь решительно все равно ехать ли с Гришкой в публичный дом или его с буфера под поезд сбросить...
