Бруклинские ведьмы - Мэдди Доусон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как ты думаешь, мои мама и папа будут когда-нибудь снова жить вместе? — спрашивает меня Сэмми однажды. Я бросаю на него быстрый взгляд. На мордашке за огромными круглыми очками написано безразличие, но я слышу в голосе мальчика тревогу. Он беспрерывно постукивает карандашом по кухонному столу.
— А ты как думаешь? — Я пытаюсь потянуть время.
— Я думаю, они еще любят друг друга. Они всегда меня друг о друге спрашивают. Папа говорит: «Как мама? Она меня упоминала?» — а мама: «Он что-то говорил тебе насчет того, чтобы порвать с этой… как ее там?»
— Гм-м.
— Бликс сказала, что они до сих пор друг друга любят. Они подходящая пара, вот что она сказала. — Он сует карандаш в пролившуюся молочную каплю и рисует на столешнице кружок.
— Правда? Она так сказала? — Я с интересом смотрю на мальчика. Они действительно подходящая пара, хочется мне сказать. Они целиком и полностью принадлежат друг другу. Я рада услышать, что Бликс тоже так думала.
— Ага. Думаю, она собиралась приворот на них навести или что-то там такое, но… ну, потом она умерла. — Сэмми пожимает плечами и отворачивается.
— А она часто ворожила и творила заклинания?
— Ага, — опять говорит он. — Я раз школьный рюкзак не мог найти, так она щелкнула пальцами и сказала, что мы можем его вообразить, и я сразу понял, где он, хотя несколько минут назад ничего вспомнить не мог. Вот я и подумал, что она колдует.
— Неужели?!
— Да, а один раз поезд в подземке все не ехал и не ехал, и Бликс сказала, что надо наложить на него заклинание, так он сразу приехал. Но она сделала вид, что это все как бы понарошку. И, понимаете, поезд все равно бы пришел.
— Верно!
— Вот почему мне нравится сюда приходить и тут тусоваться. Потому что иногда я закрою глаза и думаю, что Бликс тоже еще здесь. — Он ставит на стол свой стакан с молоком и обращает ко мне лицо. Его глаза огромные и мудрые — Сэмми, как большинство единственных детей в семье, выглядит старше своих биологических лет. — Так ты веришь во все эти штуки, в которые верила Бликс?
— О чем именно ты спрашиваешь? Конкретно.
— Ну, ты сама знаешь, — Сэмми окидывает меня взглядом, — что она делала так, чтобы случалось… — он машет рукой в воздухе, — всякое: чары накладывала, заклинания, все такое.
— Я в этом не уверена.
Он оценивающе смотрит на меня и произносит:
— Она сказала маме, что ты сводня, вот я и думаю, может, у тебя получится снова свести моих родителей. А как ты узнаешь, выйдет или нет, если даже не попытаешься?
— Я не знаю, Сэмми. В смысле, сейчас твоя мама не сомневается, что не хочет иметь ничего общего с твоим папой, так что, может, нам стоит подождать и посмотреть, что будет. Не пытаясь ничего изменить. Знаешь что? Если чему-то суждено случиться, никуда от этого не денешься, способ найдется. Правильно?
Сэмми смотрит на меня с таким отвращением, что я едва не начинаю смеяться вслух.
— Мое детство практически закончилось! — говорит он. — У меня уже двухзначный возраст. Что, если они не сойдутся обратно, пока я не вырасту? Это будет самая тупая история во всем мире.
— Но разве твой папа… не живет с другой тетенькой?
— Нет! В том-то и дело! Мама вечно твердила про тетеньку, но на самом деле все по-другому. У папы была знакомая, которая иногда оставалась ночевать, но я думаю, она ушла, потому что больше ее не вижу, а когда спрашиваю про нее, папа становится очень тихим. И говорит, что мне не о чем беспокоиться.
Он шлепается на свой стул и смотрит на меня из-под челки.
— У Бликс была книга заклинаний, — задумчиво произносит он. — Можешь посмотреть ее, вдруг она тебе поможет, и ты научишься всякому.
— Я слышала про эту книгу, но никогда ее не видела.
— Она вон там. — Сэмми встает и показывает на забитый кулинарными справочниками книжный шкаф в углу. — Бликс показывала ее, когда лечила мне больное горло.
Разумеется, книга под названием «Энциклопедия заклинаний» стоит там на видном месте, хоть раньше я ее каким-то образом не замечала. На переплете — изображение виноградной лозы с красными цветами. Честно говоря, выглядит она не слишком убедительно, я думаю, настоящая книга колдовских заклинаний должна быть таинственной, с иероглифами на обложке. Такая, что язык сломаешь, пока прочтешь название.
В это самое мгновение раздается звонок в дверь, Сэмми подскакивает и хватает свой рюкзак.
— Не говори ничего папе, — просит он, — и подумай об этом. Почитай книгу! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
После того как он уходит, я допиваю чай. Периодически поглядываю на книгу и думаю о том, чтобы снять ее с полки и проглядеть… просто проглядеть… ну, понимаете…
Но что-то меня удерживает. Я выхожу на улицу, подметаю свое крыльцо, потом иду в ночник Пако купить куриный салат на ужин и обнаруживаю, что наблюдаю за тем, как постоянные покупатели оживленно болтают по-соседски о том, какие люди читают «Нью-Йорк дейли ньюс», а какие «Нью-Йорк пост», и что, мол, даже по внешнему виду можно догадаться, кто есть кто. Пако в меньшинстве: он утверждает, что на глазок никогда не угадаешь, и смотрит на меня в поисках поддержки.
Я пожимаю плечами, и он смеется своей ошибке:
— Конечно, вам-то откуда знать? Вы ведь у нас новенькая! — говорит он. — Вот Бликс — она бы целый день об этом говорила.
Все затихают, будто решив почтить память Бликс минутой молчания.
— Она была Iа maga. Наша волшебница, — тихонько говорит Пако. И вытирает глаза.
30
МАРНИ
Я не maga, поэтому не притворяюсь, будто знаю, как происходят подобные вещи, но спустя два дня я возвращаюсь вечером из «Наших корешков», поднимаю взгляд и вижу, как с другой стороны к дому приближается Ноа — плывет этой своей сексапильной походочкой, которую я так хорошо помню, — и воздух начинает потрескивать, а когда мы достигаем входной двери, сердце у меня колотится так, будто вот-вот развалится на части от этой тряски. Он берет меня за руку, мы практически вваливаемся в квартиру, размазавшись по стенке, прижимаясь друг к другу телами, а его губы прикипают к моим губам.
Все, что я