Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1962-1980 - Федор Раззаков

В театре имени Яна Райниса у Артмане сегодня ролей немного — больше одной за сезон сыграть не удается. А тут еще подводит здоровье. В июле 1996 года актриса пережила второй инсульт, который повлиял на ее речь. Два месяца она потратила на лечение, после чего вновь вернулась на сцену. Ее самой удачной работой за последние годы считается роль мадам Ракен в спектакле «Тереза Ракен» по Э. Золя.

Из интервью В. Артмане: «Моя рижская квартира отошла прежнему хозяину вместе со всем домом. Слава Богу, пока не гонят на улицу. Чтобы этого не случилось, приходится исправно платить огромные деньги. Трехкомнатная квартира в Риге обходится нынче в 60 лат в месяц и выше. В долларовом эквиваленте получается до двухсот долларов. Средняя пенсия раза в два меньше. Правда, у меня есть дача с садиком…

К мужчинам я неравнодушна. Я считаю, что, если было бы наоборот, это было бы противоестественным. Но это не значит, что все они перебывали в моей постели. Однако, как ни парадоксально, самыми лучшими друзьями в моей жизни были женщины. Больше всего самых теплых признаний я получила от них…»

P. S. Муж В. Артмане — Артур Димитрес — скончался в 1986 году после тяжелой болезни.

Сын В. Артмане — Каспер — в 70-е годы работал в популярном ансамбле «Опус», много гастролировал. Тогда же увлекся выпивкой. В те годы много ходило слухов о его загулах, что бросало тень на его мать. И ей стоило большого труда вернуть сына к нормальной жизни. Теперь он настоятель деревенской церкви в Кримуле, которая действует одновременно как католическая и лютеранская.

Дочь — Кристина — стала профессиональной художницей. Ее муж, как и она, окончил Академию художеств, работает скульптором. У них растет девочка, которая ласково называет Вию Артмане «Омите» — бабушка.

Людмила ЧУРСИНА

Л. Чурсина родилась 20 июля 1941 года… в поле. Это не описка автора, так было на самом деле. Немец в те дни наступал, и мать Людмилы в числе тысяч других беженцев уходила на Восток. И вот, когда началась очередная бомбежка, у нее начались схватки. По словам Л. Чурсиной: «Меня в этом кошмаре потеряли. Потом мама вернулась, я лежала, припорошенная землей, в картофельной борозде… Мне часто говорят, что я родилась в рубашке».

Отец Л. Чурсиной был военным, поэтому его семье часто приходилось менять место жительства: от жаркого юга до Крайнего Севера. Но будущей актрисе эта смена обычаев, природы, подей разных национальностей пошла только на пользу. В 50-е годы она с родителями попала в город Великие Луки. Городок маленький, тихий, уютный. Домики в один этаж, сады яблоневые, дощатые заборы, серые от солнца и дождей. Там она окончила десятилетку с золотой медалью. Ни о каком театре не мечтала. По ее словам: «Я любила предметы серьезные, собиралась пли самолеты строить, или на мостике корабля стоять — мечтала о чем-то крупном. Сама была длинная, нескладная, по моему ощущению — некрасивая, даже стыдилась смотреться в зеркало. Однажды попробовала сыграть в школьном драмкружке какую-то роль — напутала текст…»

Между тем ее лучшей подругой в классе была красивая девочка, которая, кроме театра или кино, ни о чем больше не мечтала. Летом 1959 года они отправились в Москву поступать в институты: Людмила — в МАИ, а ее подруга — в любой творческий пуз. Но так как в авиационный экзамены были значительно позже, Чурсина решила составить компанию своей подруге, которая поступать в одиночестве сильно трусила. И подали они документы сразу в несколько заведений: во ВГИК, в ГИТИС и в Театральное училище имени Щукина. К удивлению Чурсиной, она была принята во все эти вузы, а ее подруга нет.

Л. Чурсина вспоминает: «Было любопытно и совсем не страшно: у меня был тыл — МАИ… На экзамене в «Щуку» я чинша «Белого пуделя» — кусочек, где мальчик спасает собаку, а та от радости лижет ему лицо и лает. И я залаяла: «А-у! Ав-в!» Комиссия смотрела с удивлением: стоит взрослая, большая тетка и гавкает. «Хватит лаять! — сказали. — Продолжайте рассказывать!» Когда я прошла все творческие туры, замдиректора Воловикова, очень мощная, серьезная женщина, вдруг мне сказала: Останьтесь, зайдите в соседнюю аудиторию». Ну, думаю, сейчас скажет: «Какое вы имели право вообще переступать порог театрального училища?» Стою. У меня длинная русая коса, платьe из белого муара, сшитое мне мамой на выпускной вечер, туфли на два размера меньше — и от этих туфель мозги мои завязаны узлом.

Вошла Воловикова: «Станьте к стене!» Неужели бить будет?!

«Скажите: мама!». А надо сказать, у меня тогда был очень высокий голос — внешности не соответствовал, и я как кукла пищу: «Ма-ма!» — «Нет, скажите ниже! Вы такая высокая, мощная — что вы писклявите?» Я оскорбилась: «Извините, я… я ухожу!» — «Остаться! Встать к стене!» Я встала. «Если вы не опустите голос, не перестанете «цокать» и «дзякать» (я жила в Тбилиси, акцент местный чувствовался), то мы вынуждены будем вас отсеять…»

В конце концов, узнав, что ее приняли во все три учебных заведения, Л. Чурсина остановила свой выбор именно на Щукинском.

Дебют актрисы в кино состоялся уже через год после ее поступления в училище: режиссер Леонид Луков пригласил ее на небольшую роль в картину «Две жизни». Ее партнерами по фильму были тогдашние звезды советского кино: Н. Рыбников, А. Ларионова, В. Тихонов, Г. Юматов. Картина вышла на экраны страны в 1961 году и имела хорошую прокатную судьбу: 3-е место, 41,3 млн. зрителей.

После этого ее заметили и другие режиссеры, она снялась еще в нескольких картинах: «Когда деревья были большими», «На семи ветрах» (оба — 1962), «Утренние поезда» (1963), «Год как жизнь» (1965) и др.

В 1963 году Л. Чурсина окончила Театральное училище имени Щукина и попала в труппу Театра имени Вахтангова. Однако проработала она там недолго — всего два года. Причем ушла оттуда скорее по личной причине, чем по творческой. Дело в том, что она познакомилась с 39-летним кинорежиссером из Ленинграда Владимиром Фетиным и переехала к нему. Но прежде, чем это произошло, он снял ее в замечательном фильме «Донская повесть», благодаря которому Л. Чурсина и приобрела всесоюзную известность. О том, как это произошло, актриса рассказывает: «Меня вызвали на съемки, и я поехала. Причем я надела такую мини-юбку, что сейчас стыдно вспомнить, туфли на «шпильках», несмотря на свой не самый маленький рост (177 см), «халу» на голове сделала, благо волос было много длинных, — и в таком виде заявилась в станицу Раздорская, в пятидесяти километрах от Ростова-на-Дону.

Был выходной от съемок день. Евгений Павлович Леонов и режиссер Владимир Александрович Фетин ловили рыбу. Когда я предстала перед их очами, успев сломать на дебаркадере каблук, режиссер обалдел и сказал: «Женечка, знакомьтесь — ваша партнерша!» У Леонова выпала удочка, он всплеснул руками: «Как же я с такой жердью сниматься буду?!» Мы с ним играли лирическую пару… Мое женское самолюбие было задето: «Евгений Павлович, если надо — закажите себе скамеечку!» Действительно, была сделана скамья, которая почему-то в нужный момент исчезала, и Леонов бегал по площадке, крича: «Где мои костыли? Мне не достать эту…»