Сестра (СИ) - Галина Гончарова

Обязательно надо, тем более, что пока протестанты переубеждению не поддавались.

Аввакум себе набрал уже шестерых ребят из особо верующих и вовсю обучал их верить. Даже не так.

Веровать.

Мало знать все догмы и тезисы, мало прочитать все книги, надо еще веру в душе иметь. Софье новоявленные 'юноши бледные со взором горящим' не слишком нравились, но и давить зародыш воинствующей церкви? Нет, никак нельзя.

Церковь должна быть рядом с паствой, и в строю, и в бою… раньше‑то было?

Еще как было… где‑то она читала про монахов, которые в бой шли. А в двадцать первом веке?

Ага, загони патриарха в зону боевых действий — сразу будет видно, из чего он сделан. Он же на эту субстанцию со страху изойдет! Нет бы, отправиться и увещевать православных не губить друг друга, или там, грешников уговаривать раскаяться.

Что поделать. В России двадцать первого века патриарх — чин больше коммерческий, чем религиозный. А Софье очень не хотелось, чтобы это было так и тут…

Узнав об Аввакуме (без дятлов жить нельзя на свете, нет…) зашевелился Никон — и Софья с неудовольствием наблюдала за его активностью в Воскресенском монастыре. Ладно бы он просто сидел и страдал, так ведь к нему народ ездит, а как этот тип умеет людей обрабатывать? Он же до сих пор — патриарх, с этим Собором ситуация — как с лишением девственности. Пока раскачаются, пока поймут как и куда…

Между прочим, отец уже пару раз заговаривал, что пора бы как‑то староверов в рамки ввести. Останавливало его только то, что все они вели себя исключительно миролюбиво — Аввакум убеждать умел. Так что ругаться было и не за что…

И в то же время, Софья уже начинала задумываться — а как она введет все это в рамки? Тремя пальцами креститься — или двумя? Как бы это примирить? Или просто сделать, чтобы были и католики и гугеноты — и пусть живут?

Нет, лучше не надо. В это время оппонента слишком легко прибить, а единство нации определяется и единством религии.

Эх, оппоненты — попоненты.

Увы, ни одно дело не остается безнаказанным, вне зависимости от его пользы. Если друзей Софья определяла достаточно четко, то враги тоже прорезались. По минимуму, но ведь были, были же!

Просто старались не проявлять избыточной активности. А может, дотянуться не могли…

Матвеев Артамон. На старого‑то царя он влиять потихоньку начинал, а вот к Алексею Алексеевичу подобраться никак не мог. Для него оптимальным было бы, вернись Лёшка в Кремль, поближе к загребущим ручкам. Там‑то он может и что интересненькое подсунуть, и своих людей поближе расставить…

В школу ему дотянуться не удавалось. Выявили и пресекли. До сих пор вспомнить приятно.

Матвеев, видите ли, решил, что легко найдет общий язык с англичанами, которые в количестве двенадцати персон, обретались в школе. Три учителя хороших манер, два оружейника, шестеро мануфактурщиков — овцеводов — то есть отвечающих перед Софьей за производство шерсти, за овечьи стада и прочее производство.

Ладно. Перед Алексеем. Но поскольку Софья постоянно была рядом с братом, то и перед ней. Или, учитывая тяжесть распределения груза — только ей. Алёшка же действительно обещал вырасти в замечательного мужчину и серьезного правителя, но — позднее, позднее. А пока это был умный, в меру шебутной мальчишка с богатой фантазией и большим желанием двигаться вперед. Ну и в принципе — двигаться.

А планы, стратегия, бумаги и прочая скучная чушь — это все падало на плечи Софьи. Девочка задумчиво спрашивала себя — сколько она еще продержится в таком режиме — и не находила ответа.

Сейчас она все проводит под марками 'Алексей, Анна, Татьяна'. А если кто‑то обнаружит истину?

Ладно, до путешествия из будущего никто не додумается, но объявят еще одержимой. Или бесноватой, или еще кем… увольте!

М — да, дальше придется маскироваться намного больше. Время‑то идет, и ей уже ближе к пяти…

Так вот. Матвеев подослал человека к одному из овцеводов. Все было красиво. И царевич‑де, мальчишка, и я умный, и ты ничего плохого не делаешь, просто осведомляешь — сформулировано было красиво. Не учел Матвеев только одного. Парень на минуточку по уши влюбился в одну из Софьиных девочек. Хотя Софья его понимала. Машка была очень красивой девчонкой. Толстенная золотая коса при громадных зеленых глазах, стать, улыбка… сама бы влюбилась. Ундина да и только… да и возраст такой, почти пятнадцать, здесь как раз в это время и выдавали…

Естественно, когда встал такой выбор — между посторонним Матвеевым и своей любимой девушкой… парень в ноги бросился царевичу, благо, знал, что Алексей добр и милосерден. И выслушать никогда никого не откажется. Более того, Алексей помнил по именам всех, кто учился и работал в школе. Как? Ну, их помнила Софья, а Алексею просто рассказывала все, что происходило в школе. С анализом, в красках и в подробностях. Вот и запоминалось.

Сначала Алексей взъерепенился. Потом призадумался. А потом боярину начали 'сливать дезу'. А почему бы нет?

Шотландцу — приработок на приданное. Машке‑то парень тоже нравился, но как за него пойдешь, когда у него пока ни кола своего, ни двора… да, все будет, но со временем. А тут такое дело…

Алексей даже пообещал, что крестной матерью у их первенца, коли решат венчаться, кто‑то из царевен будет.

Так что Софья придумывала, что бы сообщить Матвееву, шотландец рассказывал, Матвеев успокаивался… и заодно — помогал.

А почему нет?

Софье было глубоко безразлично, кто поднимет то или иное производство, но пусть его поднимут и поставят! А раз так… почему бы не слить Матвееву информацию, что царевич свой флот хочет, так что любой, кто будет поставлять канаты, паруса… да и лес хорошо бы заготавливать?

Да, сама Софья не поимеет какой‑то доли прибыли, но разве это важно?

Это в двадцать первом веке она была бизнес — леди. А сейчас…

Сейчас она старалась изо всех сил переключить тип мышления и с ужасом понимала, что вместо разорения конкурентов — их же поддерживать и растить придется!

Что с ними потом будет — это большой вопрос. Но пока — если можно часть проблемы свалить на кого‑то, так мы ее и свалим! Обязательно!

Матвеев?

Кто нам мешает — тот нам поможет! И да здравствует мудрый тов. Саахов!

Второй проблемой для Софьи стал… ее дед!

Или скорее вехой?

Илья Милославский был как раз тем человеком, который переключил ее с частного на целое. Он‑то как раз старался замкнуть на свой клан как можно больше всего, и все равно ему было, страна там, не страна…

Частное, а не общее. Вот я сопру, оно у меня в углу пылью покрываться будет, но оно мое будет! А что без этой деталюшки вся машина встанет — это все равно, это по фиг… зато — МОЁ!