Гарторикс. Перенос - Юлия Борисовна Идлис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сколько бы ни пытался Эштон, он не мог себе этого объяснить. Надсмотрщики были свободными горожанами. У них были электрокнуты, парализаторы и ключи от гиросфер. Они выезжали на Арену и на сортировки и знали Город за пределами Ангара. Яйца, фрукты, юркие зверьки с бледным сладковатым мясом, толстые одеяла из разноцветных шелковистых перьев не были для них чем-то удивительным. Что такого было у Сорок первого, чего они не могли получить без него?
– Свободные горожане! – презрительно фыркнул Сорок первый, когда Эштон осторожно поделился с ним своими сомнениями. – От нас они отличаются лишь тем, что за свою работу получают не только еду, но и койны, и могут со временем накопить себе на вторую тушку. А что толку? Всё равно бо́льшую часть времени они проводят в этой. А она приписана к Ангару, пока не придет в негодность.
– Разве она может прийти в негодность? – удивился Эштон. В отличие от драков, надсмотрщики не участвовали в боях и вообще вели спокойную размеренную жизнь.
Ярко-зеленые глаза Сорок первого зажглись изнутри, но выражение морды не изменилось.
– Все тушки стареют и умирают, – сказал он. – «Вечно только сознание».
Эштон вздрогнул. Это был официальный слоган Лотереи – и одной из самых масштабных рекламных кампаний «Кэл-Корпа», призванной повысить лояльность населения шести континентов к идее добровольного Переноса. Когда Мия работала из дома, она надевала порой корпоративную толстовку с этой надписью от левого плеча до запястья, закатывая слишком длинные рукава, так что оставалось только слово «вечно».
– Как свободные горожане попадают в Ангар? – спросил Эштон, чтобы перестать думать о Мие.
– Так же, как мы, – Сорок первый прикрыл глаза. – Сортировка после карантина. Только им назначают работу с жильем и платой – в зависимости от того, что́ может тушка, которая им досталась.
– А что будет, когда эта тушка состарится?
Сорок первый слегка повернул голову – туда, где на краю тренировочной арены сидел Халид, задумчиво теребя угольно-черную кисточку на хвосте.
– Боевых драков не кормят падалью, – сказал он. – Это всё достается рабочим баракам.
Мастер Сейтсе назначил выезд, когда красное солнце начало вставать и заходить раньше, чем белое, и по утрам стало ощутимо прохладнее. Эштон уже знал, что так будет еще дней шесть – пока белое солнце не начнет подниматься всё выше над линией горизонта, чтобы в конце концов обогнать красное. Эти циклы не были регулярными, но Сорок первому удавалось их предугадывать, ориентируясь на смену теплых и холодных промежутков времени.
В небе Гарторикса оба солнца постоянно менялись местами, но в холодные промежутки красное оказывалось в зените чаще, заливая Ангар лучами цвета крови, капнувшей в молоко. В отличие от остальных драков, Сорок первый считал время не по выездам, а по смене погоды и положению солнц на небе – так, как считали свободные горожане. Разница между «летом» и «зимой» была небольшая, но все-таки ощутимая.
Почувствовав, что привычное тепло вот-вот сменится долгой прохладой, Эштон вдруг понял, что провел в Ангаре уже почти год.
– Ну и что? – проворчал Сорок первый, услышав об этом. – Как будто ты здесь врубаешься, много это или мало.
Кроме него, к выезду подготовили четырех драков с ранних сортировок. Восемнадцатый остался в Ангаре: против него, как объяснил Сорок первый, пока не сделали ни одной достаточно высокой ставки.
К воротам подогнали пять гиросфер с клетками на небольших железных колесах. В клетках лежали драки, отобранные для боев. Еще полтора десятка молодых, включая Эштона, пристегнули к клеткам по трое, пропустив легкие цепи через ошейники преобразователей.
Мастер Сейтсе подцепил когтем дверь, выложенную сверкающими черными камнями, и влез внутрь, заставив огромную гиросферу покачнуться под своим весом. Несколько надсмотрщиков-бригенов разобрали гиросферы поменьше. Драки-привратники пошли вперед, натягивая тяжелые цепи. Шипастые створки ворот поползли в разные стороны, и процессия тронулась в путь.
Сорок первый лежал в клетке, пристегнутой к гиросфере мастера Сейтсе, и в клубах пыли, поднятых колесами клеток и ногами бегущих драков, Эштон скоро потерял его из виду.
Он с удивлением понял, что бежать было гораздо легче, чем тогда, после сортировки. То ли гиросферы двигались медленнее, то ли тело его стало выносливее и научилось подстраиваться под общий аллюр.
Гиросфера, за которой Эштон бежал вместе с Двести пятой и приземистым изумрудным драком из соседнего барака, шла предпоследней. За пыльной пеленой едва видны были полукруглые глинобитные крыши, на которых сидели и стояли одетые в пестрые лохмотья примы, провожая кавалькаду жадными взглядами.
Подальше от Ангара глинобитные лачуги сменились высокими зданиями из шлифованного светлого камня и широкими проспектами. Миновав круглую площадь, в центре которой росло несколько низких деревьев с гладкими синеватыми стволами, процессия повернула направо и нырнула в узкую боковую улицу. По обеим сторонам ее тянулись сложенные из грубого камня колонны, увенчанные огромными цветными коконами. Эштон почувствовал, как гребни на его теле вздыбились от затылка до кончика хвоста: в ноздри ударил знакомый запах – тот самый, который Сорок первый называл запахом птичьего дерьма. Это был район птеров – больших драконообразных птиц с мощными клювами и острыми переливчатыми перьями на крыльях и мускулистых хвостах. Некоторые птеры перелетали с одного кокона на другой вслед за гиросферами, щелкая клювами и заставляя драков в клетках глухо рычать и топорщить гребни.
Прибавив скорость, вереница гиросфер пронеслась по мягкому пружинящему торфу с втоптанными перьями и выскочила на широкий проспект, который упирался в круглую арку, прорубленную в невысокой холмистой гряде. Арку закрывали ворота из гладких металлических плит, пригнанных так плотно друг к другу, что поверхность створ напоминала старинное зеркало с едва заметной паутиной тончайших трещин. С обеих сторон ворот стояли бригены в голубых кольчугах – одни с длинными излучателями наперевес, другие держали наготове электрокопья и парализаторы.
Процессия остановилась. Мастер Сейтсе вышел из гиросферы, и тотчас же из-за спин бригенов ему навстречу выскользнул небольшой иссиня-черный драк с прижатыми к телу голубыми гребнями. На морде, там, где у драков Ангара D13 была татуировка с номером, красовался алый знак – перевернутый треугольник, перечеркнутый двумя косыми линиями.
Взметнув над головой хвост и приняв боевую стойку, драк приоткрыл пасть и несколько
