Вопросы истории: UNIX, Linux, BSD и другие - Алексей Федорчук

О возможной причине этого я уже говорил в главе шестнадцатой. К сказанному там добавлю только одно. Настройка KDE усложнялась от версии к версии (пропорционально росту функционала), тогда как GNOME как раз в это время резко сменил вектор развития: как недавно было сказано, если его позиционировали как крутейший десктоп от крутейших программеров, то теперь было решено сделать простейший десктоп, который может настроить и кухарка. А поскольку Ubuntu ориентировался (в том числе и) на эту категорию пользователей, выбор GNOME представлялся вполне логичным.

Однако главным фактором для предпочтения GNOME, как мне кажется, было всё-таки стремление выделить Ubuntu из ряда развивавшихся тогда (и, как казалось, не без успеха) Систем Быстрого Равёртывания (СБР), в качестве десктопа использовавших KDE.

Так или иначе, но вследствие сочетания обоих факторов – массовой бесплатной рассылки дисков с Ubuntu и «упрощения» GNOME – началось широкое распространение последнего. Причём первый фактор был, безусловно, более весом: в ряды линуксоидов влилось свежее пополнение, которое ничего, кроме Ubuntu и GNOME, в глаза не видело, и для них эти понятия стали, по крайней мере по первости, тождественны понятию Linux. Однако и второй фактор нельзя сбрасывать со счетов: если бы GNOME показался неофитам слишком сложным, диски с Ubuntu были бы выброшены ими на помойку без всякого сожаления, ибо халява. Так что тогдашний расчёт Марка оказался точным. Хотя более поздние события показали неоднозначность его последствий.

От KDE 4 до GNOME 3

Следующее судьбоносное событие, повлиявшее на распределение пользователей по десктопам (или десктопов по пользователям?) произошло в начале 2008 года. Это был выход KDE 4.0.

Эта версия KDE разрабатывалась примерно столько же времени, сколько хватило, чтобы смениться KDE 1, KDE 2 и KDE 3. И в анонсах на ранних стадиях разработки обещались если и не золотые горы, то по крайней мере серебряные. В частности, там содержались толстые намёки на то, что KDE 4 будет обходиться без Иксов (хотя каким образом – не уточнялось). Правда, со временем анонсы становились всё скромнее (в частности, из них исчезло упоминание об отказе от X-сервера), но по прежнему оставались многообщещающими.

Тем большим было разочарование, я бы даже сказал, шок, по выходе релиза KDE 4.0. Вместо стабильной, функциональной, настраиваемой среды с привычным интерфейсом мы увидели нечто глюкавое и падучее, лишённое половины функций и настроек. Причём уменьшение вариантов конфигурирования вовсе не сопровождалось его упрощением – напротив, оно стало ещё более запутанным. Но зато всё это было обвешано, как новогодняя ёлка, всякими красивостями в виде плазмоидов.

Надо сказать, что разработчики KDE 4.0 честно предупреждали, что эта версия предназначена ещё не для практического применения, а лишь для ознакомления с новыми возможностями и их тестирования. Но сделали они это достаточно невнятно, и майнтайнеры дистрибутивов дружно бросились включать её в свои новые релизы (обычно, правда, параллельно с предыдущей, 3.5.X). А пользователи, приняв всё это за чистую монету, столь же дружно стали «нулевую четвёрку» устанавливать.

Результат оказался более чем предсказуем. Поскольку было вполне очевидно, что дни 3-й ветки сочтены, начался массовый отток пользователей KDE на запасные аэродромы. Для кого им стал XFce, кто вернулся ко временам информационной юности – на менеджеры окон. Но немало бывших пользователей KDE попросило политического убежища в стане GNOME.

Отступление. Сейчас, по прошествии нескольких лет, становится понятно, что разработчики KDE почти всё сделали правильно. Допустив лишь одну маленькую тактическую ошибку: они обозвали релизом достаточно сырую тестовую версию. И никакие объяснения, что это не совсем таки настоящий релиз, не в силах были преодолеть магию Слова. Хотя, с другой стороны, не пойди KDE'шики на такой отчаянный шаг, разбудивший здоровую рабочую злость и пользователей-тестировщиков, и сторонних разработчиков – кто знает, может быть, 4-я версия KDE отлаживалась бы и по сей день в тестовом режиме.

Тут-то и выяснилось, что в GNOME образца 2008-2009 годов жить можно. Конечно, огорчал подход к конфигурированию среды, когда в интерактивном режиме был доступен лишь самый минимум, необходимый, по мнению разработчиков, «простому» пользователю, а для реализации более сложных (по их же представлениям) опций следовало лезть в нечто вроде реестра, ещё менее интуитивно понятного, чем опции настройки KDE, и гораздо более бедного. Видимо, разработчики GNOME руководствовались старым советским принципом:

Что позволено парторгу – не позволено бичу.

Поначалу удручало убожество убожество штатных приложений – например, Gedit'а в сравнении с Kate или Nautilus'а – в сравнении с Konqueror'ом старого образца. Однако в этом оказались и свои плюсы: в GNOME органично интегрировались любые сторонние приложения, основанные на Gtk. И Gedit для всамделишней работы легко заменялся Geany, а Nautilus – дополнялся PCManFM'ом. Кроме того, GNOME оказался органично интегрированным с такими дистрибутивами, как Fedora.

Так что на рубеже первых десятилетий нынешнего века между KDE и GNOME был достигнут примерный паритет. Хотя KDE и сохранял некоторое преимущество – за счёт а) стойких его приверженцев и б) энтузиастов новаторства. Тем более, что на месте эта среда не стояла, а постепенно допиливалась до юзабельного состояния, сама по себе, во-первых, и портированием на 4-ю ветку «трёшечных» приложений – во-вторых. Я, утратив в то время всякий интерес к KDE, не следил за этим процессом. Но, по слухам, примерно к версии 4.4 KDE стал вполне похожим на настоящий как сам по себе, так и в отношении своих штатных компонентов.

Тем не менее, отток пользователей от KDE казался необратимым, и GNOME утвердился с ним на одной ступеньке пьедестала почёта, может быть, ну на полступеньки ниже. Повторяю, заслуги самого по себе GNOME в приближении к вершине пьедестала были минимальны, ибо главные роли в этом спектакле сыграли уже упомянутые факторы – массовое распространение Ubuntu и ошибки команды KDE в продвижении новой версии своей среды. К этому надо добавить неожиданный рост популярности дистрибутива Fedora, тесно интегрированного с GNOME. Причём рост этот начался не благодаря GNOME, а скорее вопреки ему: многие пользователи готовы были смириться с этой средой ради достоинств самого дистрибутива. Который как раз в это время временно отказался от своей роли «тестовой площадки» коммерческого RHEL'а и обратился лицом к пользователю.

Отступление. Была и попытка реанимации KDE 3 в виде, привычном для пользователей этой ветки (и всех ей предшествовавших версий). Это – проект Тимоти Пирсона (Timothy Pearson) под названием Trinity KDE. Он представлял собой дальнейшее развитие 3-й ветки с некоторыми заимствованиями из 4-й – теми, что не шли в разрез с исконной идеологией KDE.

Увы – начатый во второй половине 2010 года, он явно запоздал. За два с половиной года, прошедшие с момента выхода KDE 4.0, эта среда в своём традиционном виде растеряла изрядную часть своих некогда преданных поклонников: одни, скрепя сердцем, погрузились в мир плазмоидов 4-й ветки, другие же мигрировали на более иные десктопы. А новые пользователи воспринимали «четвёрку» как данность – тем более, что к этому времени она стала пригодной к употреблению. И Trinity оказалась просто невостребованной широкими народными массами. Хотя некоторое число приверженцев и обрела.

Сказанное выше касалось распространения GNOME в мировом масштабе. А в нашей стране дело его укрепилось благодаря успеху проекта Russian Fedora, деятельность которого воплощена была в сборках RFRemix, кардинально улучшавшихся от версии к версии, вплоть до RFRemix 14 – апофеоза отечественного дистроения. Который (и это не только моё мнение) можно было смело рекомендовать русскоязычным пользователям любой сферы деятельности и почти любого уровня подготовки.

Казалось бы, вот он – тот самый готовый к десктопу Linux, наделённый человеческим лицом в виде интегрированной среды GNOME. То есть то самое, о чём говорили со времён первой версии Mandrake с его KDE. Однако – увы, это только казалось.

Ибо свежий ветер перемен затронул и GNOME, да так, что обрушился с ураганной силой. Потому что в апреле 2011 года принёс он с собой GNOME 3 с его GNOME Shell. Если и раньше, во времена GNOME 2, среда эта не утомляла своего пользователя изобилием настроек, даже в собственном реестре, то с переходом к 3-й ветке настройки практически исчезли как класс – или, позднее, в очень ограниченном количестве стали доступны благодаря сторонним утилитам-твикерам. Что же до интерфейса – он выглядел настолько революционным, что от привычных рабочих сред, казалось бы, не осталось просто ничего.

Однако большинство нового – это хорошо испорченное старое. Так, оверлейный режим GNOME Shell'а вызывал в памяти времена, когда не было ещё фиксированных множественных рабочих столов, но был зато единый рабочий стол с виртуальным разрешением в два и более раз выше физического (см. главу двадцать третью). А вертикальный ряд пиктограмм вдоль левого края экрана выглядели как реплика Window Maker'а, который, в свою очередь унаследовал эту идею от NeXTSTEP'а.