Парад скелетов - Марк Найканен

Штасслер под дулом пистолета заставил их идти к сараю и включил свет. После длительной темноты она вынуждена зажмуриться.

Он погнал их к последнему стойлу слева, где с момента побега Керри осталась открытой дверь.

– Спускайтесь, – приказал Штасслер настолько спокойным голосом, что это раздражало. – Вас ждет работа. Если замешкаетесь хотя бы на секунду, я разделю вас.

Даже эту угрозу она едва услышала. Ей потребовалось время, чтобы понять смысл: не «Я убью вас», а «Я разделю вас». Именно это он и делал с другими. Именно это он и собирается сделать с ними.

Рай протянул руки и помог Лорен спуститься по лестнице. Она увидела клетку и задумалась о том, не собирается ли Штасслер засадить их туда после того, как они сделают ту работу, которую он имеет в виду. Затем она увидела стол с застежками из нержавеющей стали и потеряла всякую надежду. Штасслер указал на скелеты.

– Вы перенесете все это в литейку. А ну, пошевеливайтесь! Ни она, ни Рай не сказали ни слова. Лорен, пожалуй, и не могла, так как ее горло сильно саднило, а Рай, очевидно, был слишком поражен коллекцией мертвецов.

Затем он удивил ее тем, что повернулся к Штасслеру и сказал:

– Я вел репортажи о военных преступниках и убийцах. Ты из той же вонючей бочки, – Рай взглянул на скелеты и его глаза расширились, словно масштаб этой бойни был для него вызовом. – Что бы ты ни сделал – это не стоит того...

Штасслер заставил его замолчать, приставив дуло пистолета к голове.

– Еще слово, и ты присоединишься к ним. А теперь пошевеливайся.

Штасслер продолжал держать около его головы пистолет, когда Рай приблизился к маленькому скелету в голубой плисовой юбочке и розовом свитере. На груди свитера была вышита морда плюшевого мишки. Детская одежда. Он подал скелет Лорен.

От запаха костной пыли Лорен стошнило. Она испытывала ужас от прикосновения к ним, от чувства хранившейся когда-то в них жизни. А потом, неожиданно для себя, она прижала кости к груди, словно хотела успокоить ребенка, и без слов понесла его к лестнице.

Ее ноги настолько ослабли, что ей приходилось следить за каждым шагом, чтобы не упасть.

Штасслер выдавил из нее последние силы. Она впервые подумала о смерти как об облегчении. Вновь поднялась волна захватывающего ужаса. Лорен почувствовала, как надежда оставляет ее.

Она поднялась в сарай, даже не помышляя о побеге. Несколько часов назад она пыталась убежать, но это длинное путешествие с его страхами и мучениями привело ее обратно на ранчо. Физическая невозможность очередной попытки убежать казалась столь убедительной, что она не хотела об этом и думать. Теперь побег казался ей таким же нереальным, как воздух или предрассветные сумерки.

Штасслер, похоже, тоже понимал это, так как указывал ей дорогу, а пистолет держал наведенным на Рая. Тот нес два скелета, в то время как у Штасслера был в руках только пистолет.

Они вышли под дождь. Он так и не прекращался. Под крупными каплями дождя и резкими порывами ветра они пересекли двор и подошли к литейке, где Штасслер показал вход в шахту.

Лорен поняла, что будь она немного энергичней, когда он показывал ей дом, она бы погибла намного раньше. Единственным утешением оставалось то, что Керри удалось спастись. Но даже это было омрачено вмешательством Рая. Теперь независимо от того, что бы ни сделала Лорен, кто-то должен погибнуть вместе с ней.

Когда она бросила скелет в темную дыру, нога трупа зацепилась за лестницу, а голубая юбка обмоталась вокруг берцовой кости. Рай подошел и освободился от своего груза. Скрежет костей о металл вызывал дрожь. Лорен взглянула на Штасслера, и ей очень захотелось сбросить в шахту именно его скелет. Но даже это острое желание притупилось от усталости.

Когда остались последние три скелета, Штасслер сделал перерыв.

– Это Вандерсоны, – объявил он, обведя скелеты театральным жестом, словно Лорен и Рай прибыли на званый ужин, а ему выпала честь представить их остальным гостям. – Джун Кливер, Веселый Роджер и сынишка, я хочу представить вам Шлюху от прессы и Пустозвона.

«Так вот как он меня прозвал», – подумала она. Однако она не поняла смысла этого имени. А потом все имена приобрели смысл, единственный смысл. Он лишал своих пленников индивидуальности, присваивал им издевательские клички. Очевидно, он делал это со всеми, кого похитил и лишил человеческого облика задолго до того, как убил. Независимо от того, как он называл свои серии, Семейное планирование №1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8 и так далее, все это были голые цифры, призванные сохранить анонимность.

– Когда будете в литейке, то увидите, что я сумел из них создать.

Он так взглянул на Лорен, что ей показалось, ее ужалила оса. Она очень быстро отвела взгляд, но увидела только одетые скелеты, застывшие в странных живых позах.

Да, она видела эти унылые зеленые формы и от этого с легкостью смогла представить их живыми. Еще проще посмотреть на эти кости и представить боль, которую испытывали люди в тот момент, когда расставались с жизнью.

Рай аккуратно передал ей мальчика, одетого, как манекен, в джинсы и красную футболку. Когда она поднималась по лестнице, ее глаза, хотя и уставшие, вновь начали воспринимать детали окружающего ужаса. Она родилась художником, и она стала художником. Это утешение было не таким уж маленьким, как могло бы показаться.

Лорен шла в литейку, не глядя на грязную дорожку, а подняв глаза к небесам, просвечивающим сквозь облака. Она с удивлением смотрела на крупные капли дождя, пролетавшие мимо. Как удивительно они вспыхивали при этом.

Удивительный сверкающий мир. Он горел изнутри, излучал свет, давал понять, что смерть неизбежна, как дыхание.

Лорен надеялась, что умрет быстро. Не так, как те, другие. Но когда она вошла в литейку и в первый раз почувствовала запах расплавленной бронзы, она осознала, что смерть будет медленной и мучительной. Настало время, когда ей надо взять судьбу в свои руки, самой спланировать свою смерть. Не от пули пистолета. Штасслер только ранит ее, а потом станет удовлетворять свои желания. Нет, ее смерть должна быть быстрой и внезапной. Она должна быть уверена.

Глава тридцать первая

Настало время и ей оставить отпечатки своих зубов на твердом резиновом шарике. Его завязка затягивалась вокруг стольких черепов. На альгинат времени у меня нет, но все же увижу ее боль. Может, она даже сумеет разорвать шарик пополам. Я очень давно ждал, чтобы кто-нибудь из них настолько испугался, что раскусил бы шарик надвое.

Шлюха вполне может оказаться первой. Еще ни с кем я не делал того, что собираюсь проделать с ней. У меня и мысли не было тратить попусту бронзу. Но будет ли от этих брусков лучшая польза? Мне надо или просто позабыть о них, или же отлить шарик. Это все, что я собираюсь взять с собой. Я не могу взять с собой парад скелетов или лица, но я могу взять шарик. Мало. Но уместится у меня в кармане. А в один прекрасный день, возможно, спустя годы, я сделаю форму и отолью его в бронзе. Я даже подобрал имя для этой отливки, имя в лучшей моей традиции: Семейный инструмент № 1. Ну, разве не прекрасно? Все они наконец-то вместе.

Должен признаться, что сначала я очень жалел о том, что не смогу облепить Шлюху альгинатом, но я понял, что намного мудрее заставить ее поработать. Факт есть факт, она не заслужила такой чести. Недостойна она вечной жизни, как произведение искусства. Просто плоть, которую надо сжечь и разрушить. Она должна съежиться, извиваться, кричать. Ее зубы вопьются в резиновый мячик, пока не начнут кровоточить от самых корней. Пока не обломаются по краям. Пока они не раскрошатся, как старый строительный раствор.

Я был так занят своими планами, что чуть не позабыл про видеозаписи. Годы видеозаписей. Каталог преступлений, который должен исчезнуть. Так что я опять выгнал эту парочку на дождь, чтобы они принесли коробки с пленками в литейку. Я велел Пустозвону сбросить их в открытый тоннель шахты, а сам стоял рядом с ним и слушал, как из темноты доносился треск ломающихся кассет.

Я приказал им поднести к перегородке изображения Джун, Веселого Роджера и сынишки. Я не мог вынести мысли, что такие чудесные формы придется выбросить в темноту или разрушить раньше, чем это будет необходимо.

Я надел на голову фонарь Бриллиантового, а их усадил в паре метров от себя. Отливки просто превосходны, такие же чистые и сухие, как в тот день, когда я впервые принес их сюда.

После этого я приказал Пустозвону спуститься вниз по лестнице. Шлюха, похоже, слишком испугана, чтобы двигаться. Это меня устраивает как нельзя лучше. На данный момент мне ее помощь не нужна.

Я подождал, пока он расчистит путь через обломки скелетов и видеокассет, а затем вручил ему изваяния Вандерсонов. Сначала плаксивое ничтожество сынишку, затем скептическую Джун и, наконец, Веселого Роджера. Никто так не приветствовал меня, как он. «Входите... входите... входите...» До сих пор чувствую его большие мясистые руки и слышу, как хлопает за нами дверь.