Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию. - Дмитрий Лоза

Трудные мирные послевоенные годы. Проблем было много. Организацию быта солдат и офицеров практически начали с нуля. Жилищные условия были допотопные, в домах и казармах — печное отопление, туалеты находились на «марафонской» дистанции от жилья. В городке имелась одна-единственная баня на все население и военнослужащих гарнизона, что заставило ввести строгий график помывки. Не хватало всего и вся. Не было классов для нормальной боевой и политической подготовки. Спали и учились в том же помещении казармы. Мастерских для текущего ремонта орудия, танков, автомашин тоже не было, поэтому работали под открытым небом. И это в преддверии суровой забайкальской зимы!

На второй день по прибытии на разъезд я и Богданов отправились на переговоры в школу. Парней надо сажать за парты. Директор десятилетки внимательно нас выслушал и согласился принять воспитанников. По возрасту их следовало зачислить в шестой или седьмой класс, но для этого требовалось проверить запас их знаний. Директор предложил создать экзаменационную комиссию в составе учителей десятилетки по основным дисциплинам и одного-двух представителей от воинской части. Мы не возражали, решив, что представителями от нас будут Богданов и Корчак — наставники наших гвардейцев. После экзаменов ребят зачислили в четвертый класс.

Потекли дни мирной учебы. Радин жил в моей семье в комнатке с отцом, Демкович — со старшиной батальона Григорием Нестеровым. Ребята учились хорошо. После школы быстро делали уроки и сразу отправлялись в казарму или парк, где «вливались» в свои родные коллективы, не гнушаясь никакой работы. Нередко выкатывались на радинском мотоцикле на прогулку по гарнизону, а чаще — на реку Онон. Дальние поездки Николаям были категорически запрещены — вступала в права жесткая регламентация жизни гарнизона, порядка выезда за пределы последнего и въезда на его территорию.

Заслуживают внимания две «мотоциклетные истории» Радина. Вскоре после прибытия на 74-й разъезд Коля-югослав, вообще-то отличавшийся исключительной дисциплинированностью и в школе, и вне ее стен, грубо нарушил приказ начальника гарнизона о порядке выезда за пределы части. Может быть, мы и не узнали бы об этом, но выдала его рубашка.

Гвардии старший лейтенант Константин Степанов несколько раз упрашивал Радина подбросить его к другу на 77-й разъезд — надо, дескать, решить весьма важный вопрос дальнейшей службы. Расстояние небольшое, что-то около пяти километров, и Микола, наконец, согласился. Ему казалось неудобным отказать Степанову. Ведь просил неоднократно не кто-нибудь, а Герой Советского Союза! Договорились о дне и часе выезда. Константин пообещал долго не задерживаться в гостях. Скрытой тропкой, минуя контрольно-пропускной пункт, выбрались на дорогу и помчались на 77-й разъезд. Доехали быстро и без приключений. Степанов отправился к товарищу, а Радина попросил ждать его через тридцать-сорок минут у небольшого магазина. Остановись они где-нибудь в «глухом месте», возможно, и не было бы этого «происшествия».

Коротая время, парень заглянул в торговую точку. Пробыл Коля в магазине недолго, ничего не купил, вышел и направился к своему мотоциклу, возле которого уже стоял «газик» и парный военный патруль. После короткого разговора старший патрульного наряда приказал хозяину мотоцикла следовать за дежурной машиной. «Кортеж» направился в комендатуру. Радин прекрасно понимал, чем все это закончится — документов на мотоцикл у него с собой нет, а раз так, его задержат и придется им со Степановым возвращаться домой пешком. И Николай задумал сбежать.

На небольшом перекрестке он положил мотоцикл на бок и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, дал газу, помчавшись к железнодорожному переезду. Через считанные минуты за ним уже неслась патрульная машина, шофер которой был не новичок. Расстояние между «беглецом» и «службой» быстро сокращалось. На беду, переезд оказался перекрыт шлагбаумом, что очень обрадовало «преследователей», по мнению которых парень оказался «прижатым к стенке», а значит, снова в их руках. Другого развития событий старший патруля не предполагал. Однако патрульным пришлось наблюдать поистине цирковой номер, когда мотоцикл с водителем на большой скорости резко накренился левой стороной почти до земли, прошмыгнул под опущенной стрелой шлагбаума и за нею мгновенно принял вертикальное положение. Так же было «взято» и второе препятствие на другой стороне переезда. Во время этого «трюкачества» рубашка, которую всего неделю назад пошил Федор Федорович, на спине оказалась изодранной в клочья. К счастью, «циркач» отделался одной небольшой царапиной на правом плече. Вернувшись домой, он запрятал уже негодную одежку, не сказав никому о своем «приключении».

Поутру, собираясь в школу, Николай стал надевать другую рубашку. Отец поинтересовался у него: «Подарок мой не понравился? Почему?..» Коля не умел врать и подробно поведал о своей «одиссее» на 77-м разъезде. Мне пришлось мотоцикл «арестовать», и больше Радин им не пользовался. Достаточно экстремальных ситуаций было на фронте, чтобы умножать их еще и в мирное время.

Прошла неделя после этого случая, и в батальонной стенной газете появилась необычная техническая информация: «Изобретен мотоцикл с колесами, поворачивающимися в сторону на 90 градусов, что позволяет его водителю «лежа» проскакивать даже под забором, а не только под шлагбаумом». Текст сопровождался прекрасно выполненным рисунком этого «диковинного мотоцикла».

Уже больше месяца Николай отлучен от мотоцикла, но на мое решение не жаловался и ни разу не попросил позволения выкатить своего любимца. Где-то в конце октября или начале ноября сорок пятого года этому находчивому пареньку все же удалось промчаться с ветерком по гарнизону на служебном мотоцикле с коляской, принадлежащем заместителю командира батальона по технической части. Эта «мотоциклетная история» была больше похожа на анекдот.

После окончания рабочего дня группа офицеров собралась у подъезда своего жилого дома. Недалеко от них с двумя одногодками находился Коля Радин. Подъехал на мотоцикле гвардии капитан Александр Дубицкий — «технический бог батальона», как его иронически называли танкисты. Заглушив мотор, отошел выяснить какой-то вопрос с командиром второй роты гвардии старшим лейтенантом Дмитрием Нияким. Через несколько минут, когда он вернулся, спеша в парк на стоянку, мотоцикл не завелся.

Подошел Радин: «Товарищ капитан, если вы позволите мне проехать по городку два круга — я заведу мотоцикл». — «Иди гуляй с ребятами, обойдусь и без твоей помощи!» Коля отошел в сторону, но у Дубицкого по-прежнему ничего не получалось. Николай снова приблизился к зампотеху: «А я бы сразу завел!» Александр Львович в сердцах бросил Радину: «Шел бы ты лучше делать уроки!» «Пикировка» Дубицкого и Радина, необычная ситуация: зампотех не может справиться с несложной, в принципе, машиной — привлекла всеобщее внимание стоящих у дома офицеров. Они начали «подтрунивать» над Дубицким: «Да уступите вы мальчишке. Пусть продемонстрирует нам всем свою «техническую сметку».