Чувства навыворот - Людмила Сладкова

— Здравия желаю! — хмыкнул он раздраженно, даже не пытаясь выглядеть дружелюбным. — По какому поводу назначен общий сбор?

Разговоры мигом стихли. Все взоры устремились в его сторону.

Первой из оцепенения вышла Васелина Анатольевна.

— Ах, сыночек! — снисходительно рассмеялась родительница, пытаясь сгладить неловкую ситуацию. — Разве нужен повод для встречи с такими замечательными людьми? Подойди ближе, родной! Ты как раз вовремя!

— Я бы с радостью разбавил вашу чисто женскую компанию, — улыбнулся через силу столь фальшиво, что скулы свело, — но, к сожалению, тороплюсь!

— Неужели я неясно выразилась, Вячеслав? — произнесла мать с укором. — Не убудет от тебя, если уделишь нам немного своего драгоценного времени!

Исключительно из-за любви к матери Красный прикусил язык и подчинился. Приблизившись, смачно чмокнул ее в щеку и опустился на диван справа от нее, по-родственному приобняв за талию.

— Познакомься, милый, — матушка жестом указала на парочку, которую ему действительно довелось увидеть впервые. — Лариса Игоревна — супруга бывшего губернатора нашей области, Дмитрия Васильевича Вознесенского. А эта юная прелестница — их дочь Паулина!

Слава скользнул по обеим гостьям долгим внимательным взглядом. Первая — взрослая, ухоженная. Вместе с тем холодная, как селедка, и надменная.

Вторая — темноволосая кареглазая брюнетка, примерно его ровесница. Избалованная и стервозная, судя по манере держаться, краситься и одеваться. В остальном же…

Ничего выдающегося. Ничего достойного. Ничего интересного.

— Приятно познакомиться! — прервал затянувшуюся паузу, прекрасно понимая, какой реакции от него сейчас ждут. — Наслышан о Дмитрии Васильевиче!

Лариса Игоревна расплылась в довольной белозубой ухмылке:

— Как о крупном и довольно успешном бизнесмене, полагаю?

— М-м-м! Нет! Скорее как о человеке, которого едва не посадили за финансовые махинации с бюджетными деньгами, когда он был еще у руля…

— Слава! — рявкнула мать, покрываясь багровыми пятнами. Не то от стыда, не то от ярости. — Какой ты грубиян! Извинись немедленно!

— За что? — он скептически выгнул бровь. — За правду?

— За бестактность!

— Полно тебе, Линочка! — натянуто улыбаясь, вмешалась сама Вознесенская. — Твой сын ведь ничего дурного не сказал, ничего лишнего не придумал! В то время все без исключения думали именно так! Город гудел от сплетен, будто пчелиный улей! Но мы достойно справились со всеми трудностями, выпавшими на нашу долю. К тому же, окажись мой муж на самом деле вором, едва ли он гулял бы сейчас на свободе! Он сидел бы в тюрьме! Верно?

Дружный хор женских голосов принялся наперебой соглашаться с ее железобетонными и несгибаемыми доводами. А Славе стало смешно до коликов в животе. Он едва сдерживался от дикого неуемного хохота.

— А правда, что ты отказался от обучения в Европе ради местного захудалого ВУЗика? — посреди всеобщего хаоса послышался писклявый заискивающий голосок темноволосой «юной прелестницы», как окрестила девушку его мать секундой ранее. Красницкий ощетинился:

— Допустим! И что?

— Ничего, — невинно захлопала пушистыми, явно нарощенными ресничками Паулина. — Знаешь, я тоже закончила школу в этом году. Получать высшее образование буду теперь в солнечной Испании! Представляешь?

— Ну, и на кой черт мне сдалась столь ценная информация?

Гостья опешила, не ожидая столь откровенного хамства.

— Просто…

— Что просто?

— Интересно стало, почему ты отказался?

«Не почему, а из-за кого!»

— Патриот я, потому что! — заявил Красный довольно сухо. — Считаю, раз мой отец зарабатывает деньги в этой стране, то и тратить их на мое обучение мы будем тоже в этой стране! Так яснее?

Сообразив, наконец, что поддерживать с ней задушевную беседу он не намерен от слова совсем, девушка умолкла, сердито надув губы.

— Кстати, об отце! — тихонько обратился к матери, вспомнив о его недавнем звонке. — А где он сам? Мне нужно с ним поговорить.

Вопреки ожиданиям, ответила родительница не шепотом, а громко, четко, с нотками показной грусти в голосе. Одним словом, на публику.

— Сынок, ты как будто не знаешь, что наш папа страшно зациклен на своей работе! Даже в законные выходные занимается многими вопросами прямо из дома. Да! Альтруист, каких свет не видывал! Все для людей, все для города! Вот и сейчас уединился в кабинете и трудится, не покладая рук!

— Ясно…

— Я ему говорю: Саша, так нельзя! Любому человеку нужен отдых! А он…

Не в силах более наблюдать, как мама оттачивает ораторское мастерство на своих «подругах», Красницкий поспешил покинуть их дружную компанию. Ни с кем не прощаясь, не оборачиваясь. Пока не спохватились.

И уже спустя пару минут без стука вломился в отцовский кабинет.

— Бать, с матерью нужно срочно что-то делать, пока она не превратила наш дом в постоялый двор! Невыносимо уже!

Отец стоял у распахнутого настежь окна и на его вторжение вообще никак не отреагировал. Будто не заметил даже, с упоением разглядывая кусок картона, зажатый между дрожащими пальцами. Моргал и то через раз.

«Нет, не картон, — сообразил Слава чуть позже. — Какая-то фотография! Либо старая открытка…»

Не зная, как поступить, ведь в таком подавленном состоянии видел своего старика впервые, парень застыл на месте и хорошенько огляделся. Отец курил довольно редко. Но сейчас пепельница на дубовом письменном столе оказалась буквально завалена окурками. Дышал он тяжело, взволнованно. Рубашка на груди была расстегнута наполовину. Словно ему один черт не хватало воздуха. А глаза. В них плескалось самое настоящее отчаяние. И боль. Тревога паскудной змеей шевельнулась в груди.

«Что с ним такое?»

Прочистив горло, Красный решился заговорить еще разок:

— Пап? Я не вовремя?

Александр Борисович встрепенулся.

Залпом осушил бокал с жидкостью янтарного цвета, предположительно, виски. Затем неторопливым размеренным шагом направился к секретеру, в котором и спрятал эту самую картонку среди прочей документации.

— Ты в порядке? — поинтересовался Вячеслав, напрягаясь все сильнее.