Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но, видимо, Богу было угодно, чтобы вереница несчастий не закончилась так скоро. Утром, собираясь вставать, она почувствовала сильное недомогание.
Ей пришлось снова лечь, сердце учащенно билось в груди, перед глазами закачались двери комнаты, ее затошнило…
Когда Катрин стало легче, она какое-то время лежала неподвижно, словно пораженная ударом молнии. Потом вдруг разразилась рыданиями. Никогда теперь она не сможет вернуться к супругу. Гнусное действо, устроенное Дворянчиком, дало о себе знать. Она была беременна…
ГЛАВА VII. Божий посланник
Катрин осторожно вынула кинжал из бархатного футляра. Рукоятка прекрасно помещалась в ее ладони.
Это был старый друг, верный спутник черных дней. Часто, поглаживая его, Катрин чувствовала, как улетучивался ее страх и возрождалось мужество. Кинжал был ее поддержкой, последней надеждой на спасение. В час страшного позора кинжала не было рядом — супруга Арно его забыла…
Сейчас пришел час попросить его об услуге, которую он не смог оказать тогда…
От бледного луча зимнего солнца, расцветшего, подобно зимнему цветку, утром в день Рождества, сверкнул стальной клинок. Катрин осторожно потрогала острое лезвие.
Женщина не испытывала страха. Она так часто видела смерть, что успела привыкнуть к ней. Покончив с собой, она преградит путь к спасению души, но это ее не остановит. Бог милостив.
Погибнув от собственной руки, она избавит Арно от преступления. Катрин была убеждена, что сеньор де Монсальви не пощадит опозоренную супругу. Он, может быть, простил бы насилие над ней, но никогда не смирится с постоянным живым подтверждением тому.
Покидая Дижон, она мечтала погибнуть от руки мужа, увидев его в последний, раз. Это было эгоистическое желание, но тогда она еще не знала ужасных последствий насилия. Муж совершил бы в таком случае двойное убийство, поэтому она сделает это сама.
Конечно, лучше было бы умереть в Монсальви: верная Сара нашла бы способ избавить ее от этого.
Но как она сможет вернуться домой с таким позором? Как она прикоснется своими губами к невинным личикам Мишеля и маленькой Изабеллы? Как она дотронется до них? Как будет смотреть в глаза не только своего супруга, но всех этих милых людей в Монсальви, нежно называвших ее «наша госпожа» и почитавших, словно ангела?
Лучше всего уйти из жизни прямо сейчас, в Рождество, в самый радостный день года. Душа поднимется к Богу, которому известны ее страдания: он не сможет ее оттолкнуть,
Успокоившись, она опустилась на каменный пол для последней молитвы. Катрин молилась от всего сердца, вверяя Всевышнему всех тех, кого любила больше всего на» свете. Она поднялась, не решаясь одеться.
Одежда может преградить путь кинжалу. Катрин ограничилась тем, что тщательно причесала свои золотые волосы и написала письмо Готье, чтобы он, узнав правду, понял ее и отказался от безумной мысли следовать за ней после смерти. Затем она в своей длинной льняной рубашке улеглась на кровать, твердой рукой схватила кинжал, поцеловала его рукоятку и, подняв руку, закрыла глаза…
Сильный стук в дверь остановил ее. Послышался радостный голос молодого Шазея.
— Госпожа Катрин! Госпожа Катрин! Просыпайтесь быстрее! К вам кто-то пришел… Откройте, пожалуйста!
Она ответила не сразу, ее рука медленно опустилась. Этим молодым веселым голосом ее звала сама жизнь, возвещая о чем-то добром. И хотя Катрин не ожидала сейчас ничего хорошего, она сразу же забыла о своем решении умереть.
Она не хотела умирать, и страстная любовь к жизни позволяла ей до последней секунды надеяться на чудо, на чью-то помощь, к которой она взывала, сама не сознавая этого.
Она хотела ответить, узнать кто там, но не смогла произнести ни звука. Снова раздался нетерпеливый голос Готье:
— Госпожа Катрин! Госпожа Катрин! Вы что, не слышите? Вы так крепко спите? Я привел к вам друга…
Друга? Откуда мог взяться друг? Ее так притягивало это слово, что она выскочила из кровати, уронив кинжал, подбежала к двери и широко распахнула ее.
— Ну, наконец-то! Взгляните, госпожа Катрин! Я ведь не обманул вас? Я действительно привел вам друга?
Мужчина, черты лица которого невозможно было разглядеть, шагнул из темноты коридора на свет. Замершее было сердце Катрин учащенно забилось — это был Ян Ван Эйк.
В едином порыве они бросились друг другу в объятия, по-братски расцеловались. Они не могли сказать друг другу ничего, кроме: «Вы! Это вы!»
Ван Эйк, знаменитый художник, придворный герцога Филиппа Бургундского, его поверенный в сердечных делах, действительно был одним из старых друзей Катрин. Она знала его, еще будучи некоронованной королевой Брюгге и любовницей Филиппа…
В те времена он написал множество ее портретов. Последний из них художник сделал недавно по памяти. Это был эскиз картины «Благовещение», украсивший часовню в Монсальви.
В последний раз они виделись около двух лет назад: ночью в грозу по дороге на Компостель.
Эта встреча не была случайной, так как Ван Эйк приехал тогда с намерением отвезти ее к герцогу Филиппу: герцог не мог забыть прекрасную графиню. Ранним утром Катрин сбежала от своего друга, следуя за своим взбалмошным супругом.
Художник, казалось, забыл старые обиды, прижимая к себе молодую женщину, словно отец, встретивший блудную дочь…
— Когда я услышал, как этот юноша просил горячего молока для графини де Монсальви, я не мог поверить своим ушам, — воскликнул он, плача и смеясь.
Избыток чувств переполнял этого обычно спокойного, хладнокровного мужчину.
— Видимо, чуду видеть вас я обязан Христу. Что вы делаете в Люксембурге, прекрасная госпожа? Вы стали еще красивее! Дайте-ка я на вас посмотрю!
Он отстранил Катрин на расстояние вытянутой руки, пристально вглядываясь в ее лицо. Ничто не могло укрыться от его внимательного взгляда. Он заметил следы недавних слез. Нахмурившись, повторил вопрос:
— Что вы делаете в Люксембурге, который является союзником Бургундии, госпожа де Монсальви?
— Мне надо было встретиться с герцогиней Елизаветой, узнать кое-что и раскрыть ей глаза… — ответила она, пытаясь придать своему голосу игривость, но ее ответ прозвучал фальшиво.
— Вы, наверное, в очередной раз отправились на поиски вашего мужа-дьявола?
— С чего вы это взяли?
— У вас красные глаза! Вы плакали, причем недавно. Раньше вы никогда не плакали. Действительно, сеньор Арно оказал вам великую честь, сделав своей супругой!
— Я знаю, что вы не любите его, но не надо приписывать ему все земные грехи. Он не единственный, кто способен заставить меня плакать.
