Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники - Уилбур Смит

— О чем ты поешь? — спросил Хэл.

Сакина улыбнулась ему через голое плечо.

— Это свадебная песня народа моей матери, — ответила она. — Новобрачная говорит, что счастлива и любит мужа с вечной силой океана и терпением сверкающих звезд.

— Никогда не слышал ничего приятней, — прошептал Хэл.

Медленным чувственным движением она развернула саронг на талии и отбросила его в сторону. Ягодицы ее оказались маленькими и аккуратными, глубокая щель между ними превращала их в два совершенных овала. Сакина присела рядом с чашей и небольшой тряпочкой начала обмываться. Начала с плеч, потом вымыла руки до самых длинных заостренных пальцев.

Хэл понимал, что она совершает ритуальное омовение, что это часть церемонии, которая сейчас развертывается. Он восторженно следил за каждым движением Сакины, а она время от времени поглядывала на него и застенчиво улыбалась.

Мягкие волосы у нее за ушами стали влажными, капли воды стекали по щекам и верхней губе.

Наконец Сакина встала и медленно повернулась лицом к Хэлу. Когда-то он считал ее тело мальчишеским, но теперь увидел, что оно женское, и его охватило желание. Живот у нее плоский и гладкий, как масло, у его основания треугольник темных волос, мягких, как спящий котенок.

Она отошла от чаши и вытерлась. Потом подошла к лампе, взялась рукой за фитиль и наклонилась, чтобы задуть пламя.

— Нет, — сказал Хэл. — Оставь огонь. Я хочу смотреть на тебя.

Наконец она подошла к нему, скользя по каменному полу маленькими босыми ступнями, легла на тюфяк, в его объятия, и прижалась к нему всем телом. Прижала губы к его рту. Они были мягкими, влажными и теплыми, и пахла она дикими цветами, которые носила в волосах.

— Я ждала тебя всю жизнь, — прошептала она.

Он шепотом ответил:

— Ждать пришлось долго, но вот я наконец здесь.

Утром Сакина гордо показала сокровища, которые привезла в своих седельных сумках. Каким-то образом ей удалось раздобыть все, что он просил достать в своих записках, которые оставлял в стене для Аболи.

Он схватил карты.

— Где ты их взяла, Сакина?

Она радостно увидела, насколько они для него ценны.

— У меня много друзей в колонии, — объяснила она. — Даже шлюхи ходят ко мне лечить свои болезни. Доктор Соар убивает больше пациентов, чем спасает. Некоторые дамочки из таверн отправляются по своим делам на корабли, стоящие в заливе, а возвращаются с ворованными вещами. Далеко не все, что они приносят, подарки моряков. — Сакина весело рассмеялась. — Если что-то не прибито к палубе галеона, они считают это своим. И когда я спросила у них про карты, они принесли мне эти. Это тебе нужно, Гандвейн?

— Это больше, чем я мог надеяться. Особенно ценна вот эта и еще эта.

Карты явно были сокровищем кого-то из мореплавателей, очень подробные, испещренные надписями и наблюдениями; все это написано разборчивым почерком образованного человека. Карты в удивительных подробностях изображали берега Южной Африки, и по собственным знаниям Хэл видел, насколько они точны. К его удивлению, на одной из карт была обозначена и Слоновья лагуна: он впервые видел ее на чужой, не отцовской карте. Положение было указано с точностью до нескольких минут, а на полях нарисована береговая линия и указана высота утесов на входе в лагуну; все это он сразу узнал, так как сам видел воочию.

Хотя берег и прибрежные воды изображались очень точно, внутренние территории, как обычно, были пусты или заполнены предполагаемыми озерами и горами, которых никто не видел.

Горы, где они находились сейчас, на карте были показаны так, словно картограф наблюдал их из колонии на мысе Доброй Надежды или из залива Фалсбай, очертания гор и их размеры указаны предположительно. Каким-то образом Сакине наряду с картами удалось достать и голландский морской альманах. Он был напечатан в Амстердаме и содержал сведения о движении небесных тел до конца десятилетия.

Хэл отложил драгоценные документы и взял бэкстафф, найденный Сакиной. Это был складной прибор, отдельные части которого укладывались в обитый кожей ящичек, выложенный изнутри синим бархатом. Сам инструмент был образцом тонкой работы. Бронзовый квадрант, украшенный олицетворениями четырех ветров, иглы и винты — все гравированное, с изображениями классических фигур. Внутри ящика маленькая бронзовая табличка с надписью «Челлини. Венеция».

Компас, который принесла Сакина, помещался в прочном бронзовом футляре, корпус у него медный, и магнитная игла с кончиком из золота и слоновой кости так точно уравновешена, что безошибочно указывает на север, когда прибор медленно поворачиваешь в руке.

— Все это стоит не меньше двадцати фунтов! — удивлялся Хэл. — Ты просто волшебница, что сумела их раздобыть.

Он взял девушку за руку и вывел наружу, хромая не так сильно, как накануне. Они сели на горном склоне, и он показал ей, как в полдень наблюдать прохождение солнца, чтобы точно определить свое положение по карте. Она радовалась удовольствию, которое доставила ему, и поразила его, легко усваивая сложную, тайную науку навигации. Потом он вспомнил, что Сакина астролог и привыкла наблюдать небо.

С этими инструментами он может уверенно идти по дикой местности, и мечта о новом корабле начинала казаться более осуществимой, чем накануне. Хэл прижал Сакину к груди, поцеловал ее, и она нежно ответила ему.

— Этот поцелуй — большая награда, чем двадцать фунтов, о которых ты говорил, мой капитан.

— Если один поцелуй — двадцать фунтов, — ответил он, — у меня для тебя не менее пятисот.

Он уложил ее на траву, и они занялись любовью. Много времени спустя она улыбнулась и прошептала:

— Это стоит всего золота мира.

Вернувшись в лагерь, они обнаружили, что Большой Дэниел собрал все оружие, и Аболи полировал лезвия сабель и острил их на специальном камне, подобранном в ручье.

Хэл тщательно осмотрел собранное. Абордажных сабель и пистолей достаточно, чтобы вооружить каждого. Однако мушкетов всего пять, все стандартные голландские военные модели, тяжелые и неудобные. Но хуже всего был недостаток пороха, фитилей и свинцовых пуль. Конечно, в качестве пуль всегда можно использовать камни, но замены черному пороху нет. Этого драгоценного вещества у них не больше пяти фунтов во фляжках, не хватит и на два десятка выстрелов.

— Без пороха мы больше не сможем убивать крупную дичь, — сказал Саба Хэлу. — Сейчас питаемся куропатками и даманами.

Он использовал голландское слово, обозначающее похожих на кроликов зверьков, которыми кишели пещеры и трещины каждого утеса. Хэлу показалось, что он узнает в них описанных в Библии кроликов.