Девочки-шпионы, или Великая Китайская стена - Александр Казак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Россия, озеро Байкал, в это же время
Раннее утро, на горизонте появляется солнце. На абсолютно тихой глади озера замерла лодка. Сын Стрелка перебинтовывает растертые в кровь руки, положив их прямо на весла. Грести он, кажется, уже не может — так болят сорванные непрерывной многочасовой греблей мозоли на ладонях! Но не грести — значит, потерять шанс на спасение от этих ужасных людей! В ногах у мальчика, тихо постанывая, лежит на плаще раненый отец. Под головой у Стрелка заплечный мешок. Рядом лежит фляжка с шаманским травяным настоем. Мальчик берется опять за весла. На глазах его слезы. Он гребет и что-то шепчет про себя.
Через пару часов в лучах солнца появляется деревня на берегу.
— Слава Богу! — вырывается шепотом у мальчика.
На берегу их ждет бурят, очень внешне похожий на шамана Сильного Тюленя. Только он заметно моложе. Брат шамана здоровается, вытаскивает лодку на берег, берет раненого Стрелка на руки:
— Пойдем.
Пока они идут к дому, бурят рассказывает мальчику на ходу:
— У меня там есть хорошая мазь из медвежьего жира и желчи. Папу твоего перевяжем. Руки твои полечим. Поспите до вечера. Четверых коней вам дам. Бурятскую одежду дам. Еду дам. Коням овса дам. Коней будете менять часто. Поить у рек. Кони знают дорогу в Монголию и сами приведут вас к друзьям. Там получите других коней, они сами пойдут к китайской границе. Заплечный мешок монгольский оставишь у монголов. Понятно?
— Да. Спасибо.
— Брату моему скажешь спасибо. И тому шаману в Китае, который давно ждет вас в Пекине. Все что произошло, мы знали и никак не могли остановить. Мы только могли не дать твоему отцу умереть, Ветер.
Они заходят в дом. Мальчик садится на скамью в сенях. Пока бурят перевязывает на кровати раны Стрелка, мальчик падает на скамью и засыпает. Бурят развязывает окровавленные ладони спящего мальчика. Намазывает их мазью. Опять забинтовывает чистыми бинтами. Выходит во двор, где стоят, поедая свежее сено, четыре коня. Говорит:
— Все будет хорошо. С темнотой разбужу…
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
ВЕЛИКАЯ КИТАЙСКАЯ СТЕНА
Граница России с Монголией, чуть позже
Степь до горизонта. Трое солдат-пограничников в русской форме курят, присев на траву и положив автоматы на колени. Один из них, видимо, старший по наряду, молчит, вглядываясь в окрестности. Двое других болтают.
— И часто здесь они друг к другу в гости ездят?
— Примерно, так же часто, как, например, раньше на границе Украины с Россией. Из Ростовской области в Донецкую лично я с батей перед армией на рынок не раз ездил.
— Зачем? Дешевле что ли?
— Не в цене дело. Есть товары, которые у нас не просто купить и, наоборот…
Старший вдруг прерывает разговор подчиненных:
— Хватит болтать! Смотрите! Кони. Коней четыре, а всадников только двое. Значит, издалека путь держат. Не из соседней деревни…
На этой фразе старший по наряду вдруг закрывает глаза и засыпает, упав на траву рядом со своими двумя тоже заснувшими товарищами. Через несколько минут мимо них неспешно проходят кони. Во всадниках мы узнаем Стрелка и его сына Эндрю. Они явно устали. Но улыбки не сходят с их лиц. Они останавливаются у пограничного столба. Сын говорит:
— До свидания, Россия!
— А почему не прощай!
— Потому, папа, что мы еще окажемся в России…
— Под чужими именами?
— Этого не знаю. Возможно, под своими. Я знаю, что точно окажемся. Причем, по делу. И принимать нас будут как почетных гостей на самом высоком уровне. Я просто не успел тебе еще рассказать мой сегодняшний удивительный сон. Такой…м-м… неожиданный что ли…
— О чем?
— О том, что ты с большим китайским начальником приехал в Москву. Ты у него, наверное, переводчик… нет, скорее, советник, потому что, когда вы встречались с Президентом России и этот китайский начальник так вопросительно взглянул на тебя, ты что-то записал в блокнот, но ничего не переводил. А я все это вижу как бы через стены, потому что тоже в Москве нахожусь. Правда, меня в Кремль, понятно, не взяли. Но самое забавное было потом.
— Что же?
— Президент в конце переговоров, обращаясь лично к тебе, говорит: «Антон, а где же Ваш сын Эндрю? Я хотел бы с ним познакомиться!»
— И что я ответил?
— Не помню. Я на этом месте проснулся. Но ты, насколько я помню, хотел сказать что-то ему про меня и даже улыбнулся…
— Та-а-ак. Еще этого нам не хватало! Ты же знаешь, Эндрю, почему мы едем в Китай! Или забыл?
— Знаю. Ты не поладил с твоими коллегами в России, и они решили тебя убить.
— Ну, примерно так…
Стрелок, задумчиво глядя вперед, молча продолжает путь.
— Как твоя рана, папа? Не пора ли ее перевязать? Мази у нас еще предостаточно. К тому же, у монголов шаман, как сказал наш бурятский друг, новую мазь даст и полечит тебя.
— Мне кажется, что я уже совсем поправился. Рана почти не болит. Только вот устаю я от такой долгой дороги сильно. Но мне кажется, что даже тебе, молодому и не раненному, нелегко столько суток в седле? Или я ошибаюсь?
— Папа, я стараюсь не думать об этом. Потому что все эти трудности — просто развлечение по сравнению с тем, что было с нами в последние месяцы, и особенно в последние дни…
— Это точно. Молодец! Как твои ладони?
— От безделья почти зажили.
— Как думаешь, что с мамой и Александром?
— С ними все хорошо. Мы увидим их в Гонконге совсем скоро.
— А это ты откуда знаешь?
— Думал ночью. Духи приходили. Сказали, что мы скоро их увидим живых и здоровых.
— И именно в Гонконге?
— Духи сказали «в большом городе у моря, где многие китайцы умеют говорить на другом языке». Вот я и решил, что это Гонконг. Ведь наша фирма семейная там зарегистрирована. Куда же им еще поехать? Там бизнес. Там Петр. Там Индус.
— И Индус уже там?! А откуда ты знаешь про Индуса?
— Духи сказали.
— Да-а-а… и давно они с тобою говорят?
— С тех пор как помогли тебе не умереть от пули генерала.
— Да-а-а… у меня нет слов. Ты, наверное, уже шаман?
— Наверное.
Кони заржали, отозвавшись на конское ржание вдали.
— Кажется, приближаемся.
— Ну, и прекрасно! Отдохнуть тебе не помешает, папа!
Они приближаются к монгольской юрте, вокруг которой резвятся, играя с ягнятами двое детей дошкольного возраста. Из юрты выходит пожилой человек, очень похожий на шамана Сильного Тюленя, здоровается по-русски:
— Здравствуйте! Меня зовут Степной Ветер! Я рад вам! Сейчас будете кушать и отдыхать. Как Ваша рана?
— Не болит.
— Болит-болит. Это Вам сын внушил, чтобы дорогу легче перенесли. Рану Вашу еще надо лечить. Сейчас умоетесь, покушаете, и я посмотрю, что надо сделать.
— Нам сказали, что у Вас мазь есть монгольская, очень хорошая.
— Да, не хуже бурятской. Но ведь в мази важен не только ее состав. Важна энергия, которую ей передал тот, кто сделал мазь! Понимаете?
— Конечно, понимаем.
— Заходите в юрту. Дочка моя все уже приготовила. Мы вас ждали.
Гости моют руки, и присаживаются на ковер вокруг котла. Дочь шамана, довольно немолодая женщина, приносит чай в старых пиалах.
* * *Ночь. Слышны голоса степных птиц и насекомых. Мальчик сидит возле юрты и смотрит на звездное небо. Рядом присаживается шаман, обращается к мальчику:
— Почему не спишь?
— Не могу. Меня тоже зовут Ветер.
— Я знаю. Мы с тобой — очень сильные шаманы, Ветер. Когда я умру, вся моя энергия перейдет к моей дочери и к тебе. Поровну. Так решили шаманы, когда узнали, что ты едешь ко мне в гости.
— Почему вы говорите о смерти? Вы же еще не старый!
— Это вид у меня такой. Дел много и о старости некогда думать. А она пришла. Совсем трудно мне стало жить. Но и умереть пока не могу. Дел много… Мне скоро сто лет. Ветер, это очень большой срок для человека! Моя дочь — уже давно прабабушка. Понимаешь?
— А я думал, что Вам не больше семидесяти!
— Я сам так думаю последние тридцать лет. А сердце по ночам все чаще останавливается и просит отдыха. Я даю ему отдых и живу дальше. Главное, передать свой дар в хорошие руки.
— А если бы я не пришел? Или если бы у Вас не было дочери?
— Всегда есть человек, которому следует передать свой дар. Просто иногда бывает так, что этот человек еще не родился. Приходится ждать.
— Где?
— В стране предков.
— А где эта страна?
— Тебе рано об этом знать. У тебя очень много дел впереди. Таких дел, которые не может сделать больше никто на земле! Шаманы решили, что некоторые из нас, уходя в страну предков, будут передавать тебе свой дар. Ты будешь его хранить, им пользоваться на благо людям и потом передашь Александру.
— Брату?