Трое в Долине - Юрий Никитин

Он встал и поставил возле Таргитая бадью с водой, чтобы луна утопилась, если пойдет к нему. В щель было видно, как привлеченные лунным светом из далекой реки поднимаются серебристые девичьи тела. Двигались медленно, скованные холодом, потом донесся смех, русалки принялись расчесывать волосы, забирались на вербы, все обходя роскошную березу.

Мрак засмотрелся, в хате было душно, несмотря на открытое окно и двери. Девичьи тела мокро блестели, наверняка такие прохладные, упругие. В такую жару это лучше, чем раздобревшие жаркие тела сдобных молодых девок, горячих и потных.

Тихонько ступая, он вышел на крыльцо, опустился на ступеньку. Мертвенный лунный свет заливал обширный двор, высвечивал высокую поленицу, двор, колодезный сруб, широкую колоду-корыто для свиней.

Звезды часто исчезали, закрытые крыльями летучих мышей. Летали совершенно бесшумно, Мрак слышал только глухой стук, когда хватали крупных хрущей, затем был короткий чавк, сопенье, и снова меленькие зверьки носились над двором.

В сарае гулко ухнул сыч, напоминая о себе, в конюшне сопело и чесалось так, что ветхая стенка трещала, из пазов сыпался истлевший мох.

Сзади затрещали половицы. Мрак на мгновение собрал мышцы, но тут же распустил. Подкрадываются не так, этот идет открыто, даже нарочито топает, предупреждает...

Крупный человек прошел мимо, задел его плечом. Мраку показалось, что нарочито, тем более, что воевода, это был он, тут же сказал:

— Извини.

— Ничего, ничего, — успокоил Мрак. — Еще раз — и в морду.

Воевода остановился рядом, навалившись грудью на перила. Мрак молчал, смотрел на двор, на далекую стену леса, что изломанной черной стеной гасила звезды, словно отнимала от мира. Странно, луна не высвечивала кроны, отсюда было бы видно.

— Не спится? — нарушил молчание воевода.

Мрак смолчал. Ночь хороша, настолько хороша, что в ней есть место разве что волку, но не человеку. Запахи идут плотные, устойчивые, не размытые, не растрепанные ветром. Он может сказать, сколько коней в конюшне, какой масти, сколько из них кобыл, даже какие покрытые, какой овса сыпнули маловато, до сих пор сердится, долбит копытом стену.

— Первая ночь спокойная, — сказал воевода. — Правда, еще не кончилась. Может и бедой обернутся. Так что я, чтоб не брать грех на душу, посоветовал бы тебе, чужак, разбудить дружков да убираться восвояси.

Мрак медленно разомкнул губы:

— Грозишься?

— Предупреждаю, — огрызнулся воевода. Чувствовалось, что обижен. — Беда может случиться.

— От твоей хозяйки?

— От нее большой не будет, это мелочи... Ну, кто из мужчин обращает внимание на бабий визг?.. А вот от тех, кто идет по нашему следу...

Он сказал многозначительным голосом, но чужак внизу на ступеньках не шелохнулся. Лунный свет уважительно обрисовывал массивную плиту его плеч, что заканчивались округлыми валунами, скользил по волчьей шерсти, задерживался на несколько странных ушах, чересчур заостренных кверху. Чужак был силен, но воевода смутно чувствовал, что спокойствие сидящего на ступеньках вовсе не от его широких плеч и длинных мускулистых рук.

— Ладно, — сказал он, сдаваясь, — я предупредил, моя совесть спокойна.

Мрак нехотя разлепил губы:

— Оно же гонится за вами? Ну и пусть разбирается с вами.

Воевода громыхнул раздраженно:

— Станут разбираться! От вас одни кости останутся.

Мрак сказал хладнокровно:

— Вас пусть жрут, нам-то что? А сунутся к нам, уйдут стрижеными. А если покажутся вкусными, то сожрем сами.

Его глаза блеснули хищным огоньком. Воевода ощутил, как по ногам пробежал озноб. Не зря колдун послал поговорить к этим лохматым. Но как бы не оказалось, что попадут из огня да в полымя. Правда, умельцы умеют один огонь гасить другим, встречным...

— Я к тому, — сказал воевода тверже, — чтобы не высовывались, если что начнется. Мы отобьемся, это чтобы вас не задело ненароком. На этот раз с нами поехал сам Святобой Длиннорукий. Нечисть его обходит за версту!

— Да, он и мне показался уродом, — согласился Мрак. — Хоть и княжеский сынок.

Воевода помялся, буркнул:

— Это приемный сын. Все три сына княгини ни к черту... Пить, спать да девок на сеновал таскать, вот и все их умение. А этому пришлось даже княжество пообещать. Правда, за ним как за каменной стеной. Конечно, он уже сейчас держится как князь...

— С пустой головой легче держать ее гордо, — согласился Мрак. — Да и спина прямее.

Воевода чуть усмехнулся:

— Даже доспехи носит, ты ж заметил, княжеские.

Мрак буркнул:

— Стоит ежа сунуть в золотую клетку, тут же сочтет себя жар-птицей! Ладно, спасибо за предупреждение.

Луна заливала весь двор трепетным светом, Мрак чувствовал, как в теле дрожит каждая жилка, каждая кровинка уговаривает обернуться в настоящего, встряхнуться, помчаться на всех четырех, мир в десять раз ярче, в сто раз богаче запахами, четыре лапы лучше, чем две...

Он вздохнул, прошелся по двору, заглядывая во все углы. Для волчьих глаз такая темень не темень, он видел рассыпанные соломинки даже в тени. Света звезд довольно,

В дальнем углу слышалось приглушенное пыхтение, тяжелое дыхание, странная ругань. Мрак затаился, в углу в самом деле что-то копошилось, словно дрались кошка с собакой.

Спать еще не хотелось, он тихонько подкрался, задержал дыхание. Острые глаза вычленили двух маленьких лохматых. Дрались молча и упорно, оба одинакового роста, оба толстенькие, с длинными белыми бородами.

Мрак присмотрелся, один из домовых защищал увесистый клок сена, а второй явно пытался отобрать.

Ему стало все ясно, сам видел, что сена в конюшне маловато, но хозяину некогда, гостей понаехало, вот конюшник, что коней любит и жалеет, отправился воровать сено в чужую конюшню. Но местный конюшник заметил, догнал...

— Эй, — сказал Мрак негромко, — который из вас с постоялого двора?

Домовые драку не прекратили, только поглубже забились в тень, прячась даже от лунного света, не подозревая, что волчьи глаза видят их так же ясно, как и днем.

Один из домовых наконец прохрипел:

— Я...

— Давно пора, — сказал Мрак.

Он ухватил чужого домовика, оторвал от постоялиного, шмякнул головой об угол дома и, широко размахнувшись, швырнул через видневшийся вдали забор.

Домовик тяжело отдышался, подобрал сено, буркнул:

— Вообще-то он не оттуда... а совсем наоборот, но ладно, доберется. Но если пойдет через мой двор, я ему припомню.

— Нехорошо быть злопамятным, — укорил Мрак. — Все-таки ты спер сено, а он только защищал.

— У него этого сена на две зимы хватит, — огрызнулся домовик. — А мой хозяин не успел, скотина! Что ж, бедным лошадкам голодать?.. Ладно, говори быстро, чего просишь. Мне коней кормить пора.