Тихая застава - Валерий Поволяев

Подумал о том, что в одиночку он вряд ли сможет оторваться от душманов. А вообще – как повезет. Удастся остаться в живых – он будет благодарен Богу, судьбе, звездам своим, ангелу-хранителю, всем, кто переживает и молится за него, не получится – тогда что ж…

Минут через семь вал душманов снова возник из редеющей пелены падающего снега.

– Ну, блин, опять вы? Ну, ближе, ближе! – заведенно пробормотал Дуров. – Еще ближе!

Он подпустил душманов близко, но не настолько, чтобы можно было воспользоваться гранатами, ударил, как и в прошлый раз, длинной прицельной очередью, стиснул яростно зубы, словно давил челюстями железо, и просипел смято:

– Эт-то вам за капитана, г-гады, это вам за нашу тихую заставу, это вам за то, что вы все испохабили… За убитых ребят, за Трассера, за издевательства! Это вам за все, за все, за все!

Дурову и в этот раз удалось остановить душманов. Снег – слабенький, гаснущий, вместо того чтобы угаснуть совсем, неожиданно воспрянул духом и повалил с прежней силой – падал он густо, обвально, в пяти шагах ничего нельзя было увидеть, все растворилось в неприглядной холодной плоти, снег давил, сплющивал пространство, в нем Дуров ощущал себя, как в могиле. Отстрелявшись, он снова побежал по дороге вверх, к перевалу, до которого осталось совсем немного, чтобы скоро покатиться вниз, но не знал, дотянет до перевала или нет, – душманы могут подстрелить его гораздо раньше и тогда своей горькой судьбой он сравняется с капитаном, с Трассером, с десантником, оставшимися лежать убитыми в пулеметном гнезде. Сержант поднимался по дороге к перевалу, отстреливался, когда по нему начинали вновь бить из автоматов, делал короткие перебежки, исчезал в снегу, затем возникал вновь, одинокий, угрюмый, страшный, и душманы никак не могли приблизиться к нему, взять и бесились от этого, и редели их ряды… Потом Дурова не стало видно, он исчез.

А снег все падал и падал. Это был чужой снег. Такого снега в России не бывает.

1992–1996 гг.