Большие Надежды (СИ) - Оськина Варвара

Чуть прищурившись, Флор осторожно прислонилась бедром к перилам и осмотрелась. Вычурная красота этого места била в глаза так, что хотелось зажмуриться. Повсюду со стен свисали кроваво-алые и белоснежные штандарты Суприма и Канцеляриата, а яркий свет ламп, что украшали высокий расписной потолок прямо у неё над головой, отражался в тысячах хрустальных подвесов, расположенных повсюду небольших бра, отчего на украшавшей балконы и ярусы позолоте то и дело вспыхивали блики радуги. Было душно. По крайней мере, в той нише, куда привели Флор, воздух словно застыл, а потому в нём словно осели сладкие запахи витавших повсюду парфюмерных отдушек. Ими здесь, похоже, пропахла каждая привилегированная особа женского пола, и теперь это амбре поднималось неумолимой тягой вентиляции под потолок. Именно туда, где согласно положению в Городе полагалось быть Флор. Отвратительно.

Разумеется, будь на то её воля, Флор никогда бы не пошла на этот приём. Она даже не переступила бы порог Башни в сей знаменательный вечер. Только вот Кеннет Миллер оказался достаточно убедителен в своих угрозах, заставив их с Бет не только появиться на празднике, но и засвидетельствовать почтение Суприму, которое едва не застряло у Флор в глотке. Смотреть, а уж тем более благодарить похожее на гуманоида тело в белой хламиде, из-под которой торчали металлические протезы, было невыносимо. Впрочем, теперь, когда основная торжественная часть была выполнена, Флор с каким-то мстительным самодовольством смотрела, как пресмыкаются остальные, не забывая прятаться от навязчивого внимания главы лаборатории в тёмном углу. Поэтому, ещё раз бросив взгляд на вычурное убранство зала, она отошла от вглубь их крошечного отсека.

На самом деле, Флор понимала, насколько выглядит жалко, но вряд ли день мог стать ещё хуже.

– Пойдём, попробуем раздобыть что-то поесть, – шепнула неожиданно Бет.

Вот кто, кажется, несмотря на всё демонстрируемое недовольство, получал истинное наслаждение от приёма. Сегодня в Лаборатории, помогая друг дружке застегнуть протокольные платья, они с Бет условились сбежать с мероприятия, как только будет возможность, но планы, кажется, поменялись. Всё ещё одержимая мыслью найти себе достойного спутника, чтобы скоротать последние тридцать лет жизни, коллега выглядела очаровательно. Белокурые волосы были красиво убраны лентами, а платье, что своим цветом электрик недвусмысленно намекало на её принадлежность не к самой низшей ступени «башенной» иерархии, казалось очаровательным. Бет была настолько женственна, что Флор скривилась.

Да уж. Ей, с её почти лысой головой и фигурой одной из плоских колонн центрального зала, о таком оставалось только мечтать.

– Нет. Не хочу, – вздохнула она наконец, перестав пялиться на подругу. Зависть – очень плохое чувство, Флоранс Мэй. Не забывай! – Да и не думаю, что нам с тобой что-то положено.

– Нам, может, и нет. Но никто не мешает найти себе компанию, которая окажется достаточно великодушна. – Серые глаза Бет хитро блеснули, но Флор лишь скептически нахмурилась. – О! Во имя всего, в кого ты такая зануда?

Бет всплеснула руками и обиженно надула губки. И это, почему-то, вызвало внутри волну едкого раздражения.

– В своих родителей, – процедила Флор и отвернулась. – Наверное. Я не знаю. Ещё какие-нибудь претензии к моим генам?

За спиной воцарилась тишина, которую прервал длинный и очень трагичный вздох.

– Нет, бука.

– Тогда ты, кажется, собиралась идти.

– Если будешь так разговаривать с каждым, кто проявляет к тебе хоть капельку дружеских намерений, то рискуешь остаться одна.

– Меня это вполне устраивает, – холодно отозвалась Флор.

– Что за глупость! Никто не хочет провести последние тридцать лет в одиночестве.

– А я не сказала, что хочу, – оглянулась Флоранс, устало рассматривая недовольную Бет с головы до ног. – Но для меня нет других вариантов.

– Трагедия и самоуничижение, – закатила глаза та.

– Легкомысленность и надоедливость, – парировала Флор, но затем смягчилась и кивнула в сторону выхода с яруса. – Иди. У тебя и правда есть все шансы сегодня найти кого-нибудь интересного.

– Думаешь? – воспряла духом Бет, мгновенно позабыв обо всех спорах. Она потуже затянула одну из лент и смущённо улыбнулась.

– Определённо, – кивнула Флор и невольно вздрогнула, когда мимо неё пролетел настоящий человеческий вихрь. Хлопнула дверь, и в сумрачном душном углу стало тихо. Что ж…

Флор пожала плечами и вновь повернулась к залу. Она скользнула было взглядом по мелькавшим в ярусах напротив фигурам людей, но отражавшая свет позолота оказалась такой яркой, что пришлось на мгновение прикрыть глаза. Проморгавшись, Флор посмотрела вниз. Там, благодарение всему, не было настолько ослепляющего блеска хотя бы потому, что окружавшая Суприма группа Карателей будто поглощала все попадавшие на их одежду лучи. Тёмным пятном они стояли вокруг одетого в белую хламиду старика, готовые в любой момент защитить символ Города. Флор чуть прищурилась, а потом хмыкнула.

Ханта не было. Ещё раз внимательно осмотрев все шесть высоких чёрных фигур, у которых даже парадный доспех был лишён малейшего украшения, Флор окончательно убедилась, что не ошиблась. Так странно. Она не видела его уже неделю, с того самого дня, как он одним лишь кивком головы велел ей убираться. А теперь его нет и здесь. В груди зашевелилась совершенно иррациональная обида на весь белый свет. Флор тряхнула головой, но потом не выдержала и со всей злости пнула каменный парапет балкона, тут же зашипев от боли. Безнадёжно!

Скрестив на груди руки, она отвернулась от зала и сердито уставилась в бетонную стену. Право слово, можно сколько угодно пытаться себя обмануть, кривить губы и язвительно огрызаться на восторги Бет, но правду не скроешь. И сегодня, глядя на своё отражение в зеркале, Флор видела, как горят щёки и уши… Как краснеют обкусанные губы… Как хмурится лоб. А неуклюжая попытка прихорошиться вызвала внутри такую волну смущённого стыда, что Флор едва не залепила себе оплеуху. Идиотка! Идиотка, которая ждала этого дня и боялась признаться в этом даже себе.

Стивен наверняка назвал бы её предательски легкомысленной! О, она почти слышала этот немного визгливый обвиняющий тон, но ничего не могла ему возразить. Джонс был прав, ведь вместо того чтобы беспокоиться о «тридцать первой» или о собственной жизни… Вместо того чтобы думать, как выполнить безумный приказ… Наконец, вместо того чтобы просто делать свою работу, Флоранс Мэй нервничала и переживала, куда пропал Артур Хант!

Восемь дней тишины довели её до невроза. Флор вздрагивала от малейшего шума, оборачивалась в коридорах, когда ей мерещился его пропущенный через вокодер хриплый с присвистом голос. Она даже задерживалась в общем холле в надежде, что случайно снова заметит его на одном из переходов, но ничего. Её даже не пускали больше в Лаборатории Отдела Единообразия, а значит, эксперимент действительно завершился. И постыдно тревожно было осознавать, что на этом завершилось и их с Хантом сотрудничество. Мысль, что раз её услуги больше никому не нужны, то и ему нет до Флоранс Мэй дела, с каждым днём звучала в голове всё громче и громче. И это было внезапно обидно.

Тем не менее… Тем не менее Флор хотела его увидеть и убедиться, что с ним всё хорошо. Вопреки доводам Стивена, она не верила, будто Ханта могут наказать за провал с программой естественного размножения. Алекс Росс должен был знать, что эта идея весьма безнадёжна, ведь дневник Руфь почти не оставлял в этом сомнений. А потому здесь не было чьей-то вины, и Канцлер наверняка понял и оправдал любимца. Но тогда… где он?

Не выдержав, Флор вновь обернулась, вцепилась в обитый тканью парапет и почти перегнулась через него, чтобы разглядеть собравшихся внизу людей. Тёмно-зелёное, почти чёрное, платье, которое осталось ещё со времён выпуска из Интерната, впилось швами в шею. Флор закашлялась. Дёрнув высокий кружевной воротник, она потёрла немедленно засаднившую кожу и почувствовала, как на той проступает некрасивый узор, что в точности повторял контуры вышитых жёсткой ткани листьев и каких-то пышных цветов. Однако сейчас эти ощутимые неудобства мало волновали озадаченную Флор. Скрипнув зубами, она резко выдохнула и прикрыла глаза. Никого. Внизу не было никого, кроме вычурной элиты, что своими нарядами слилась в одну пыльно-белую бурлящую массу. Статус этих людей позволял им носить одежды светлого цвета, так что на их фоне чёрные доспехи Карателей смотрелись особенно ярко, но нужного среди них, увы, не было. Зато Флор увидела Льюиса, который будто небрежно бросил взгляд вверх – точно туда, где стояла она, – а потом едва заметно кивнул.