Потапыч (СИ) - Cyberdawn Cyberdawn

Спешились и потопали за нами. Правда, часть дружины технично юркнула в кусты — видно, контролировать «гостюшек». А я прикидывал, что это вообще. И выходило — геморрой для дружины. И нас с волхвами, но по остаточному признаку. Эти деятели, устроив «гулянку» в одном временном окне с охотой, очевидно, просчитались. На охоте сейчас было под полтысячи владетелей. Именно «войну воевать» эти обиженки не хотят, тут понятно. Но «прийти в коричневом и испортить весь праздник» — хотят однозначно. Одно радует — их всего пара десятков, да и задираться и хулиганить, думаю, будут не все. Но при этом — геморроя добавят ощутимо.

Собственно, так и вышло. Дежурить ночью всё-таки стал я, ну и началось… Правда, быстро закончилось, уж на поляне точно. Лидари просто… отрвала голову одному из «гостюшек», напоказ, с потоками крови. Перед этим жестом остановив рванувших к месту конфликта (ну, скорее, брани в адрес конкретной Лидари и поднадзорного паренька).

— Поединок закончен, за поносные слова надо отвечать, — почти промурлыкала она, при этом слышно было это по всей поляне. — И головой — тоже, — дополнила она, демонстративно посмотрев на голову гостюшки, пырящуюся мёртвыми глазами в звёздное небо.

На этом акте «оперативного правосудия» понаехавшие притихли. Я сам, обходя поляну по периметру, прикидывал «законы, уклады» и пытался понять. Выходило — решение скорее верное, чем нет. По крайней мере, этим оперативным правосудием Лидари отвадила людей в коричневом от прямого саботажа и хулиганств на поляне. При этом не нарушила законов и действовала полностью в рамках укладов. Столь жёстко и быстро не слишком принято, в Золотом вообще свой, полуофициальный «дуэльный кодекс», но именно тут и сейчас — всё правильно, правомерно и дальновидно сделала.

Правда, по «периферии» продолжали пытаться «испортить праздник», устроив поединок. С большинством сами гости-хозяева вполне справлялись, но несколько случаев резни было. Не до смерти, но поединки с ранениями. Ну и на Лидари никто больше не нарывался, очевидно, дорожа таким аксессуаром, как голова.

Даже наш ертаул, делая обход, припёр одного «гостюшку» в лечебную избу. И я тут почти не причём: мы обходили поляну на границе с лесом, я «чувствовал духов, слышал голоса», и тут из кустов — звуки типа слов, довольно громкие. Естественно, заглянули за деревья — а там девица из «гостюшек», конная, наезжает на парня из Кукува. Что сыча занесло в леса — хрен знает, но он клюв знакомый, вёл нас вдоль берега. Вроде и не наше дело… но я решил слегка схулиганить, заодно проверить некоторые прикидки.

— Стойте, я сам, — шёпотом сообщил я ертаулу и, полуобернувшись, рванул к дереву за спиной девицы.

И — прекрасно сработало. Уж заметила ли меня эта дамочка, занятая наездами на Кукува — хрен знает. Но лошадь меня заметила точно, точнее — обе, учитывая удерживаемую Кукувой за узду. Но гостюшкина была ближе. А за спиной дамочки — дерево. В общем мой диверсионный и скрытый рывок привёл к таким результатам:

Кукува-проводник копошится в траве, выражаясь прочувствованными словами и потирает лапку, которой держал узду смотавшегося транспортного средства.

Девица-гостюшка лежит под деревом, тихая и спокойная. Её конина встала на дыбы, приложив наездницу о дерево за спиной, втопила в лес. Ну и со смачным тюком дамочка приложилось головой о древесный корень.

— Живая, однако, — даже несколько удивился я, выходя из-за дерева.

— Видом⁈ — вытаращил на меня совиные глаза Кукува.

— Видом, видом, — признал я этот вопиющий факт. — Оттащу её лекарям, — взвалил я дамочку на плечо. — Гость… вроде? — уточнил я, поднимая бровь.

— Гость, — решительно кивнул через четверть минуты Куква. — Благодарю, почтенный.

— Всё милостью Апопа, я просто гулял, — наставительно сообщил я, топая к ертаулу.

По дороге к лекарской избе пришлось пояснять, что за «секретную видомскую магию» я использовал — народ, к моему некоторому удивлению, был не в курсе. Так что остаток обхода наш поход озвучивали сдержанные смешки — даже одна штука от Квадрасека. Ну и на самом деле — забавно вышло, хмыкнул и я.

31. Свинский вопрос

На рассвете наша группа товарищей заснула, сменённая группой товарищей Казни. А в полдень мы снова совершали обход, и на этот раз возникало ощущение, что на эту охоту припёрлись вообще все Владеющие Золотого. Около тысячи всяческих рож, рыл и физиономий, не меньше. Правда, сколько их точно — я, естественно, не в курсе. Родов — примерно пять сотен, плюс-минус но это от тех же многосотенных Лидари или Рейнаров до одинокого Гродича (род птаха рассекал небеса в каком-то глубоком зажопинске континента, на фоне которого Медвежий Угол выглядел невозможной метрополией), или меня — рода из одного человека. Плюс старики-дети, тоже неучтённые, не как бодрая старушенция Куква, а сморщенные (хоть и довольно подвижные, судя по воспитательному воздействию на спиногрыза) престарелые мощи Бурлихи.

В общем — понятно, что далеко не все, а подумав, я понял, что владеющих в Столице выходит порядка пяти тысяч. Но, тем не менее, очень обширное собрание, хоть и не толкавшееся на поляне, но питающееся, общающееся и занимающееся прочими владетельскими делами в довольно плотных условиях. Даже простых дружинников, уныло мелькающих в этой толпени, умеренно пожалел: нам, рожам религиозным и могущественным, достаточно обходить поляну дозором, на всякие конфликты и хулиганства поплёвывая (по желанию можем и помочь, но в «прямые обязанности» поддержания порядка или «благолепости» не входит). А вот дружинникам надо сновать в этом плотном скоплении владетелей, гасить конфликты (вплоть до загашения конфликтующих, в крайних ситуациях) и при этом — не вызывать своим снованием новых.

Впрочем, жалеть этих бездельников я вскоре прекратил: совершенно дурацкое занятие. А стал умеренно радоваться и ликовать, что не занимаюсь такой хернёй, что занятие несколько поприятнее. Сделали с ертаулом обход, никакой навской пакости не обнаружили. Хотя я, для себя, обнаружил несколько иную… ну не знаю, пакость или нет.

В общем, неподалёку от маршрута нашего патрулирования к отправке в на охоту готовились Капросы. И Фиалка, поставщица вкусняшек (за мои красивые глаза) там тоже наблюдалась. И если с кабанством «в общем» я ограничился приветственными кивками, то хрюшка-валькирия отожгла, иначе и не скажешь. Исполнила такую пантомиму… Дело в том, что вопрос секса для деторождения и секса для удовольствия в Зиманде был совершенно нормален. Таких специальных личностей, как сектанты с их запретами (на фоне «плодитесь и размножайтесь» от их бога особенно доставляющие) или уголовники у власти, навязчиво пихающие свои «понятия» в законы — сюда не завезли. Ну и девицы из Счётов, помимо закрытия вопроса непосредственно, закрывали пробелы в моем половом зимандском воспитании опосредованно. Жесты, намёки, эвфемизмы и всякое такое — при отсутствии табу и вполне религиозном слове «ярить», не всегда было уместно орать на всю округу «Сударыня, позвольте я вам впердолю!»

Так вот, Фиалка, «скромно» опуская глазки, жестами и мимикой выдала мне сюжет жёсткого порнофильма. В плане что, как она мне сделает и какие места себя предоставит. Вот прям «тяжёлая порноартиллерия», без шуток. При этом, хотя были это именно жесты, но не особо скрываемые… Хотя это-то как раз при отсутствии табуированности нормально. И после такого мотать головой в плане «у меня голова болит» было… ну фактическим посылом девицы. Припёрла к стенке, хрюшка такая! Ну ладно, мысленно вздохнув делаю ответный жест (ребята понятливо притормозили): мол, так уж и быть, ваше предложение меня заинтересовало. Как и когда? В ответ пантомима: вот прям хоть сейчас, вожделеемый Потапыч! Чем раньше, тем лучше, но когда вам будет угодно. Ну, отсемафорил, что так, мол, и так, давайте на закате — как раз время сна выйдет, на что получил энергичные кивки.

И потопал дальше с ертаулом, умеренно печалясь о беспросветном свинстве своей будущей личной жизни. Впрочем, с тем, что Фиалка пробьётся мне в любовницы — я практически смирился. С учётом её знаков внимания — всё было не так страшно, хоть и явно не «мой типаж», как внешне так и внутренне. Но — не страшна, полезна подарками, а в перспективе и не только. В общем, пусть будет, заключил я, перестав печалиться.