Любовник - Авраам Иехошуа

Он смотрит, как я прочищаю бензонасос, подбираю новый винт. Дает мне какие-то странные советы. Нельзя сказать, чтобы он имел ясное представление об устройстве машин.

– Скажи, тебе в последние месяцы не попадался светло-голубой «моррис», модель сорок седьмого года?

– Чего тут только нет: «моррисы», «вольво», «БМВ», «форды», «фольксвагены», «фиаты». Модели на все вкусы. Сколько ни увеличивают налоги, а на дорогах все больше машин.

– Но маленький светло-голубой «моррис»…

– И «моррис», и всякие другие. Он плохо соображал спросонья.

Я завел его тягач. Он был в восторге. Сможет теперь вернуться и поспать дома. Может, я хочу немного подработать, он будет давать мне определенный процент.

Я улыбнулся, эта идея развеселила меня.

– Нет, но я мог бы купить у тебя твой тягач.

– Купить?

– Да. Для чего тебе в твоем возрасте крутиться ночью по дорогам?

Он почесывает в голове.

– Сколько дашь?

– Пригони его завтра ко мне в гараж, и договоримся.

Назавтра в полдень Эрлих говорит мне:

– Ты что, звал кого-то, чтобы он продал тебе тягач?

Я вышел к нему. Он стоял там, низкорослый, плотный старик крестьянин, около своего тягача. Я вспомнил отца, тот же акцент, тот же говор. Он смотрел, пораженный и удивленный, на огромный гараж, на несколько десятков рабочих.

– Это все твое?

– Да.

– А я предлагал тебе работать у меня… – сказал он то ли с горечью, то ли усмехаясь.

Я осмотрел тягач. Он был в довольно запущенном состоянии. Я позвал Хамида, чтобы он проверил мотор, а Эрлиху велел поинтересоваться ценами на рынке. Через час они дали мне полный отчет. Я сказал Эрлиху:

– Ну так назови ему цену и купи этот тягач. Эрлиху не нравилась вся эта сделка.

– Зачем тебе нужен тягач?

– Начнем буксировать по ночам застрявшие машины.

– А кто будет этим заниматься?

– Я.

– Ты? – Он не поверил.

– Да, почему нет? Думаешь, я уже забыл, как работают…

Наим

Назавтра он не пришел в гараж. Рабочие ни о чем меня не спрашивали, словно их ни капли не трогало, что я ночевал у него. Только Хамид спросил, какую работу я выполнял ночью, и я сказал, что он чинил испортившийся котел у себя дома и что я подавал ему инструменты.

Через день Адам пришел на работу, но не перекинулся со мной даже словом. Прошел еще день, а он будто не видит меня, и так день за днем. Один раз он заметил меня, улыбнулся и сказал: «Ну, как поживают стихи?» Не успел я ответить, как его позвали к телефону и он исчез. Прошло уже две недели с той ночи, а он словно забыл обо мне. Забыл, что я ночевал в его доме, мылся в его ванне. Не знаю почему, но мне стало очень грустно, хотя чего мне от него ждать?

И стихи не читались, все время я старался крутиться возле него, может, он скажет мне что-нибудь, может, пошлет куда-нибудь, но он в упор меня не замечал. Я прямо в собаку превратился, чую его запах, ощущаю следы его присутствия. Но он очень занят, все время уходит куда-то. Купил старый тягач и все время только вокруг него и хлопочет, забросил весь гараж. Обновил его, покрасил, приделал разные приспособления, а сам постоянно в каком-то напряжении, просто комок нервов.

Дни становятся все длиннее. Утром, когда мы выезжаем из деревни, уже светло, и возвращаемся мы тоже засветло. А мне все ужасно наскучило. Только и делаю, что регулирую тормоза, лежу под машинами и кричу евреям: нажми, подержи, освободи, потихоньку, нажми. И евреи слушаются.

А дни проходят, похожие один на другой. Ничего не происходит. Снова говорят о войне, и радио тарахтит без перерыва. И мы тоже стали слушать, что говорят евреи о себе, беспрестанно ноют, ругают сами себя, и нам это даже нравится. Приятно слышать, какие они испорченные и глупые и какая у них тяжелая судьба, хотя это совсем незаметно – все время меняют машины, покупают новые, побольше.

Однажды в конце рабочего дня он привел свой тягач, чтобы отрегулировать тормоза. Сам залез под машину, а мне велел нажимать на тормоз, не доверяет мне, что ли, сделать самому. Эта его машина всем уже страшно надоела, возится с нею, как ребенок, ни разу в жизни не видевший машины. Потом он закончил работу, вылез из-под машины, смотрит на нее с любовью – что бы еще улучшить. Так мы стояли с ним вдвоем в тишине, ни единой души рядом. Я испугался, что он опять ускользнет от меня, и вдруг у меня вырвалось:

– Как поживает бабушка?

Хотя мне хотелось спросить, как поживает Дафи, но получилось у меня – «бабушка». И я покраснел…

– Какая бабушка? – удивился он.

– Бабушка, у которой мы были ночью… которая потеряла память и нашла ее…

– А… бабушка… ха… ха, она в полном порядке, передает тебе привет.

И начал испытывать подъемный кран, поднимает его и опускает. Вдруг он посмотрел на меня, стал внимательно приглядываться. Видно, его осенила какая-то новая идея.

– Послушай, ты мне нужен для ночной работы на этом тягаче. Отец разрешит тебе ночевать в городе?

– Конечно… – сразу же загорелся я, – моему отцу совсем неважно, где я ночую…

– Ну и прекрасно, принеси завтра свои вещи… пижаму и все остальное. Начнешь работать по ночам на тягаче… будем буксировать машины… будешь ездить по дорогам… вместе со мной…

Ох как сильно забилось у меня сердце, какое счастье привалило!

– Хорошо… а где же я буду спать? Опять у вас в доме…

Он посмотрел на меня немного удивленно.

– Найдем тебе место… не волнуйся… организуем что-нибудь здесь, в гараже, а может быть, даже у госпожи Армозо… у бабушки… – и снова рассмеялся, – а что, будешь спать у нее… отличная идея… она будет заботиться о тебе, а ты немного поможешь ей.

Адам

Назавтра Наим пришел со старым чемоданом, в зимнем пальто, которое было ему велико. Арабы смотрели издали, как он подошел ко мне. Я уже заметил, что их интересуют отношения, которые завязались между ним и мною, наша близость казалась им странной и подозрительной.

– Что ты сказал отцу?

– Сказал, что вы берете меня в свое распоряжение.

– Ну и что он сказал?

– Ничего… – он покраснел, – чтобы вы присматривали за мной, словно вы отец мне…

– И это все?

– Все.

Так вот с легкостью они отказываются от собственного сына.

– Хорошо. Сядь и подожди тут.

И весь день он сидел в сторонке в своем большом, не по росту пальто, рядом чемодан, безмолвно ждет, уже как бы отделен от других рабочих, следит за мной: куда бы я ни пошел, я чувствую на себе взгляд его черных глаз. Вдруг в моем распоряжении оказался этот мальчик. Словно я усыновил ребенка.

В полдень я решил поговорить с Хамидом.

– Я беру Наима, чтобы он помогал мне ночью буксировать машины. Он будет жить у одной старухи. Все будет в порядке, не беспокойся.