Попаданка в стране драконов - Тася Тараканова

оглушила эту шайку, мы удрали оттуда. Я… — Эрвин сбился, не представляя, как передать тот ужас, который он испытал, увидев неподвижную Соню на спине Горыныча. — Я не знал, что предпринять, ты была без сознания, я решил лететь в Энобус, надеялся на помощь, да и здесь вряд ли бы нас стали искать. Мы беспрепятственно попали в город, а потом сюда домой.

Соня смотрела на осунувшееся лицо Эрвина, которого как будто вновь накрыл приступ ужаса и беспомощности.

— Я не знала, что у тебя есть дом, — улыбнулась она.

— Показал тебе все тайные места, ничего больше не осталось, — в тон ей ответил Эрвин.

— Горыныч и Стрела в порядке?

— В полном порядке. Они, оказывается, образовали пару. Думаешь, почему Горыныч исчез с поляны? Стрела его отыскала и увела за собой. Каким чудом он нашел нас в каньоне, я не знаю. Наверное, у него всё-таки есть шестое чувство. А Стрела прилетела следом, — Эрвин вздохнул.

Он вспомнил, как Горыныч бережно летел, неся Соню на спине, как аккуратно и плавно совершил посадку, как обнюхал лицо девушки, когда юноша снял ее с его спины. Как топал вслед за ним с Соней на руках.

— Я принял решение, — сказал Эрвин, — отпустил Горыныча на волю. Подружка у него дикарка. Да еще этот побег из Калитки. Горыныч сейчас вне закона. На воле ему будет безопаснее, — Эрвин с сожалением развел руками. — Теперь у нас нет драконов, вот и всё. Ты расстроилась? — Эрвин внимательно посмотрел Соне в глаза.

— Нисколько, — ответила она серьезно. — Я рада за них. Они наши спасители.

— Забыл сказать, Рамзеса я тоже отпустил. Чертов дракон был совершенно неуправляем, да еще решил составить конкуренцию Горынычу, приударить за Стрелой, — Эрвин погладил руку девушки. — Самое главное, ты жива. Всё остальное в прошлом. И не будем его ворошить.

За дверью послышались голоса. Авивия с кем-то спорила, увещевая его, а раздраженный тон собеседника слышался всё ближе. Похоже, женщина сдерживала мужчину, который рвался в комнату. Соня не успела испугаться, как дверь распахнулась и на пороге возник небритый седой мужчина среднего роста в очках с затемненными стеклами. С виду он напоминал судью, непоколебимо уверенного в своей правоте. Следом за ним вбежала запыхавшаяся Авивия.

— Ты в курсе, что мы можем пострадать из-за тебя? — без предисловий начал мужчина, обращаясь к Эрвину. — Я не собираюсь молчать, мне дорога моя жизнь и жизнь твоей матери. Ты по уши завяз в дерьме и теперь тащишь на дно близких!

— Ты мне никто и находишься в моем доме! — гаркнул Эрвин, уже стоявший на ногах и сжавший кулаки. — Я здесь хозяин и буду делать что хочу.

— Когда тебя здесь найдут, нам всем конец, — яростно прошипел мужчина.

Его злоба выплеснулась на присутствующих вместе с ядовитой слюной, брызнувшей во все стороны, так почудилось Соне.

— Дурмитор, девочка еще очень слаба, — упавшим голосом проговорила Авивия, заранее зная, что ее слова бесполезны.

— Он законченный эгоист и государственный преступник, он не должен находиться здесь. Он всех погубит! — выкрикнул мужчина, бессильно повалился на стул и заплакал.

— Мы уйдем, как только Соня сможет встать, — сказал Эрвин, глядя на мужа матери.

Как же он ненавидел этого человека: труса и неудачника. Зачем мать вышла за него? Почему не послушала сына? Он и так не знал родного отца. За что ему такое счастье? Эрвин хотел бросить в лицо Авивии злые, ужасные слова, сказать, что благодаря чужому дядьке он стал гостем в родном доме, что незнакомый человек, влезший в его семью, рушит последний бастион родственных чувств. Эрвин с трудом сдерживал желание наброситься с кулаками на так называемого отчима. Только испуганные глаза Авивии останавливали парня. Эрвин понял, он не сможет избить негодяя на глазах у матери. На ее долю выпало так много страданий, что добавить туда еще свою ненависть и отчаяние он не посмеет.

— Мне намного лучше, — раздался спокойный, бесстрастный голос Сони.

В комнате сразу стало тихо, даже отчим прекратил истерику.

— Может, уйдем вечером, когда стемнеет? — обратилась девушка к Эрвину, застывшему как соляной столб посередине комнаты.

— Ты же совсем слаба… — проговорила Авивия дрожащим голосом.

Сердце матери разрывалось, когда она смотрела на сына и его подругу. Страх и беспокойство давным-давно пленили душу женщины, и никакими силами их невозможно оттуда изгнать. Авивия чувствовала себя несчастной, и в этом состоянии была почти всегда.

— Вы ошибаетесь, я не такая слабая, как вам кажется, — Соня попыталась улыбнуться.

— Я принесу еды, — засуетилась Авивия, — тебе надо подкрепиться, — женщина поспешила к двери и кинула мужу: — Пойдем.

Дурмитор тут же поднялся со стула и заспешил к двери вперед жены. Так или иначе, он добился своего и был собой доволен.

В тишине, которая повисла в комнате, почти осязаемо стало трудно дышать. За окном светило солнце, пробиваясь сквозь занавески. Но даже солнце не могло помочь Эрвину: дикая, необузданная ярость клубилась в груди, заслоняя всё вокруг.

— Как зовут птицу, которая щебечет там? — спросила Соня, когда молчание невыносимо затянулось.

Девушке не хотелось возвращаться к разговору, у нее не было ни сил, ни желания обсуждать семейные дела Эрвина. Ей казалось, что так будет только хуже, для себя она уже всё решила. Нынешний приют так же ненадежен, как и все остальные, и надо снова отправляться в путь. Не стоит нагнетать перед дальней дорогой, а в том, что она будет дальней, она не сомневалась.

— Слышишь, как поет? — не обращая внимания на угрюмость парня, спросила Соня. — У нас около дома парк, я, когда гуляю, всегда слушаю птиц. Таких трелей я не слышала. А, вот еще! Они перекликаются. Мама у тебя добрая, она мне оберег подарила. Я такие фенечки плести не умею, — Соня переключилась на плетеный браслетик. — Представляешь, внутри плетения чешуя дракона. А если бы это была чешуйка Горыныча? Ну, или Стрелы, например. И можно их позвать, крикнув, как в телефон, — Соня поднесла руку с браслетом к губам и произнесла: — Встань передо мной, как лист перед травой!

— Хорошо бы позвать, — медленно произнес Эрвин, — только я не знаю о телефоне, здесь такого нет.

— Значит, изобретёте. У нас тоже когда-то не было, — ответила Соня.

Настроение ее изменилось. Место безмятежности заняла тоска, даже солнце за окном померкло.

— Мне надо вернуться домой. Как можно скорее. Не хочу здесь оставаться. Я… разрушитель. Дома я буду неопасна.

— Не преувеличивай. Теперь, когда ты знаешь о себе, уже нечего бояться. Тебе надо лучше узнать дар цветка и подчинить его силу.

— Подчинить, чтобы убивать? Я же монстр.

— Ты