Поиск-85: Приключения. Фантастика - Герман Подкупняк

К стоянке машин у Северного приюта подъехали, когда пассажиры зеленых «Жигулей» их уже покинули. Оставив Веню у машины, оперативники отправились к домикам турбазы. Минут через десять договорились встретиться, чтобы скоординировать совместные действия. За десять минут надлежало обнаружить интересующие личности. На весьма ограниченной территории турбазы этого было более чем достаточно.

Скоро Евсеев увидел Ашота и фотографа, беседующих с двумя мужчинами. Обоим было за тридцать, оба были смуглы, черноволосы. Один в синем шерстяном костюме с белыми лампасами, другой одет, как охотник или геолог. Человек в спортивном костюме скоро ушел. Внешность того, который был одет в штормовку, ничем не напоминала приметы Хачизова. В спортивном костюме — очевидно, проводник. Поблизости от увлеченной разговором троицы капитан заметил Рафика — своего второго помощника. Он остановил девушку (судя по всему, незнакомую) и принялся ее о чем-то расспрашивать. Девушка кокетничала, польщенная вниманием симпатичного молодого человека. Вот она уже звонко смеется, а Рафик говорит ей, видимо, что-то смешное, а сам, стоя спиной к говорившим, прислушивается к их разговору. «Уверен, значит, что никто из троих его не знает. Видимо, что-то интересное услышал, раз решил проявить такую самодеятельность», — отметил Евсеев, направляясь к машине.

Камил уже поджидал его в автомобиле.

— Рафик ничем не рискует, — объяснил он. — А меня может вспомнить фотограф. Этот, который в штормовке, он не один. Сейчас увидите… Темная лошадка. Но не Хачизов.

Этот второй не мог быть Хачизовым уже по причине маленького роста. Хачизов все же ближе к среднему. Об этом подумал Евсеев, когда все четверо появились у машины фотографа.

Они уже отъезжали, когда Рафик втиснулся на заднее сиденье.

— Похоже, опять ближе к дому будем двигаться.

Все смотрели на молодого человека вопросительно. Чувствуя этот всеобщий к себе интерес, Рафик поспешил объяснить:

— Они едут в Черкесск.

— Это точно?

— Как то, что я сижу с вами в машине. Фотограф сказал вполне отчетливо: «Нет, в Черкесск я не могу поехать. Это слишком далеко, у меня работа, да и бензину мало». Ашот сказал, что заплатит за потерянный день, за бензин. Тот посопел обиженно, но все же пробурчал: «До Черкесска я вас довезу, а сам сразу обратно». Ашот стал жать ему руку, сказал, что в долгу не останется и что в Черкесске не заставит его стоять ни секунды.

Машина фотографа уже скрылась за поворотом, когда они тронулись.

— Кто они, не удалось выяснить?

— Тот, который появился первым, прибыл из Сухуми. Это я понял потому, что фотограф интересовался погодой в столице Абхазии. Не потому, что ему это и в самом деле интересно, а чтобы показать свою причастность к этому городу. Ашот поинтересовался Хачизовым, но, как я понял, вразумительного ответа не получил. Потом появился этот, маленький. Ашот поздоровался с ним, как со знакомым. Откуда он взялся — непонятно. Тот, что из Сухуми, слушается его, в рот заглядывает. Похоже, он главный. Это он сказал, что надо ехать в Черкесск. Вот тогда-то Джугамишев и заторопился, стал уговаривать фотографа.

В это время их обогнал мотоцикл с коляской.

Все обратили внимание на эту одиноко несущуюся машину.

Каждый отреагировал по-своему.

— Куда торопится, на тот свет?

— Откуда он вывернулся? — недоумевал Камил. — На стоянке мотоцикла я не видел.

— Наверно, кого-то привез, — предположил Евсеев. — Проехал дальше стоянки раньше нашего, вот мы его к не видели.

И только Рафик воскликнул, хлопнув себя по лбу:

— Вот почему низкорослый что-то бормотал про мотоцикл! Это он приехал на мотоцикле! Видимо, хотел встретить этого, сухумского.

— А уехать решил с большим комфортом. Теперь все понятно.

— Понятно-то понятно, — в раздумье произнес Евсеев. — Но мне сдается, что я эту тележку видел в Домбае.

— Может, другой? Мало ли мотоциклов?

— Да нет, пожалуй. Цвет коляски не тот, что цвет самой машины. Я обратил на это внимание, когда проходил мимо автомобильной стоянки в Домбае. Зачем они туда заезжали?

— Да мало ли зачем? По пути заскочить — минута дел…

Объяснение вполне приемлемое. Однако Евсеева оно не удовлетворило. Разгадка этой детали сейчас ничего не давала, даже если она и имела какое-то значение. Подумать было о чем: если Хачизов в Черкесске, предстоит серьезная операция по его задержанию. Его и всех его помощников. А коль скоро все они слетаются в этот город, можно почти с уверенностью сказать, что драгоценности из Чеканского магазина перекочевали сюда.

И если так, то эта же публика и поможет обнаружить дядю и его изворотливого племянника. Да и Бахарев не сидит, конечно, сложа руки. И местные товарищи, надо думать, не дремлют.

А пока впереди — опять дорога. Километров сто — не меньше. Пустяк, конечно, по такому асфальту и для такой машины.

Если бы не необходимость следить за другой, такой же, мчащейся впереди в сопровождении мотоцикла.

Глава девятнадцатая

Опасные переходы старинного храма

Зеленые «Жигули», преодолев большую часть Военно-Сухумской дороги, достигли пригорода Черкесска. Здесь фотограф подрулил к неприметному одноэтажному дому, высадил своих пассажиров и, развернувшись, умчался обратно. Вскоре здесь же остановился мотоцикл. Машина оперативников проскочила, не задерживаясь, мимо переулка, в котором стоял дом. Оказавшись вне видимости, остановились тоже. Оба помощника капитана высадились: надо было установить адрес, по нему владельца дома. Евсеев проехал в городской отдел.

День уже далеко шагнул в послеобеденную пору. Надо было поспешить: предстояло скоординировать свои действия с местными товарищами, разыскать Бахарева, чтобы объединить свои усилия в предстоящем поиске и, если возникнет необходимость, в захвате.

Бахарев был несказанно рад появлению Евсеева. Он только что побывал у своего коллеги — начальника уголовного розыска, которого посвятил в создавшуюся ситуацию. Дядю разыскать не составляло большого труда теперь; более того, он признался, что живущий на Урале племянник прислал ему телеграмму. Сообщал в ней, что скоро приедет. Но вот уже минула неделя, а о племяннике ни слуху ни духу. Последнее озадачило не только дядю. В чем дело? Перехватили? Передумал? Сообразил, наконец, что сам лезет зверю в пасть?

Дядя Гены Коршунова был обеспокоен еще одним обстоятельством. Не далее как вчера его остановили на улице двое неизвестных. Как ни странно, они тоже спрашивали про Гену. Почуяв недоброе, Яков Прокофьич о телеграмме умолчал, а сказал, что с племянником давно не имеет никаких связей. Спрашивавшие довольно прозрачно намекнули, если дядя Яша (а эти двое по возрастному признаку лишь с большой натяжкой могли подойти под разряд его племянников) будет темнить, то большие неприятности ему обеспечены. На размышление дали два дня сроку. О разговоре советовали помалкивать.