Речь без повода... или Колонки редактора - Сергей Довлатов

О духовной близости авторы говорят мимоходом: «Это дело тонкое, меняющееся, сугубо уникальное…»

И наконец — вывод. Семья распалась — не беда. Может, секс — как волк. Оздоравливает джунгли нашей жизни…

Кстати, авторы приводят замечательные цифры. Дома, мол, сексу отводилось 10 процентов. (Чего — времени, сил, расходов?) Здесь — 50 процентов.

Меня эти цифры поразили. По-моему, все наоборот. Дома мы были скованы, зажаты. Политика для нормального человека была закрыта. Деловая карьера — тем более. Досуга практически не существовало. (Пьянство да чтение.) Творчество — лучше не вспоминать…

Доступной оставалась лишь сфера интимного. Секс был на родине единственной законной формой частного предпринимательства. Именно здесь мы выражали себя наиболее полно и безбоязненно.

Вообще сфера человеческих отношений требовала куда больших усилий. Большей ответственности. Составляла более значительную часть нашей жизни.

Есть у меня предмет особой гордости. За 37 лет жизни я не испортил отношений ни с кем. Ни с одним человеком. Ни с мужчиной, ни с женщиной. Даже члены партии со мной любезно здоровались.

А здесь у меня десяток явных врагов.

Как это получается? Очень просто. Есть у меня тут знакомый. Поэт. Из Ленинграда. Хороший парень. Дал мне стихи. Естественно — дрянные. Дома я бы ему сказал:

— Ты гений, Витя, явление, Монблан!

И мы бы продолжали дружить.

Здесь — все по-другому. Здесь у меня — газета. А печатать стихи — нельзя. Они плохие. Значит, надо говорить правду. Короче, вернул ему стихи. А он мне написал:

«Ты — жлоб. Я еще в Ленинграде слышал, что ты продался богатым евреям…»

Теперь мы не дружим. Жаль…

В Союзе мы жили, как в тюрьме, в камере. Упаси Господь, поссориться с человеком в тюремной камере. Будет твой сокамерник умышленно напевать «Кукарачу». Или зубами клацать по ночам. Изводить тебя.

Здесь отношения с людьми — главное. Увы, это так. Есть — твое дело. Есть творчество. Есть цели. Есть возможности…

Конечно, человек слаб. Бывает, натворишь чего-то лишнего. В квартире у приятеля. И стараешься поскорее забыть об этом…

Не верю я и в благо сексуального просвещения. Человеку отведена долгая жизнь. Он рождается наивным младенцем. Становится застенчивым пылким юношей. И наконец — опытным, сильным мужчиной.

Счастье тому, кто пережил безумную юношескую влюбленность. И глубокую, мучительную страсть зрелых лет. И тихую, вечернюю благословенную привязанность.

Технический опыт пятидесятилетнего мужчины губит юношу. Обкрадывает молодого человека. И гордиться таким опытом — нелепо. Это так же смешно, как гордиться лысиной или металлическими зубами.

Ведь любовь — довольно нежное растение. И не торопитесь вытаскивать его с корнем, чтобы убедиться, правильно ли оно растет…

Закончив эти страницы, я повстречал на радио хорошего журналиста Гендлера. Остановились, закурили. Поговорили о том о сем. Тут он начал ругать статью Вайля и Гениса. Двадцать четыре минуты ее ругал. Я специально время заметил.

Затем я повстречал хорошего журналиста Шулькевича. Он тоже начал ругать статью Вайля и Гениса. И ругал ее без перерыва двадцать шесть минут.

Я пришел домой и говорю жене:

— Смотри, как интересно. Гендлер полчаса ругал статью. И Шулькевич полчаса ругал статью. Оба — занятые люди. Типичные американцы. Ни минуты свободного времени, а тут — буквально не унять!

— Действительно, интересно, — говорит моя жена, — ты эту статью ругаешь уже вторую неделю…

Что бы это значило, думаю. Может, Вайля и Гениса нужно поздравить?

Подарок Петру Вайлю и Александру Генису (1980-е гг).

Из архива Петра Вайля

КР ДИСКУССИЯ…

Дискуссия «Нового американца» с Центральным органом продолжалась месяц. Обеими сторонами были допущены некоторые передержки. На этом взаимный обмен любезностями прекращается…

Друзья нас спрашивают:

— Чего вы добились? Рекламы Андрей Седых все равно не даст…

Мы это знаем. Реклама — черт с ней! Лучшая реклама — качество газеты. А здесь у нас еще большой простор для совершенствования.

Чего же мы все-таки добились?

Мы еще раз заявили о своем праве на критическое исследование действительности. Вновь засвидетельствовали принципы, которыми руководствуемся:

Газета является независимой и свободной трибуной. Она выражает различные, иногда диаметрально противоположные точки зрения. Умный читатель делает выводы сам…

Мы отстаиваем свои демократические позиции. Именно этими позициями определяется категорическое неприятие тоталитаризма. Нетерпимость к любому проявлению человеконенавистничества. Безоговорочное осуждение любых экспансионистских поползновений.

В остальном мы готовы проявлять чудеса терпимости. С уважением исследовать доводы любого оппонента. Критикуя его точку зрения, не пытаться дезавуировать личность собеседника. Помнить, что свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого…

Мы признаем «НРС» влиятельнейшей и солиднейшей газетой русского зарубежья. Признаем бесчисленные заслуги этого издания. Бесконечно чтим талант и опыт главного редактора «НРС».

Мы считаем, что при всех различиях, интересы трех эмигрантских волн — едины. Корни — едины. Цели — едины. Проблемы — едины…

Наконец, мы осмеливаемся внести следующие конструктивные предложения:

1. Организовать заседание «Круглого стола» при участии лучших журналистов трех эмигрантских волн. Тема заседания: «Проблемы объединения русских эмигрантов в Америке».

2. Предложить руководителям «НРС» дать обстоятельные интервью корреспондентам «Нового американца».

3. Опубликовать в двух газетах серии проблемных материалов на эмигрантские темы.

4. Оставить за каждой газетой безусловное право на самостоятельное развитие.

5. Считать деловую и творческую конкуренцию абсолютно нормальным явлением. Смело критиковать взаимные промахи и недостатки. Не опускаясь при этом до антагонизма и вражды…

6. Короче, жить по законам цивилизованного общества.

Мы высказались и ждем ответа.

КР ВЫБИРАЯ МЕЖДУ ДУРАКОМ И НЕГОДЯЕМ…

Выбирая между дураком и негодяем, поневоле задумаешься. Задумаешься и предпочтешь негодяя.

В поступках негодяя есть своеобразный эгоистический резон. Есть корыстная и низменная логика. Наличествует здравый смысл.

Его деяния предсказуемы. То есть с негодяем можно и нужно бороться…

С дураком все иначе. Его действия непредсказуемы, сумбурны, алогичны.

Дураки обитают в туманном, клубящемся хаосе. Они не подлежат законам гравитации. У них своя биология, своя арифметика. Им все нипочем. Они бессмертны…

Наша газета существует четырнадцать месяцев. Я не говорю, что все идет замечательно. До сих пор нет хорошего экономиста. Нет странички для женщин. О юном поколении совсем забыли…

Мы все это знаем. Что-то делаем, пробуем, ищем.

И мешают газете вовсе не агенты КГБ. Не палестинские террористы. Не американские либералы. А мешают ей старые знакомые, жизнерадостные и непобедимые — дураки.

Возникла у нас дискуссия о смертной казни. Вопрос освещался по-разному. С юридической позиции (Лейкин), с этической (Шрагин), с общедуховной (Рыскин).

Умные люди поделились своими раздумьями. Высказали печальные истины. Попытались выдвинуть конструктивные идеи.

Тут же взял слово дурак:

— Чего это вы пишете?! Зачем вы нас расстраиваете?! Какая еще преступность?! Я четыре года в Америке, и меня до сих пор не ограбили! А вы говорите…

Вы бы, уважаемый товарищ дурак, сказали это Игорю Шахнису…

Появилась у нас статья о местном антисемитизме. С фотографиями, цифрами, документами.

И снова дурак выступает:

— Какой там антисемитизм?! У нас все хорошо!..

Что дураку ответить? Вот разрисуют тебе свастикой физиономию, тогда узнаешь…

То и дело появляются у нас критические статьи. Иногда довольно резкие.

И снова дурак недоволен:

— Зачем вы критикуете бездарных писателей?! Вы лучше критикуйте талантливых, чтобы не зазнавались…

Состоялся в газете разговор на тему: «Что это значит — быть евреем?»

И снова дурак карабкается на трибуну:

— Какая разница, евреи мы или не евреи? Грин-карта есть, машина есть, сосисок хватает… Какие могут быть дискуссии?!

Что с дураком поделаешь? Дурак вездесущ и активен. Через ОВИР прорвался. Через океан перелетел. И давит почище Андропова.